Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Он написал её сестре, герцогине де Бар, приславшей ему прелестное успокоительное письмо, «что корень его любви увял и никогда не возродится.»
О Гасконец! О великий обещатель на словах жареных голубей!
Это было 18 апреля 1599, через пять дней после смерти Габриэля, когда Генрих начертал эти слова.
А 6 октября «тот же Генрих написал Генриэтте д’Антраг первое любовное письмо. 17-го декабря, флорентинка, портрет которой внушал страх
Луиза Лабэ («Прекрасная канатчица»)
Луиза Лабэ родилась в Лионе, втором городе Франции, 25-го апреля 1527 года.
Отец её звался Пьером Шарли, по прозвищу Лабэ. К чему это прозвище? Никто не знает. Вероятно Лабэ употреблено вместо l’аbbe (аббат) и отец Прекрасной канатчицы был обязан этим прозвищем, которое наконец заменило его фамилию какому-нибудь сходству в походке, физиономии или разговоре с одним из начальников монастыря. Во всяком случае, если Пьер Шарли, по прозвищу Лабэ, имел в себе нечто религиозное, то совершенно светское воспитание, данное им дочери, вовсе не доказывает этого.
Чем он занимался в юности и каково было его состояние – также неизвестно. Точно также ничего неизвестно о его жене. Ни в одном месте ле-дю-Вердье не говорят о матери Прекрасной Канатчицы, и сама она в своих записках хранит об этом глубокое молчание.
Известно только, что у Пьера Лабэ был друг Эннемонд Перэн, занимавшийся канатным ремеслом, один из самых богатых торговцев такого рода во всём городе. Эннемонду Перэну было сорок пять лет, когда Луиза явилась на свет; он был вдов и не имел детей; без сомнения ему нравилось смотреть на дочь своего приятеля, как на свою собственную и обращаться с ней таким же образом, в ожидании, пока он не назовет её своей женою, чтобы передать ей всё свое состояние, когда он сойдет в могилу.
У Эннемонда Перэна было два или три дома в Лионе; тот, в котором он жил и где находились его мастерские, был построен около площади Белькур, в местности, где потом провели улицу, названную улицей Прекрасной Канатчицы. До семи лет любимым провождением времени Луизы было играть в мастерской с работниками. Уже в то время она знала названия различных снастей и могла отличить шкимушку от кабельтова [26] . Но снасти не могут составить счастья. Находка старой Библии – Библии бедных – эта находка определила ее направление.
26
Технические морские термины – названия канатов.
Её папа Перэн, – она его звала также отцом, – сидел на лавке в саду; ребенок подошел к нему и показывая на картинку, на которой двое святых разговаривали с открытыми ртами, спросила:
– Папаша, что это такое, эти двое добреньких?..
– Эти двое, крестница, – апостолы, или служители нашего Господа; Фома Дидим и Евангелист Матвей.
– Кто тебе сказал, что это апостолы и что их зовут…
– Фома Дидим и Евангелист Матвей?..
– Да.
– Это написано внизу… Смотри.
– А!.. а что такое выходит у них изо рта?..
– То, что они
говорят. Когда ты разговариваешь так из твоих губ тоже выходят слова.– Но ведь их не видно…
– Нет, но зато их можно слышать, а так как нельзя слышать того что говорят они, то чтобы дать возможность понять их тем, которые умеют читать, их написали или вернее, напечатали. Если бы ты умела читать, ты поняла бы их.
– Почему я не умею читать?
– Очень просто, потому, что ты не училась. Хочешь учиться?
– Да, сейчас же.
– О! сейчас… Это невозможно.
– Почему?.. ведь ты умеешь, так учи меня.
– Нет! Не я буду учить тебя, у меня, понимаешь, нет для этого времени. Кто будет смотреть за работниками? Но будь спокойна, сегодня вечером я поговорю с твоим отцом, а завтра у тебя будет учитель, который выучит тебя не только читать, но даже писать.
– Писать тоже самое, что выходит изо рта?
– Да… если хочешь… т. е. нет… да ты тогда сама увидишь.
Луиза Лабэ скоро выучилась не только тому, чему учили в то время женщин, но даже тому, что преподавали только мужчинам: греческому и латинскому языкам. А после мертвых языков она захотела учиться живым. Когда же она выучилась испанскому и итальянскому языкам, Луиза Лабэ занялась музыкой. Она пела и играла на теорбе.
Ее отцы были в восхищении; особенно второй: Перэн. Он же платил и за образование молодой девушки. И если бы она потребовала, чтобы ее учили по-китайски, он послал бы в Китай за учителем. Во первых, ему позволяли на это средства, а потом он так любил свою дорогую Луизу!..
Луизе Лабэ было пятнадцать лет; она не была хороша собой, но мила до невозможности, со своей живой фигурой, оживленной, выразительной, всегда улыбающейся… Нет не всегда; но когда Луизе минуло пятнадцать лет, она не улыбалась так часто, как улыбалась в четырнадцать!..
Часто даже она прогуливалась, задумавшись, под сенью сада Перэна. О чем мечтала она? О какой-нибудь науке, которой она не знала? Да. Только она не знала названия этой науки.
К счастью для девушек, желающих этого обучения, существует особенное божество, и когда они около себя не находят наставника, оно им посылает его. Наставником в любви Луизы Лабэ – был ее двоюродный брат, красивый юноша двадцати лет, по имени Гратьен Шарли.
Хотя он жил недалеко от Лиона, в Виллафранке, Гратьен Шарли никогда не приезжал к дяде, постоянно удерживаемый своей матерью, уже давно поссорившейся со своим братом Пьером Шарли. Но мать его умерла, и молодой человек, пользуясь отпуском данным ему Гумбертом VII, при котором он состоял в качестве рассыльного, – отправился в Лион.
Двоюродного брата приняла Луиза. Естественно, что они не знали, друг друга, так как никогда не виделась.
«Ба!.. ба!.. – подумал кузен. – Да она не дурна!..»
«Ба!.. ба!.. подумала кузина. – Этот солдат очень красив!..»
Затем приезжий проговорил вслух, громко:
– Мадемуазель, мне сказали, что это дом Пьера Шарли по прозванию Лабэ?..
– Вас не обманули; вы действительно у Пьера Шарли, моего отца.
– Вашего отца! Вы!.. Так позвольте поцеловать вас… Я – Гратьен Шарли из Виллафранки, ваш двоюродный брат.
– Право?.. Так войдите… Привяжите вашу лошадь и войдите, можете присесть… мы лучше поговорим в комнате, чем на дворе.