Жрец Хаоса. Книга III

— Я надеюсь, дорогая, ты смогла приблизиться к ним?

— Смогла, но там стояло такое защитное поле, что при всём желании я едва-едва услышала какие-то обрывки фраз, и те не на русском.

Я выругался. Бедная химера и так рисковала, подслушивая императрицу, но требовать от неё знание иностранных языков было бы наглостью.

Выдержав паузу Мауриция победно добавила:

— Но на наше счастье Лизу начали обучать родному языку матери, а вместе с ней на уроках сидела и я. Так что некоторые слова смогла узнать.

— Мауриция, ты — прелесть! — выдохнул я с облегчением. — Что это были за слова?

— Дочь, жених, выбор, клятва, смерть, новая императрица, — перечислила химера. — Увы, это всё.

— И как на это всё отреагировала императрица, когда вышла?

— Злилась страшно. Изморозь даже до бального зала добралась, никакие артефакты не спасли. Но гости решили, что это таким образом шампанское охладили для гостей. Мне едва подушечки лап не отморозило. А после, когда вернулась на бал, подозвала к себе змеиную гувернантку и приказала глаз не спускать с принцессы, оберегая пуще зеницы ока.

У меня в голове крутилось сразу несколько схем. Было два варианта: либо, потерпев неудачу по устроению брака принца с кем-то из княжон Эстерхази, Орден решил, что проще всего будет найти жениха принцессе и таким образом влиять на политику; либо же принца предполагалось убрать из шахматной партии проклятием и завладеть троном через принцессу и некоего жениха, подготовленного и выбранного братом Астерием… или Асторием.

Ну и был, конечно, ещё один маловероятный вариант, касавшийся того, что императрицу планировали ещё раз выдать замуж после восхождения на престол принца — для того, чтобы она стала более покорной, а в Российской империи появился ещё один агент влияния Австро-Венгрии.

Пока же, честно говоря, наиболее вероятным мне виделся второй вариант: устранение принца и использование принцессы. Удавалось же, видимо, Ордену общими силами вертеть Марией Фёдоровной. То ли она стала выходить из повиновения, то ли ещё чем-то подобным отличилась, раз они решили действовать радикально.

Да и как-то во всей этой ситуации меня коробила уверенность в том, что так или иначе принцессу следует брать в оборот.

— Мурка, следи за принцессой. Вообще не отходи от неё ни на шаг. Если вдруг увидишь кого-то подозрительного либо услышишь что-то подозрительное — сразу же бей тревогу и сообщай мне.

— Хорошо, — согласилась та и оборвала канал связи.

Я тем временем пришёл в себя, когда принц уже поднимал руку, чтобы щёлкнуть перед моими глазами пальцами.

— Ваше Императорское Высочество, а кто такой брат Астерий? — перебил я его едва ли не на вдохе.

Принц несколько раз удивлённо хлопнул глазами, после чего нахмурился и ответил:

— Кажется, так звали одного из старцев, сопровождавших сестёр Эстерхази в их поездке к нам. Но я не уверен.

— Помните, вы говорили не прерывать канал связи с Муркой?

Принц напряжённо кивнул.

— Так вот, некий брат Астерий разговаривал с вашей матушкой. Правда, под пологом тишины. Всё, что смогла услышать и понять Мурка, — это несколько слов, вырванных из контекста.

Я повторил набор слов принцу.

— И уж простите мою паранойю, которой я, видимо, заразился от вашей матушки, но выглядит это так, будто кто-то из орденцев спланировал вашу смерть и после подбирал жениха для вашей младшей сестры — для того, чтобы подмять под себя страну.

— Да ну, быть того не может! Она же ещё ребёнок, в куклы играет, ей же всего двенадцать лет! — искренне возмутился любящий старший брат, который заменил малышке и отца.

— Что-то мне подсказывает, что в старину обручали и в более раннее время, — заметил я. — Особенно, если в случае отсутствия официальных наследников мужского пола Елизавета Алексеевна станет единственным носителем крови Пожарских по прямой линии.

— Уж что-что, а трон ей точно не светит, — отмахнулся принц, и тут же воровато оглянулся по сторонам. — На трон восходит лишь тот Пожарский, у которого в наличие огненный дар. Сестра там не окажется даже после моей смерти. Она в матушку даром пошла.

— А в курсе ли об этой особенности престолонаследия иностранные представители?

— Нет, конечно. Кто же будет им раскрывать подобные вещи? Об этом никогда не упоминалось. Вопрос престолонаследия решался только между носителями крови. Тактично происходили некие пертурбации… иногда приходилось разыгрывать едва ли не смерть наследников престола без должного магического дара, но чаще рожали в таком количестве, чтобы было кому взойти на трон.

— Однако… — задумался я. — А кто у вас следующий претендент в случае, скажем так, вашей безвременной кончины?

— А это не мы определяем. Круг претендентов — все носители крови Пожарских с даром огня. Дальше правителя выберет Яйцо Феникса, даровав соответствующее благословение.

— Тогда вообще ничего не понимаю, — пожал я плечами, — кто, ради чего и как навесил на вас это…

— Страшно даже думать о подобном, но даже моей матери выгодно посадить на трон сестру и продолжать регентствовать при малышке, — произносить подобное о собственной матери принцу было неприятно, но исключать и самые негативные варианты он не стал.

— Если вас каким-то образом это утешит, то Мурка передала, что императрица была в ярости от предложения брата Астерия и подморозила шампанское в бальном зале, — решил передать реакцию Марии Фёдоровны. Всё же пока у меня не сложилось о ней плохого мнения. Да, импульсивная женщина, но весьма гибкая умом и отходчивая.

— Если отбросить причастность матушки к моему устранению, то круг претендентов на престол расширяется.

Что мне больше всего нравилось, так это то, что принц сейчас рассуждал уже более здраво — без вспышек гнева, истерик и злости, пышущей из него буквально несколько минут назад, до пересказа увиденного Маурицией.

— А ваша мать знает о подобных сложностях с престолонаследием?

— Нет. Насколько мне известно, отец не посвящал её в тайны крови. В том числе этого не делал и я.

«Все чудесатей и чудесатей», — думалось мне.

— А вы точно уверены, что на мне проклятие?

— К сожалению, да. Однако же сейчас, когда вы рациональны и спокойны, его рост замедлился.

— Если вы его видите вживую, то, возможно, сможете опознать почерк того, кто его нанёс.

Я даже опешил от такого предположения.