Жнец и Воробей

— Если ты пытаешься не привлекать к себе внимания…

— Любимая…

— …может быть, приезжать на место нашей ежегодной игры в костюме дракона — это перебор?

— Это домик. В лесу. В глуши. Уверен, всё будет в порядке, любимая. Садись уже. Мы опаздываем, а я хочу поохотиться за тобой и оттрахать на лесной траве, пока остальные не приехали.

Со страдальческим стоном Слоан швыряет сумку на заднее сиденье и садится на пассажирское.

— Ты ужасен.

— Но ты всё равно меня любишь. А теперь поцелуй, — говорю я, перегибаясь через центральную консоль с надутыми губками. На этот раз она не может удержаться от смеха, когда я обнимаю её за плечи и притягиваю ближе, пока она визжит, изображая протест. Мои накрашенные губы оставляют зелёный отпечаток на её коже. Как только я отпускаю её, она опускает солнцезащитный козырёк и начинает оттирать след, смотря в зеркало.

— Ты хоть нормальную краску использовал, да? — Слоан прищуривается и смотрит на меня. — Только не говори, что это гуашь или что-то в этом роде.

— Конечно, — говорю я как можно убедительнее, хотя она всё равно не верит. В конце концов я ухмыляюсь моей любимой и завожу двигатель. Мы выдвигаемся из Бостона. Проезжающие мимо сигналят и кричат. Слоан стонет и трёт лоб от стыда. Но каждый раз на её щеках появляется румянец, а на лице — улыбка. И я наслаждаюсь каждым мгновением.

Мы останавливаемся один раз, чтобы заправиться, и меняемся местами на полпути нашего шестичасового путешествия. Слоан категорически заявляет, что я должен либо терпеть, либо справить нужду в кустах, потому что она «выковыряет мне глаза ржавой ложкой», если я вздумаю разгуливать в таком виде на людях. Когда мы добираемся до Линсмора, то видим, что там всего лишь заправка, один магазинчик и несколько обветшалых домов с выцветшим фасадом, потрескавшимися оконными стёклами и облупившейся краской. Но в закате всё выглядит красиво, появляется какая-то ностальгия по месту, где ты никогда не был, но которые, почему-то, греют душу. Город кажется совершенно безлюдным, хотя подстриженные газоны и полки, заполненные товарами в магазине, наводят на мысль, что это не так, но вокруг ни души. Рядом со знаком, обозначающим конец города, установлен ещё один, гласящий: «ТАНЦЫ И БАРБЕКЮ В АМБАРЕ, КАЖДУЮ ПЯТНИЦУ С 19:00 ДО 23:00, МАГНОЛИЯ, 102». Старый шрифт выглядит так, словно его совсем недавно обновили.

— Теперь понятно, почему в городе никого нет, — задумчиво произносит Слоан, бросив мимолётный взгляд на свои наручные часы. — Полвосьмого. Интересно, а убийца уже там?

Я лишь пожимаю плечами в ответ.

Между нами воцаряется тягостное молчание. В мои жилы постепенно закрадывается тревожное предчувствие. Я украдкой поглядываю на Слоан и успеваю заметить, как рядом с уголком её губ появляется едва заметная ямочка.

— О, нет. Черная птичка…

— Эй, БМВ, — кокетливо произносит Слоан, и машина немедленно откликается на её зов роботизированным «Здравствуйте». — Проложи, пожалуйста, маршрут к адресу Магнолия, 102.

— Найдем оптимальный маршрут к адресу Магнолия, 102, — сообщает машина, словно она в полной мере поддерживает безумную идею Слоан отомстить мне за мои безумства с переодеванием. На дисплее появляется альтернативный маршрут. — Мне следует его выбрать?

— Да! — заявляет Слоан одновременно с моим «Нет!».

— Хорошо. Я отвезу вас на улицу Магнолия, дом 102, — говорит машина.

— Чёрная птичка… не надо…

— Надо, Палач, — злобный смешок Слоан заглушает звук поворотника, когда она разворачивается, чтобы следовать указаниям машины. — Это ты решил провести шесть часов в костюме дракона.

