Журнал Наш Современник 2007 #7
Шрифт:
На разных, что называется, языках поговорили, но все равно это не повод для расправы. Какие еще публикации могли вызвать резкое неприятие власть имущих, раздражение влиятельных особ. Ага, вот моя собственная редакторская колонка. "Как случилось, - спрашивал я в ней, - что СМИ в нашей области отданы на откуп спортивному врачу?" Мне рассказывали потом, что Алик Черкашин, который в молодости действительно работал врачом одной из команд высшей лиги, был взбешен. "Ну, дождется он у меня!" - пригрозил Алик, пряча газету в особую свою папку.
Вскоре его настиг еще удар. Нет, не было никакой специальной акции против него: получилось все довольно
– Кадры травите?
– Какие кадры? Ах, вы о спортивном враче…
– Он действительно хороший спортивный врач. Что здесь плохого? У нас все профессии хороши…
– Ваш ближайший помощник совершил сомнительную с точки зрения закона сделку…
– Я попросил прокуратуру проверить. Вот если что найдут…
– Не волнуйтесь, не найдут. И тогда разобраться вам придется не с ним, а с газетой. Не так ли?
– Вот вы как? А я-то хотел по-хорошему, памятуя, что мы не первый год друг друга знаем.
– А разве есть другой вариант?
Вопрос мой остался без ответа - губернатор лишь посмотрел на меня печально-задумчиво и молча встал, давая понять, что аудиенция закончена.
Руку, правда, на прощание протянул - зыбкая, но надежда, что отношения окончательно не разорваны.
И все же не верю: не тот повод и не тот он человек, чтобы так мелко и низко мстить. Что же тогда? Кто? Перебирая варианты, я отгонял подозрения от Алика, но мысли упрямо возвращались к нему. Уж слишком много совпадений: его неожиданное появление после обыска, странная встреча с Тунгусом… Вспоминалась еще одна история - возможно, в ней собака и зарыта.
Когда же это случилось? В ноябре? Точно, в конце ноября. Помню, было тоскливо и даже как-то тревожно на душе, наверное, давала о себе знать мерзкая погода: осень противно затянулась, много дней шел дождь со снегом, все молили о заморозках, но они не торопились. Вот в один из таких дней ко мне в кабинет ворвался мокрый от дождя, но и сияющий, словно джек-пот выпал, Рома Осетров:
– Смотрите, что я добыл, - он протянул мне листок с мелким компьютерным текстом.
Я один раз пробежал его глазами, второй - внутри аж похолодело.
– Откуда, Рома, дровишки?
– Оттуда, - он показал почему-то на потолок.
– Ну, сами понимаете, откуда…
– А вдруг - провокация?
– Не думаю. Ребята надежные. Да и Алик - тот еще тип. Не любят они его.
Я забрал бумагу в сейф:
– Пусть полежит, Рома, может, и пригодится.
– Не надо бы ее хранить, - сказал Рома.
– Не учи отца…
Зря я так с ним. Не послушался, теперь вот локти кусаю. Не за этим ли листком приходили с обыском ребята в кожанках? Конечно же, за ним. Как быстро, помнится, свернули обыск, обнаружив в сейфе этот листочек. А ведь "фронт работ" у них оставался - не все папки еще перетрясли, до шкафов не добрались.
Все линии сходятся в одну. Неужели Алик? Не верится - в какой же стране мы живем, если обладатель незаметной и не очень понятной должности манипулирует самым крутым силовым ведомством? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? А слухи про дядю, большого генерала, корнями из Питера? И с чего это вдруг начальник управления получил шикарную квартиру в новом элитном доме? Здорово задумано: генерал заводит дело, получает квартиру, уходит на пенсию, а кашу расхлебывать
уже новому начальнику.Мастаки, ничего не скажешь! Впрочем, сам я тоже хорош - помог им, дав сдуру повод. Встретив на одном из фуршетов Алика, я сказал ему кое-что такое, чего говорить не следовало бы. Решил попижонить - вот теперь и расплачиваемся.
…На нем были черная рубаха из тафты в каких-то рюшечках и кожаные брюки. Лицо, шею, полуобнаженную грудь покрывал ровный, явно не здешнего происхождения загар. Я подошел к нему и спросил как можно любезней:
– Где это вы, Алик, так прекрасно загорели? Не в Маврикии?
– Нет, в Салониках.
– О, вы еще и греческое гражданство имеете?
Глаза его сузились до якутских щелочек. Взяв со стола бокал с красным вином, он не торопясь, словно при замедленной съемке, поднял его. "Плеснет ведь прямо в лицо", - мелькнула испуганная мысль. Но он мило улыбнулся:
– Ваше здоровье, господин редактор!
– И вам, Алик, не кашлять.
Чокнулись со звоном. Выпили, закусили. Каждый, уверен, думал друг про друга примерно одно и то же: "Какая же ты сволочь, приятель!" У меня, уж точно, полагать так основания были: в справке, которую принес Рома, я прочел немало любопытного. О регулярных встречах Алика с известным криминальным авторитетом. О каких-то таблетках, которыми Алик перманентно вы-
3 "Наш современник" N 7
водит губернатора из состояния депрессии. Говорилось также, что советник губернатора имеет двойное гражданство - России и Республики Маврикий. Но по-настоящему взбесило сообщение о неком неофициальном совещании в ближайшем окружении губернатора. Алик якобы жаловался, что я совершенно неуправляем, и предложил силовой вариант захвата нашей газеты. Он сказал, что мог бы попросить одного человека, небезызвестного в криминальных кругах, отнять контрольный пакет акций. Предложение Алика не прошло - нашлись умные люди, сказали ему: "Не гони лошадей, притормози!" И все же - сволочь он, этот советник! Первая реакция у меня была - действовать: идти разбираться, рассказать все губернатору. Но, поразмыслив, остыл. Где доказательства? Откуда, спросит, эти сведения? А вдруг это вообще провокация, кто-то неизвестный втягивает меня в свою игру? Поверит, мол, сгоряча опубликует, и тогда следующий ход за нами.
Нет, торопиться не будем. Я спрятал тогда бумагу в сейф, но куда было деться от навеянных ею тяжелых мыслей и тревожных предчувствий? И вот при первом же удобном случае я не утерпел, решил хоть частично проверить информацию, намекнув Алику на его двойное гражданство. Он же, вида не подав, наверняка встревожился и очень захотел узнать, какой еще информацией я про него располагаю. А убедившись, что такая информация есть, он решил одним ударом выбить из-под меня почву. Логично? Вполне. Вот, оказывается, кому я перешел дорогу. Возможно, он - не единственная в этой истории составляющая, его интересы совпали еще с чьими-то, но то, что Алик основное звено причинно-следственной цепочки, сомнений уже не вызывало.
Я убрал подшивки в шкаф, включил чайник. "Что же делать?
– продолжал разговор сам с собой.
– Как спасти ребят, газету, себя? Хоть убей: нет ответа!"
17 марта.
Позвонил дознаватель, майор Петрович.
– Все, - сказал он, - отстали окончательно.
– Спасибо, товарищ майор.
– На здоровье. Я действовал по закону, только и всего. Прощайте и больше к нам не попадайте.
Есть еще люди в нашем городе! "Действовал по закону, только и всего". А разве этого мало?