Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Сердце д’Этиоля было разбито; но он подчинился; слишком деликатный, чтобы требовать от жены того, в чем отказывала ему любовница, он решился остаться ее братом.
Она, между тем заботилась о том, как бы реализовать желание своей матери, т. е. сделаться королевским куском.
С этой целью она секретно переговаривалась с одним из своих дядей, – Бине, первым камердинером Людовика XV, – который обещал ей свою помощь. Это было через несколько недель после смерти герцогини де Шатору – превосходный случай! Бине, рассказывает Дюфей, назначал своей прекрасной племяннице места и время королевских охот. Он вводил
А между тем повторяем, прошли, против ее ожидания, три мучительно долгих дня, а Жанна Антуанета не дождалась ничего. На четвертый день она не выдержала и отправилась к Бине.
– Ну, дядя?
– Ну, племянница?
– Разве король болен?
– Болен? Ничуть. Почему он будет болен.
– Но потому, что в таком случае невозможно…
– Что невозможно?..
– Рассказывали вам, что произошло между мной и королем на бале в Ратуше?
– Сцену с платком; да.
– Ну, и с этой ночи я не получала известий от его Величества. Ни слова, ни знака! Он не выказывает желания меня видеть.
Бине покачал головой.
– Дитя ты, сказал он, – вы удивлены и имеете право; но что хотите! Его Величество так устроен: весь огонь, весь пламя в первую минуту, он, отвернувшись спиной, становится холоден как лед. А! я понимаю твое неудовольствие. Ожидают радости, а эта радость ускользает… это, конечно, печально. Но что я могу сделать!..
– Все!
– Ба!.. а каким образом?
– Поговорив обо мне, с Его Величеством, напомнив ему о нашей встрече и разговоре на бале.
– Ба! ба! племянница! Камердинер не может разговаривать с королем.
– Полноте! Разве не бывает таких минут, когда король не больше, чем простой человек! Например, когда он ложится спать…
– И когда он зевает. Это правда. Хе! хе! в эти минуты… а король зевает даже слишком много! Я кое-что знаю: он иногда расстраивает мне желудок. И странно, что такой великий король скучает… он страшно скучает, особенно как потерял герцогиню Шатору.
– Лишняя причина, чтобы развлечь его. И еще раз это от вас зависит. Дядя, мой милый дядя!.. Сегодня вечером поговорите обо мне с Его Величеством. Ведь вы не сомневаетесь, что если, благодаря вам, я заменю герцогиню де Шатору в привязанности короля, – то я не буду неблагодарна… Вы получите все, чего пожелаете.
– Да, да! о! я совершенно уверен, что ты меня не забудешь!.. Я не говорю тебе нет; смотря по расположению Его Величества сегодня вечером, быть может, я осмелюсь сказать о тебе несколько слов…
– О, как вы добры!..
В тот же вечер, ложась в постель, Его Величество всехристианнейший король Людовик ХV, зевал больше обыкновенного, – уважаемый Бине, достойный дядя своей племянницы, подхватывал эту зевоту.
– Его Величество все еще изволите скучать? осмелился он.
– Да, Бине, все еще скучаю.
– Ах, Ваше Величество я прихожу в отчаяние, видя как ваше Величество скучает.
– Если ты, животное, приходишь в такое отчаянье, изобрети мне удовольствие.
Камердинер принял наполовину важный, на половину покорный
вид.– Если бы Ваше Величество, ответил он, – удостоили меня выслушать… кто знает, быть может, у меня оказалось бы прелестное развлечение.
Король обратил внимание.
– Совершенно готовое? спросил он.
– Совершенно готовое, ответил Бине.
– Что это? объяснись. Какая-нибудь гризетка или мещаночка?
– Гораздо лучше, государь. В тысячу раз лучше. Светская женщина.
– Красивая?
– Ваше Величество, сами находили ее такой.
– Я ее видел?
– Очень часто, Ваше, Величество.
– Как ее зовут?
– М-м Ле Норман д’Этиоль.
– Ле Норман д’Этиоль?
Король искал в своих воспоминаниях. Ясно, что имя ничего не говорило ему о женщине.
– Амазонка на бале в городской Ратуше, ответил камердинер. – Дама с платком.
Людовик XV привскочил на постели.
– Действительно! вскричал он. – О! теперь я вспоминаю! Она необычайно прелестна… Я был влюблен в нее целый час, в эту ночь.
– Целый час!.. А вот целых шесть месяцев, как она страдает по Вашему Величеству.
– Право? Кто тебя так хорошо научил?
– Сама г-жа д’Этиоль, государь. Я ее дядя.
– А! ты… Так, я ничего не требую лучшего, мой добрый Бине, как исправить мои ошибки относительно твоей племянницы.
– Ваши ошибки! о, государь! – может ли Ваше Величество сделать ошибку!..
– Конечно, когда мое величество имеет под рукой прелестную женщину, о которой вздыхает и заставляет ее страдать. И ты говоришь, что м-м д’Этиоль расположена…
– Ко всему… и еще к большему, если это необходимо для вас, государь!
– Но она замужем?
– Замужем, но с тех пор, как она обожает Ваше Величество, ее муж не имеет нрава переступать порог ее спальни.
– Ба! ба!.. Это довольно деликатно… относительно меня. И она меня обожает уже шесть месяцев говоришь ты? Бедная женщина! Кончено Бине; завтра ты приведешь ко мне г-жу д’Этиоль.
– Благодарю за нее, государь, благодарю за себя. – Завтра.
Предупрежденная утром запиской, на другой день вечером, тайно оставив супружескую кровлю, Жанна Антуанета сошлась с Бине, который дожидался ее в назначенном месте в карете, чтобы проводить ее в Версаль… Лошади жгли мостовую… Но он неслись еще не так шибко, как бы хотелось Жанне.
– Приближаемся ли мы? повторяла она каждую минуту, наклоняясь к дверки. – Приближаемся ли мы?..
Но порою, вдруг, поднося руку к сердцу, как будто желая сдержать его болезненное трепетание. —
– Боже мой! шептала она.
– Ты боишься? с улыбкой спрашивал Бине.
– Нет!
Да, она боялась; жестоко боялась! Она была прекрасна, мила – она знала это; но раньше ее король обладал двадцатью, пятьюдесятью женщинами, столь же прекрасными и милыми, как она, и обладал ими только на день. Она отдавалась; она была не так сильна, как если бы позволила себя взять.
Без сомнения, королевская гордость должна быть польщена эксцентричностью приключения. Женщина даже и королю редко говорит первая: «люблю тебя!» Но удовлетворив свои желания, кто мог быть уверенным, что Людовик XV, пожертвовав своей гордостью рассудку, не станет презирать эту замужнюю женщину, которая почти насильно бросилась в его объятия?..