Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год
Шрифт:
Каленгутский пляж забыт вниманием сервиса. Здесь нет ни отеля, ни ресторана. Власти штата, осуществляя программу социального развития, построили столовую для неимущих. Это, пожалуй, главное спасение для хиппи.
С помощью смышленого малыша, знающего несколько английских слов, я добираюсь наконец до хижин, давших кров «семьям» хиппи, покинувших шумные города ради целительного покоя. «Семьи» сплошь и рядом — понятие чисто условное. Под пальмовыми крышами зачастую живут четверо-пятеро человек. Так дешевле. Хижины они снимают у прибрежных рыбаков за 4 доллара в месяц — получается по доллару с головы.
Внутри темно. Два топчана, сколоченных из досок. Ни
Они даже не дают себе труд выказать случайной посетительнице «ленивую симпатию курильщиков гашиша», о которой писал Бодлер. Здесь они совсем не так общительны, как в Сан-Франциско, не стараются эпатировать или вовлечь в свой круг единомышленников. Здесь они погружены только в себя, стали нелюдимыми и серьезными, до жути серьезными...
Дорогой они продали часы — к чему время человеку, проводящему большую часть времени в дурмане? И куда торопиться, если его никто нигде не ждет? В Бомбее на базаре они продали кольца и побрякушки, купленные в Стамбуле, когда еще оставалось немного монет, продали куртку из овечьей шерсти, приобретенную в Кабуле, продали пластинки, гитары и туфли.
До Гоа они добираются с единственными сокровищами: трубкой и длинными волосами.
...Я вхожу в давно не метенную хижину. У стены, держа на коленях кошку, сидит существо среднего пола в японском кимоно. Четыре испуганных глаза смотрят на меня. Человек говорит столь тихо и невнятно, что приходится то и дело просить его повторить. А говорит он, жеманничая и краснея, следующее: его котик... привык к дыму гашиша... Не найдется ли у меня денег для кота... и для него... Покорно выслушав отказ, он продолжает. Верю ли я в переселение душ? А он верит и желал бы в будущем перевоплотиться в сиамского кота... Где его соседи? Они ежеутренне отправляются промышлять еду, а он остается охранять дом...
Вскоре появились остальные обитатели хижины: датчанин в шафрановой тоге, голландец в длинной рубахе, рыжеволосый и рыжебородый американец, голый по пояс, с телом, густо покрытым порнотатуировкой. Они здесь недавно и еще не успели потерять живости. Их еще интересует еда, а не только гашиш. Американец бодро заговорил о преимуществах философии хиппи: антиматериализм, антиконформизм, естественное развитие личности. «Если мир против нас, то и мы против мира...»
Иду к другой хижине. Ее занимает пара французов, парень и девушка. Что их привело сюда? Тоска по натуральной жизни, вдали от мясорубки индустриального мира с его тщеславной суетой, освобождение от груза принудительного труда. Только так человеку открывается Истина. Мы, рабы обыденности, обречены слепо тянуть свою лямку, подобно запряженным в соху быкам, не ведая зачем, не смея помыслить о бунте. Мы — марионетки фарса, носящего громкое имя «индустриального общества». Какой контраст между жизнью парижанина, томящегося по три часа утром и вечером в давке метро, и этим райским уголком, где нога утопает в ласковом песке...
Я слушала его и смотрела на неподвижное лицо подруги, отмеченное печатью недавней красоты. В течение всего разговора она смотрела на нас остановившимся взором.
— Недавно из больницы, провела там четыре месяца, — сказал ее спутник, — дизентерия...
Насколько тяжкой должна была быть болезнь, если девушку оставили на такой срок в больнице, где не хватает мест умирающим... В утешение я говорю:
— Ну
здесь солнце, пляж, живительный океанский воздух...— Пляж! — прерывает парень. — До него целый час ходьбы!
— Но можно ведь не каждый день...
— Я не могу ходить, — тихо говорит девушка. — Ноги не держат.
Такова судьба этой симпатичной пары, отправившейся за тридевять земель в поисках живительного нектара свободы от общества и прозябающей сейчас в темной хижине, откуда они выходят только в больницу...
На следующее утро я принесла им таблетки и коробку витаминов. Принимая подарки, девушка признательно улыбнулась мне. Она хотела жить. Ей и ее спутнику по двадцать три года.
...В следующей хижине, где накопившиеся за год отбросы оставили не так уж много места для житья, обитал американец с женой-француженкой, их дочь девяти лет и шведка эксцентричной (даже для хиппи) наружности. Сейчас она отсутствовала.
— Вы принимаете наркотики?
— Конечно. А почему нет?
— И дочка тоже?
Вопрос повисает без ответа.
— В какую школу ходит ваша девочка?
Мать с упреком поворачивается к супругу:
— Вот видишь...
— Зачем ей школа? — возмущается глава семьи. — Чтобы вынести оттуда искаженное представление о жизни! Я не желаю, чтобы общество забивало мозги моего ребенка своими бреднями!
— Но ведь она должна, по крайней мере, уметь читать и писать...
Мать повторяет жалобным тоном:
— Вот видишь, я тебе говорила...
Но он опять взрывается:
— Что, она станет счастливой оттого, что выучит азбуку и таблицу умножения? Здесь она развивается естественным путем, слушая голоса природы, считая деревья, цветы, бабочек, ракушки. Она это делает по-своему и только так сможет развить личность. Она свободна как птичка.
Он резко поворачивается к дочери, которая засунула тем временем в рот курительную трубку:
— Положи на место! Сколько раз тебе можно повторять! Иди поиграй! Только не смей ходить одна на пляж! Это далеко, и ты заблудишься.
Целая лавина запретов. И это для ребенка, живущего «свободно как птичка»...
— Чем занят ваш день? — спрашиваю я главу семьи.
— Мой день? Ничем.
— Но так не бывает. Вы ведь что-то делаете...
— Ну да, я ем, пью, сплю, курю гашиш...
— А чем занят ваш ум? Вы читаете?
— Ни в коем случае!
Ответ не удивил меня. Я знаю, что люди, впавшие в такое состояние, не способны сконцентрировать внимание даже на крохотном тексте. Они еще могут разглагольствовать, но читать — уже нет. Хиппи читает, будучи новобранцем, но, когда человек отправился в путь по Великой Дороге Истины, то есть пристрастился к наркотикам, он больше не видит строк.
— Любите музыку? Играете?
— О нет! И так голова гудит... Мы пришли сюда за тишиной, спокойствием, миром... За миром, — повторил он.
В разговор вновь вступает мать:
— Вы считаете, что девочку нужно учить читать?
— Зачем ты обращаешься к этой даме? — прервал муж. — Что она может об этом знать! Зачем учить ребенка читать, если мы презираем это общество с его лженаукой и фальшивыми новостями!.. Мы только-только успели забыть всю ту гнусность, которой нас пичкали в школе и университете. Пусть уж дочь будет избавлена от этой пытки...
— Мы ведь сами выбрали этот путь, — возразила жена. — Но девочка, когда вырастет, возможно, предпочтет другое.