— Но тебе нравится косплей.

— А ещё я люблю побеждать.

— Но нам нужно ехать в хижину.

— И мы поедем, после небольшой остановки.

— Тогда я пойду с тобой. В целях безопасности и всё такое.

— Ни в коем случае, — говорит она, сворачивая на просёлочную дорогу.

Знак «Улица Магнолия» словно насмехается надо мной, когда мы проезжаем мимо. Уже виден амбар впереди, машины припаркованы рядом, свет пробивается сквозь щели в стенах.

— Не хочу тебя расстраивать, но ты немного не по случаю одет. Твой наряд не назовёшь «незаметным». Так что лучше подожди в машине.

— Но лес…

— Прости, — говорит она, фальшиво дуя губы. Ага, как же, поверил. Но блять, как же я обожаю, когда в ней просыпается вот это рвение к победе. Это моя самая любимая версия Слоан Кейн.

Но всё равно… Не хочу сидеть тут и ждать, пока она вырывает шанс из моих рук в нашем ежегодном августовском поединке. Хоть я и никогда не скажу это вслух, она выиграла больше раундов, чем я. И пусть мы решили играть в неё бесконечно, это не значит, что я должен проигрывать ещё год моей прекрасной, но коварной жене.

Слоан паркуется у въезда на фермерское поле, чтобы машину не было видно. Я с шумом выдыхаю и пытаюсь устроиться поудобнее на сиденье, но не получается из-за чёртовых рогов.

— Выглядишь так, будто жалеешь о сделанном выборе, — говорит Слоан, выключая зажигание.

— Может, об одном или двух.

— Тогда знай: как только решишь вновь сделать нечто подобное, карма придёт и отвесит тебе пинка.

— Ну уж ладно, ничего такого я не делал, не сочиняй.

— Да? Напомнить про стейк у Торстена? Может быть, в амбаре есть мороженое?

Скрещиваю руки и сверлю глазами пустое поле.

— Сдаюсь.

Не нужно смотреть, чтобы знать: она вся сейчас светится от торжества. Но я всё же бросаю на неё взгляд. Её карие глаза сияют в полумраке. Ямочка появляется на щеке от ухмылки.

— Скоро вернусь, — говорит Слоан, открывая дверь машины. — Может быть, с закусками.

Несмотря на мой протест, она уже закрывает дверь, и я слышу её дьявольский смех.

Поворачиваюсь настолько, насколько позволяет мой костюм, смотрю, как она бежит по дорожке к амбару, и меня захлестывает желание пойти за ней. Но она права. Уверен, что на этих танцах все знают друг друга, но Слоан хотя бы есть шанс остаться незамеченной. У меня же нет.

— Роуэн Кейн, ты чертов идиот, — шиплю я, когда она исчезает, и откидываюсь на сиденье. — Ты никогда себе этого не простишь, если она победит.

И я жду.

Жду.

Жду.

Я уже хочу выйти и проверить, всё ли с ней в порядке, как вдруг вижу: Слоан бежит обратно к машине. Всего-то сорок пять минут спустя — солнце только успело скрыться, и небо стало темнее, а мне кажется, будто целая вечность прошла. С облегчением выдыхаю, когда она распахивает дверь и плюхается на водительское сиденье с довольным вздохом.

— Ну, как успехи? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами, но в голосе слишком много беспечности, когда говорит:

— Да не особо.

— Нашла что-нибудь полезное?

— Только это, — говорит она, вытаскивая из-под фланелевой рубашки бутылку. Протягивает её мне с озорной улыбкой, и я понимаю, что она хочет поиздеваться над моим вечно угрюмым старшим братом.

— Что это за чертовщина?

— Наверное, самогон. Я подслушала, как кто-то сказал, что это виски, но сильно сомневаюсь. Надеюсь, у драконов хороший голос, потому что сегодня вечером жду «Каменистую дорогу в Дублин» во весь голос.