Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год
Шрифт:
Природа щедро одарила Болгарию. Здесь 16 горных массивов с разнообразнейшими формами рельефа — места неописуемой красоты и предмет поклонения туристов со всех концов света, живописнейшие реки и леса, обилие видов животных и растений: 3300 видов высших растений насчитывает болгарская флора, из них 64 — редкие и исчезающие. Неудивительно, что в небольшой по территории стране 94 заповедника, 46 районов, находящихся под охраной, и 8 народных парков. Девять охраняемых болгарских территорий включены в список ООН национальных парков и эквивалентных заповедников.
До сих пор речь шла о представителях фауны и высших растениях. Но есть растения, которых мы вовсе не замечаем в повседневной жизни, а тем не менее они
В отходах животноводства содержится много углекислого газа и других неорганических веществ, а это, учтем еще выделяемое тепло, прекрасная почва для развития водорослей и создания богатой биомассы. Ненужный для атмосферы углекислый газ и «лишнее» тепло, ведущее к «тепловому загрязнению», выбрасываются во многих других производствах. Этим «грешат» заводы минеральных удобрений, атомная электростанция в Козлодуе, тепловые электростанции, в том числе мощный энергетический комплекс «Марица-Восток», извергающий 5—7 миллионов кубометров дыма в час, а в дыме этом 14 процентов углекислого газа. В болгарском городе Благосвграде уже вступила в действие полуттроизводственная база по культивированию водорослей при свиноводческом комплексе, и создается еще одна похожая база, но уже в другом районе страны, при ТЭС имени Трайчо Костова.
Разумеется, выращиванием водорослей атмосферу не уберечь. Как не спасти ее одними только новыми лесопосадками или эффективными электрофильтрами. Как не решить проблему чистой воды, лишь строя новые и новые очистные сооружения. Лучший выход, конечно, вообще не мусорить, но без этого современная технология обойтись все-таки не может, а природная среда уже потеряла способность противодействовать натиску цивилизации и собственными силами выравнивать экологический дисбаланс, порожденный антропогенным воздействием. Защитить природу (логика тривиальная, но не допускающая альтернативы) может лишь сам ее неуемный загрязнитель — Человек. Если, разумеется, он будет применять весь комплекс охранных мер.
Именно так к делу охраны среды подходят ныне в Болгарии. В Таук-лиман, например, расположенный совсем рядом с оживленным курортным комплексом Русалка, весной и летом снова слетается множество птиц, оправдывая название этого красивейшего места — Птичий залив: перелетные, как и в прошлые времена, отдыхают здесь на пути в теплые края или возвращаясь домой.
А в окрестностях Габрово селятся черные аисты — птицы, побывавшие на грани исчезновения.
В. Никитин
Эхо таежного дерева
Деревня Песчаное — «место нарядное» так говорят старожилы Пудоги. И в самом деле на просторном угоре, с которого хорошо видны дали Онежского озера и прибрежные острова, лежит эта старинная деревня. Издали видно ее высвеченную солнцем, с борта теплохода «Днепро Буг» прозванного здесь «челноком». Он идет по заливу неспешным зигзагом приставая то к заонежской деревне то к пудожской. Берега на пудожской стороне каменистые и песчаные
иззелена прозрачная вода у берегов недостает и до коленей возле длинных пляжей, на которых лоси оставили свои следы. В окрестностях Песчаного в озеро впадают тихие рыбные ручьи.На тяжелой, густо высмоленной лодке с вздернутым носом — кижанке поближе к маленьким заливчикам, берега которых густо поросли камышом и трестой, пробирались мы с Григорием Ефимовичем Сумкиным к заветному, ведомому лишь ему месту, где хорошо ловились лещи Ефимыч, по его выражению, места эти «исходил, исползал и исплавал».
Родом Ефимыч из Великой Губы. Жил в Космозере, одно время в Песчаном, а сейчас перебрался в Петрозаводск. На мой вопрос, хорошо ли ему там живется, сказал:
— По дереву тоскую. Дерева мало в жилье Камень да железо в квартире — не лежит к ним душа. Даже красоты на стенах висят из меди, а не из дерева резанные.
Мы насадили червяков на крючки, забросили удочки и стали ждать. К озерной глади ластилась вечерняя заря, нежные желтые блики вздрагивали на еле уловимо вздыхающей воде. Отражения черно зеленых елей, острыми клиньями опрокинутые в озеро, слабо колебались. Над темной лесистой полосой Заонежья проступала белая рябая луна.
— Нет у человека крепче друга, чем дерево,— вполголоса сказал Ефимыч, глядя на берег, где сплошняком стояли дремотные ели. — Все в дереве заключено и кров человека, под которым жизнь протекает, и огонь, который согревает, и ложе, на котором почивает, и лодка, на которой он по великому озеру плавает. А из чего он образы равные вырезает? Тоже из дерева. Там резное полотенце с крыши свисает, там гульбище с хитроумными столбиками. А еще, скажу я тебе, из дерева таких чудес можно понаделать.
Он замолчал, будто сомневаясь, стоит ли мне говорить о дальнейшем, что тревожило его и побуждало к разговор. Я не торопил его. Мир, окружающий нас, синий и зеленый мир, обволакивал сердце тихим несуетным волнением и успокоительной радостью. В такие ми нуты когда ни один звук не раздается в озерном безмолвии, хочется говорить о сокровенном, о том, что в спешке повседневной жизни забывается или скользит мимо сердца. Однако надумал-таки Ефимыч рассказать мне о своей.
— У отца моего на повети всегда cушилось дерево — кокоры для лодок, еловый и сосновый тес, береза для топорищ и разного инструмента. Как то отец сделал большой ларец, а крышку резьбой украсил. Я мальцом тогда был, увидел говорю: «Вот диво-то!» Отец засмеялся: «Коли хочешь настоящее диво увидеть, поди-ко к Степану Ивановичу Синявину. Скажи: «Дядя Степа, не надо ли тебе в чем подсобить?..» В избу как зайдешь, дак сразу и увидишь деревянные штуковины».
Изба у Синявина была двужирная, просторная. Во дворе под навесом верстак стоял. По летнему времени хозяин работал тут, а не в доме мужик был крепкий, светлобородый, рубаха холщовая, белая, на вороту распахнутая. Возле верстака ворох белых стружек.
Пришел я с соседским парнишкой Васькой. Смотрим мы, как мастер работает, и рты разинули. Вот мастер решил передохнуть, рукавом пот со лба отер. Я и спрашиваю:
— Не подсобить ли тебе, дядя Степан?
Он посмотрел на нас, в бороду улыбнулся.
— Принеси-ка мне из сеней ковшик воды.
Притащили мы ковш с прохладной озерной водой. Мастер попил, сел на чурбак по вихрам нас потрепал:
— Подрастете маленько, приходите ко мне в ученье. Научу вас делать стулья, столы, шкафы да комоды. Мастерами будете.
Так вот и познакомился я с одним из наилучших заонежских мастеров. На всю жизнь запомнилась мне та встреча — зеленый двор и груда белых пахучих стружек. И мастер — белобородый, могучий, весь в силе и радости. Мы глядели на него снизу вверх, как на богатыря сказочного, щурясь, уж очень хорошо, ладно смотрелся он на фоне синего неба, и солнце стояло где-то за его головой