Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Пока вошедшая говорила, Марта с восхищением рассматривала её. Никогда ещё она не видела такой красивой, такой обаятельной девушки. Ангельское личико с огромными, синими, как незабудки, глазами, нежные розовые щёчки, обрамлённые белокурыми локонами, изящный ротик с изящно очерченными губками, за которыми скрывались жемчужные зубы.

И эта малютка – она действительно была небольшого роста – приехала из Далекарлии! Как? И она сама, бедняжка преодолела страну, опустошённую войной! И она перенесла в пути точно такие же испытания! Девушка из Ливонии не могла не проникнуться сочувствием к девушке из Швеции!

Она тут же поставила на стол кувшин с пивом, горбушку хлеба и большой кусок жареного мяса.

– Садитесь к столу, вы сможете напиться и утолить голод, – сказала Марта. – А потом мы должны поговорить.

Марья Даниловна села за стол и быстро расправилась с едой, продемонстрировав при этом, несмотря на голод, прекрасное воспитание и умение вести себя с большим достоинством, несмотря на свою миниатюрность.

Всё это время Марта воздерживалась от расспросов, молча наполняя стакан, когда он оказывался пустым, и нарезая по мере необходимости хлеб.

Самый волчий аппетит быстро исчезает, когда голодный человек оказывается перед едой.

– А теперь скажите, – промолвила шведка, глядя своими прозрачными глазами на хозяйку, – сможете ли вы проявить гостеприимство, несмотря на то, что у меня нет ни гроша?

– Ах, разумеется! – весело воскликнула Марта. – Но в виде платы за приют вам придётся рассказать мне о причинах, заставивших вас очутиться в этой стране, столь далёкой от вашей родной Швеции!

– О. это очень просто! Я жила с матерью и отцом в Гефлё, в Швеции, куда наша семья перебралась из России. В меня влюбился юноша по имени Луи, живший неподалёку от нашего дома, и я испытывала к нему такие же чувства. Но приближался час, когда скрывать дальше наши отношения стало бы невозможно. Особенно я боялась гнева моего отца. Луи предложил мне уйти из дома, сказав, что у него есть друзья в Гурландии, и они нам помогут. Я согласилась, и в одну из ближайших ночей мы тайно покинули Гефлё.

Когда мы находились в нескольких милях от цели, у меня начались схватки. Мы спрятались в сарае, где у меня родился ребёнок. После этого Луи неожиданно исчез. Я так и не поняла, испугался ли он трудностей путешествия с ребёнком, или причиной его исчезновения было что-нибудь другое. Так или иначе, но я осталась одна. Когда я пришла в себя и хотела продолжать путешествие, оказалось, что вблизи от города, куда я направлялась, началось сражение. Поэтому мне пришлось повернуть совсем в другую сторону. Я долго брела, куда глаза глядят, то и дело прячась в кустах, когда замечала солдат. Но однажды мне не удалось оставаться незамеченной; чтобы избавиться от насилия, мне пришлось отдать все мои сбережения. В конце концов, я добралась до Мариенбурга, до вашего трактира.

Помолчав, девушка поинтересовалась:

– Скажите, где я могу отдохнуть? Я буквально засыпаю на ногах.

Марья Даниловна рассказала о своих приключениях удивительно спокойно, словно с ней не случилось ничего особенного. Даже, упоминая о самых печальных моментах своего путешествия – бегстве из родного дома, исчезновении любовника, рождении ребёнка – она оставалась невозмутимой; никакие чувства не отражались на её лице. Казалось, перед Екатериной находится говорящая мраморная статуя. Статуя невероятно прекрасная… но всё же статуя.

Марта была потрясена. Ей неудержимо захотелось прикоснуться к груди девушки, чтобы проверить, есть ли у неё сердце.

– Но вы ничего не сказали о своём ребёнке? – пробормотала она.

На этот раз мрамор ожил. На несколько мгновений невозмутимая маска сменилась живым человеческим лицом… Но девушка сразу же нахмурилась и с её лица снова исчезли какие-либо эмоции.

– Едва родившись, ребёнок умер.

– Умер! Как же вам пришлось тогда страдать!

– Да, конечно…

И Марья совершенно спокойно повторила свой вопрос:

– Пожалуйста, скажите, где я могу отдохнуть?

Марта поставила в своей комнатушке вторую кровать, и Марья Даниловна тут же расположилась на ней.

Закрыв трактир, племянница Кристьера Раабе также начала готовиться ко сну. Раздеваясь при свете керосиновой лампы, она смотрела, словно зачарованная, на лежавшую перед ней Марью Даниловну.

Девушка спала глубоким сном. Её пышные волосы, разбросанные по подушке, казалось, образовали нимб вокруг прелестного лица.

– Как она прекрасна! – прошептала Марта.

Неожиданно, словно вопреки её восхищению, на лицо Марьи вернулось выражение, уже появлявшееся на нём немного раньше, когда девушка говорила о своём ребёнке. Вместо мягкости и спокойствия на её лице появилось мрачное выражение. Она застонала, с её губ сорвались обрывистые фразы, то и дело прерывавшиеся невнятными звуками:

– Моё дитя… Да, именно так… Да, я его убила… Я убила своего ребёнка… Уходите! Оставьте меня! Это неважно… Он мне не нужен … Я ненавижу детей!.. Ненавижу!.. Ненавижу!..

Охваченная ужасом, Марта застыла у постели спящей Марьи. Чему верить? Верить ли признанию в преступлении, вырвавшемуся у спящей девушки? Неужели существо, похожее на ангела является демоном? Ах, нет, нет! Она просто увидела страшный сон… Да, это был всего лишь сон…

– Марья! Марья! – позвала Марта.

С трудом открыв глаза, Марья некоторое время смотрела в пространство невидящим взглядом. Потом её взгляд остановился на Екатерине, и она улыбнулась.

– Со мной всё в порядке, – произнесла она. – Всё хорошо, спасибо!

И Марта решила, что девушка просто бредила во сне.

* * *

На следующее утро, когда девушки проснулись, Марта спросила у Марьи, что та собирается делать.

– Я не знаю, – ответила девушка.

– Вы не хотите вернуться в Гефлё?

– Нет, ни за что!

– Может быть, вам удастся отыскать своего возлюбленного?

– Стоит ли мне его искать, если он бросил меня? Тем более, что он, скорее всего, попал в плен к русским…

– Вы правы… Скажите, а вы умеете шить?

– Совсем немного.

– Устроит ли вас остаться здесь и поработать белошвейкой, пока не найдётся что-нибудь более подходящее?

– С удовольствием. Я буду рада остаться с вами.

– Что ж! Тогда оставайтесь здесь.

Марья Даниловна сильно преувеличила свои способности, когда сказала, что немного умеет шить. При проверке оказалось, что она не может даже подрубить край материи.

Тем не менее, Марта убедила дядюшку, что будет большой жестокостью, если он прогонит бедную девушку, оказавшуюся так далеко от родных. Поэтому Кристье Раабе закрыл глаза на продолжительное пребывание под его крышей совершенно бесполезной особы. Надо сказать, что она не проявила особой признательности Раабе за его благородный поступок и не стала рассыпаться в благодарностях даже перед Мартой. Тем не менее, именно Марте она была обязана не только каждым куском хлеба, но и одеждой, потому что те лохмотья, в которых она оказалась в Мариенбурге, требовали срочной замены. Но она никогда никого не поблагодарила за оказанную ей помощь.