Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год
Шрифт:
Не мудрено, что эти слова вызвали у шефа столь бурную реакцию. Назревал грандиозный конфуз...
Джон Чарлимерс неподвижно сидел за лабораторным столом, спрятав лицо в ладони.
Итак, дело его жизни рушилось. Честолюбивые мечты и надежды — все летело в тартарары! Перед мысленным взором Чарлимерса проносились картины одна печальнее другой. Коттедж описывают за долги... Гараж и «безан» идут туда же... Его кидают, чего доброго, за решетку... А жена с сынишкой... Что будет с ними?..
В коридоре послышались уверенные шаги, и в лабораторию вошел Чарли. Лучи закатного
«А все из-за него, — с внезапной злобой подумал Чарлимерс, глядя на свое детище. — Впрочем, смешно спрашивать с робота. Спрос — не с машины, а с конструктора».
— Добрый вечер, Отец, — сказал Чарли, подойдя к Чарлимерсу.
— Здравствуй, Чарли.
— Сегодняшняя программа накопления информации перевыполнена, — рокотал уверенный бас. — Сверх заданной вами программы усвоен двадцать второй том Британской энциклопедии, а также монография об особенностях языка древних ацтеков.
— Это уже не имеет значения, — махнул рукой Чарлимерс.
— Не понял, прошу повторить, — быстро проговорил робот и мигнул.
«Надо взять себя в руки»,— сказал себе Чарлимерс.
— Ты молодец, Чарли, — ласково сказал профессор, глядя на робота.
— Жду задания.
— Ступай-ка и займись двадцать третьим томом.
«И что ему стоит, — подумал Чарлимерс, глядя в широкую спину удаляющегося белкового робота, — выразить, скажем, радость по поводу того, что я похвалил его! Но никакого подобия чувств нет и в помине».
Профессор тяжело поднялся и вышел из-за стола.
— Никакого подобия чувств... — вполголоса повторил он. — Гм, подобия...
«А может, и впрямь пойти по линии имитации? Кто там станет разбираться. А если кто-нибудь и обнаружит подделку, могущественная компания легко сумеет замять неприятность.
Тогда будет все: и слава и деньги».
Но Чарлимерс тут же отверг эту мысль: шарлатаном он не был и не будет никогда.
Профессор долго и бесцельно бродил по огромной лаборатории, привычно пустынной (Чарлимерс работал без помощников, предпочитая манипуляторы), останавливался то у стеллажей, на которых покоились бесчисленные блоки хранения информации, то у волноводов, образующих диковинный букет, то у термостата, где выращивались белковые клетки памяти.
«А ведь Чарли по-своему привязан ко мне, — размышлял Чарлимерс. — Он, например, охотнее подходит ко мне, чем к кому бы то ни было другому. Так почему же он ни разу не проявит свои чувства, хотя бы в самой примитивной форме? Ведь он больше чем достаточно читал об эмоциях, свойственных человеку, и видел специально подобранные фильмы, которым несть числа».
У Джона всплыла в памяти его вчерашняя беседа с Чарли, после которой, собственно, он и решился на окончательное объяснение с Вильнертоном.
— Почему ты ни разу не выразишь радости или огорчения, Чарли? — спросил профессор.
— А к чему? — безмятежно ответил робот, поблескивая фотоэлементами.
— То есть как — к чему? — растерялся Чарлимерс.
— Выражение чувств отнимает слишком много энергии,— пояснил Чарли, — и поэтому оно излишне. Необходимо выдерживать принцип
наименьшего действия.«А может, он прав по-своему?» — продолжал размышлять профессор.
— Нет! — сказал Чарлимерс громко. — Но как докажешь это Чарли?
Можно, конечно, приказать. Но тогда вся великолепная логическая система робота окажется безнадежно испорченной. Нет, грубая команда здесь решительно не годится. Робот должен прийти к собственным эмоциям без чьей-либо помощи, самостоятельно. Или...
Остановившись у окна, Чарлимерс рассеянно глядел, как по двору торопливо снуют люди, с такой высоты сильно смахивающие на муравьев.
И тут профессору пришла мысль, от которой похолодело в груди. Сначала мысль показалась страшной, но чем больше Чарлимерс думал, тем сильнее убеждался, что это, пожалуй, единственный выход из тупика, в котором он очутился.
«Компания не намерена терпеть убытки», — шеф без обиняков заявил это сегодня утром. Итак... Да, решено. Анна по крайней мере получит страховку», — усмехнулся Чарлимерс.
— Как в беспроигрышной лотерее, — невесело сказал он, отходя от окна.
— Застрелился? — переспросил шеф, дыша в трубку видеофона. — Улизнул-таки, прохвост! Не сообщайте пока никому об этом... Что, что? В медицинский центр? Вы с ума сошли! Никаких медцентров, говорю я. У компании есть все, и свои врачи в том числе. Исполняйте приказ. Зарубите на носу: произошел несчастный случай. Вам ясно? Вот так.
— Пожалуйста сюда, миссис Чарлимерс. Не надо волноваться! Самое страшное позади. Нет, здесь у нас не больница, а так... Нечто вроде лазарета. Знаете, ведь сотрудников у нас не одна тысяча. Вот и бывают иногда разные несчастные случаи вроде как с вашим мужем. Как произошло? Но вам уже объяснял наш врач... Небрежно чистил пистолет... Ну, откуда же мне знать, миссис!.. Ведь я только сестра... Значит, вы не забыли, что сказал врач? Полный покой. Вам дается пять минут. Какое счастье, что пуля не задела аорту! Извольте вот в эту дверь.
С узкой железной койки на скромно одетую женщину глядел бледный, без кровинки Джон.
— Здравствуй, Анна, — попытался он улыбнуться. — Видишь, как меня угораздило...
— Не разговаривай, — замахала она руками. Затем, оглядевшись, придвинула белый, как и всё в этой комнатке, стул и опустилась возле мужа. — Тебе нужен полный покой.
— Ничего, — тихо сказал Джон, — теперь все позади. Вот если бы пуля прошла на два миллиметра левее... Тогда я уж имел бы полный покой.
— Как ты неосторожен, Джон. И почему ты мне никогда не говорил, что имеешь дело с огнестрельным оружием?
— Да так, не приходилось... Зато теперь мы будем богаты, Анна, очень богаты.
Анна вопросительно посмотрела на мужа.
— Мой опыт удался!.. — пояснил Чарлимерс, поймав ее недоумевающий взгляд.
Разговор утомил Чарлимерса, и он прикрыл веки. Не зная, о чем еще говорить, Анна собралась было уходить, но в это время послышался осторожный стук в дверь, и в палату вошел Чарли. Ловко балансируя подносом, он опустил его на тумбочку у изголовья Чарлимерса. На подносе среди золотистых бананов красовался букетик фиалок.