Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Женевьева Арну была несколько лет первой прачкой у принцессы Конти. Принцесса Конти была очень приветлива и доступна. Г-жа Арну не забыла этого.

Когда старшая дочка, ее любимица Софи достигла таких лет, что могла приседать, гжа Арну выпросила у принцессы позволение представить ей ее, прибавив, что будущность ее ребенка будет обеспечена, если такая знатная и превосходная дама удостоит ее своим вниманием.

Семи уже лет Софи была и жива и мила; в ней был уже ум и в голосе, и во взгляде, и в движениях – ум во всей…

– Если я займусь вами, полюбите ли вы меня? – спросила у нее Конти.

– О! я готова вас любить без всяких условий… – отвечал ребенок.

На другой день, она вступила в монастырь Урсилинок в Сен Дени, где получила блистательное образование, выучившись итальянскому и английскому языку, рисованию и музыке… музыка была ее страстью.

У нее был прелестный голос…

Из монастыря, когда она достигла тринадцати лет, она поступила к своей покровительнице… Принцесса Конти скучала… Еще молодая и прекрасная, расставшаяся с мужем, которого она любила, – принцесса совершенно отказалась от нежных утешений любви!..

Добродетельная женщина в царствование Людовика XV!.. Она достойна была бы быть канонизированной… Частью от праздности, но больше по сердечной доброте принцесса заинтересовалась дочерью своей старинной прачки. Вскоре эта забота стала доставлять ей удовольствие: Софи платила за благодеяния веселостью.

Эта малютка вскоре стала душою отеля Конти. Без нее не бывало ни одного праздника!.. И в качестве женщины она злоупотребляла своим могуществом, только принцесса имела право на ее уважение и подчиненность. С остальными она обращалась как с собачонками.

У нее уже были поклонники. Чтобы сделать приятное г-же Конти, самые знатные вельможи, графы, герцоги, маркизы старались повиноваться капризам Софи. Однажды вечером, она в течение трех часов злоупотребляла терпением виконта де Нель, постоянно обещая и не исполняя обещания спеть арию.

– Почему ты обманывала г. де Нель? спросила у нее принцесса после его ухода.

– Ах! он очень некрасив! смеясь, отвечала Софи. – Такому некрасивому мужчине можно лишь обещать и вовсе не необходимо исполнить.

То был очень преждевременный ответ в устах тринадцати летней девочки.

Но она была в хорошей школе. Чтобы упражняться в добродетели, принцесса Конти принимала в своих салонах не одних только святых и девственниц. И Софи воспользовалась тем, что слышала. В особенности герцог де Фронсак, как только принцесса повертывалась спиной, – тотчас начинал говорить молоденькой девочке более чем легкомысленные вещи. Бесстыдный развратник, он, не будучи в состоянии сорвать этот только что начавший распускаться цветок, находил адское удовольствие портить своим дыханием почку.

Софи Арну говорила впоследствии о де Фронсаке: «Он первый наговаривал мне глупости: позже я взяла свое, заставляя его их делать.»

* * *

Между тем г-жа Арну была на седьмом небе. Софи была приближенной любимицей принцессы… Софи могла надеяться на все! Какой-нибудь герцог или принц влюбится в нее и… и женится…

Слишком честолюбивые надежды должны были разлететься как дым. А между тем не один, а многие герцоги и принцы любили ее… Но она от этого не сделалась ни герцогиней, ни принцессой… Продолжаем.

В то время в Париже знатные дамы, по окончании карнавала, имели привычку запираться недели на две в монастыре, чтобы каяться во грехах, которые они могли совершить во время праздников. Мадам де Конти не имела на совести больших грехов, потому что исполняла свои обеты, но и она следовала моде и удалялась на известное время в монастырь.

И вот 1757 году, когда она явилась в избранный ею монастырь Валь-де-Грас, она нашла всех монахинь в смущении. То было в середу на первой недели, когда поют les tenebres (род ранней католической литургии)… И вообразите какое несчастье! та из сестер, которая обладала лучшим голосом и пела ответствия, лежала больная в постели… И Валь-де-Грас, превосходную музыку которого хвалили во всем городе, должен был потерять свою репутацию.

– Только-то! сказала принцесса. – Успокойтесь! Я беру на себя заместить вашу больную.

– Вы, принцесса?

– Не я лично; но одна молодая девушка, которую я воспитываю.

– И у нее хороший голос?

– Посудите сами.

Призванная в монастырь, и получив наставление, что ей должно делать, Софи Арну немедленно принялась за свою новую обязанность. Она с утра разучивала свою партию; в известный час она ее пела, сначала несколько дрожа, но потом все больше и больше уверенная в себе, наэлектризованная одобрительным шепотом который раздался при первых звуках ее голоса, несмотря на святость места.

Наконец, она имела успех…

Такой успех, что в следующую пятницу весь Париж спешил в Валь де Грас, послушать воспитанницу принцессы Конти, о которой говорили, что она поет как ангел. – В этот раз она пела miserere Аллегри.

Такой успех, что королева, до которой дошли слухи о нем, просила Конти привести к ней молодую певицу.

Тогда мечтанья г-жи Арну перешли всякая границы. Ее дочь будет представлена королеве!.. Но Мария Лещинская, жена Людовика XV, была плачевная королева, без власти и влияния… Настоящей королевой Франции была Помпадур.

И Софи со своим обычным талантом угадала это.

Принятая с принцессой Конти Марией Лещинской, которая желала ее послушать и пришла в восторг от ее таланта, Софи, которой было обещано принять в королевскую капеллу, – выразила очень умеренную радость.

Но Помпадур, в свою очередь, пожелала узнать маленькое чудо; а так как желание фаворитки было приказанием, – Софи была представлена ей, на этот раз матерью; Помпадур восхищалась ею, поцеловала ее; и рассмотрев линии руки, – Жанна Пуассон, занималась хиромантией, – сказала ей:

– Линия жизни глубока, длинна, и смело начертана; вы проживете долго; ваш, большой палец и его корень исчерчены многочисленными линиями, составляющими звезду и двойное полукружие; это ясный признак, что Венера взяла вас под свое покровительство; вы будете много любимы. Ступайте милая малютка; я не забуду об вас.

Когда де Конти спросила у Софи ее мнение о маркизе.

– О! эта королева, отвечала она, – мне больше нравится, чем другая.

Через несколько дней после посещения ее дочерью Марии Лещинской, г-жа Арну получила уведомление, «что ее величество королева удостаивает принять девицу Арну в свои собственные певицы, с жалованьем по сто луидоров в год.»