Жнецы Грез
Шрифт:
сбросил с себя, в миг обернувшееся для него чем-то отвратительным, горячее тело:
– Нет!
– он вскочил, прижался к правому простенку и, в тот же момент, ощутив на плечах камень вины, бросился к девушке.
Юля скатилась с матраса и, сбив головой бутылки (играй они в боулинг, этому сплиту позавидовал бы даже профи), распласталась на полу. Закрыв лицо руками, она зашлась истерическим хохотом.
Дима с полуспущенными штанами замер в нерешительности посреди матраса. Из под захлопнувшегося монитора сочился восторженный рев закадровых апплодисментов зрителей одного из самых популярных сериалов планеты. Чендлер уговорил таки Монику поспать вместо тренировки.
–
– запричитал Дима.
– Ты... ты... В-в-воды.
– выплюнула она, давясь смехом. Уголки глаз ее сочились слезами.
Он метнулся на кухню и, когда вернулся со стаканом в дрожащей, как при болезни Паркинсона, руке, девушка уже сидела, поджав по себя ноги. Что-то изменилось в ее одежде.
Ни намека на косметику. Ни тебе потеков туши, ни размазанной помады! А уж про фигуру вообще говорить нечего. Мать твою, д а что с тобой не так, чувак? Она же ангел! Просто л юби ! Люби и трахай ее, придурок ты этакий !
Он схватил упаковку бумажных салфеток с журнального столика и через миг сидел напротив Юли, скопировав ее позу. Она залпом опустошила стакан воды, вместе с тем проглотив остатки истерики, и посмотрела ему в глаза:
– Дим, ты - девственник.
– то ли спросила, то ли констатировала она.
– Э-э-э...
– он растерялся.
– А это... Ну... В смысле, ха-ха... Это плохо?
Последовавшей реакции он не ожидал. Юля закрыла глаза и, закинув голову, глубоко вдохнула. Его взгляд скользнул по тонкой шейке и
О,Господи! Когда она успела расстегнуть блузку?
застрял в щелке между стиснутых бюстгальтером грудей. Поникшая было страсть, будто и не затухала, вновь прилила кипящую кровь в область паха. На выдохе Юля опустила голову. Снопы искр, вырвавшиеся из под распахнутых век, казалось, могли бы прожечь себе путь прямо сквозь них.
– Не бойся. Я тебя научу!
Полная энтузиазма, она, будто дорвавшаяся до плоти суккуб, с силой толкнула Диму обратно на матрас. Оседлав его, разорвала на нем рубашку. Пуговицы шрапнелью разлетелись по комнате. Тугой хвост волос будто разорвал стягивающую его резинку и расплескался нефтяным блеском по ее плечам. Безумие в глазах девушки отлично дополняли гиеноподобные смешки.
– Я тебе покажу! Все покажу! О, да, все!
– Да, покажи! Я хочу... Хочу тебя!
Он ничуть не лукавил. Но, как только ее пальцы в сопровождении свиты его мурашек подобрались к низу живота, в голове вновь сработало неведомое реле. Левая рука, будто против его воли, взметнулась и
ШЛЕП!
влепила Юле оглушительную пощечину.
Еб твою мать, что ж я делаю?
Она тряпичной куклой повалилась к изножью матраса, но тут же вскочила:
– Ты совсем охренел, мразь?!
– правая щека налилась пурпуром.
– Я не хотел! Прости!
– руки замерли в жесте "эй, смотри, я безоружен".
– Не хотел? Не хотел?!
– слезы, но уже не истерические - отчаянные, - вновь хлынули из ее серых глаз.
– Да что с тобой такое?! Я ведь...
Она захлопнула рот ладонью. Дима тяжело дышал и оставался неподвижным. На лице застыла смесь из удивления, близкого к испугу, и недоверия (в первую очередь, к себе).
Не хотел? Точно?
Поток слез будто смыл ладонь с дрожащих губ несчастной девушки. Руки повисли вдоль изящного тела, голова опустилась, плеснув вперед черный бархат спутанных прядей. Теперь, покачиваясь, она точно походила на подвешенную на гвоздь в закулисье кукольного театра марионетку.
– Я люблю тебя.
– простонала Юля.
Дима прыжком оказался рядом с ней, заключил ее горячее лицо в лед своих рук, поднял к себе и
Я тебя люблю, Ю... Я ее люб... Юля, я тебя л... Скажи! Подумай это, черт бы тебя драл!
заглянул в темные колодцы ее зрачков.
– И я...
– в этот момент, как Диме показалось, он отчетливо увидел издевательскую ухмылку своего отражения в черном блеске воды этих колодцев.
– Так, дока...
– конец ее фразы тонет в поцелуе.
Его руки жадно поглощают ее тепло. Ее руки скользят по груди и, стянув с него рубашку, спускаются по животу.
Нет!
Реле - ЩЕЛК!
И Юля, запнувшись о кресло-мешок , падает навзничь. Дима
Блядь! Да что со мной такое?
вздымает руки в попытке схватить себя за коротокие волосы. Он бросается к ней и хочет помочь встать. Она со всего размаху засвечивает ему маленьким кулачком в правый глаз, но Дима словно не замечает этого. Поднимает ее за плечи так, что они становятся лицом к лицу. Соленые распухшие щеки девушки сведены злобным оскалом. Лицо молодого человека с быстро затекающим глазом и нервными желваками - сама непроницаемость.
– Прости. Дело не в тебе.
– Да быть не может! Конечно, не во мне! Ты просто фрик! Садюга!- брызжет она слюной и пытается вырваться.
– Отпусти меня! Мне больно!
– Прости меня.
– не уступает он.
Она на секунду отводит глаза. Когда взгляд возвращается к Диме, он читает в них неприкрытое презрение. Она режет его спокойным:
– Прощаю. Катись к черту. Отпусти сейчас же, немедленно. Иначе я откушу твой красивый нос к едрене фене и выплюну его в кошачью миску в подъезде.
Дима разжимает тиски своих пальцев, освобождая несчастную девушку. Он ничуть не испугался за свой нос. Лишь предался ужасному, но, те не менее, одному из любимых своих ощущений. На работе изредка приходилось испытывать что-то подобное. Но на этот раз он подобрался слишком близко по смыслу к гиперболической миниатюре, которую нарисовал у себя в голове уже очень давно.
На ней он в каком-то музее древностей умудился задеть китайскую вазу династии Мин. Задел, обернулся, увидел, как бесценный реликт оторвался от поверхности пьедестала. И, несмотря на то, что ваза и мир вокруг будто увязли в густой патоке, а тело его завибрировало от избытка адреналина, просто позволил ей упасть! Он мог
старина Шредингер, должно быть , испытал бы сейчас микро-оргазм .
попытаться предотвратить катастрофу, за которую, скорее всего, не расплатится до конца своих дней. Но просто смирился.
Вот и сейчас. Отпустил тонкие красивые плечи навсегда потерянного для него счастья. И, будто какое-то больное, одинокое дерево с кривыми ветками-пальцами на верхушке, стоял и покачивался на несуществующем ветру. А может, это сквозняк? Входная дверь открылась и оглушительно хлопнула.