Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год

Тобало Варгас верил в свою счастливую звезду. Он позволял себе подразнить судьбу, слегка посмеяться над ней, как было сегодня во время посвящения быка.

Между тем зрители все еще не могли успокоиться, вскакивали с мест, пытаясь разглядеть счастливицу.

— Где же она? Где?—стонала сзади толстая сеньора, толкая меня коленями в спину.

— Да вот же! Вот же! — Ее сосед свернутой в трубку афишей указывал на девушку с черными блестящими волосами

Девушка была счастлива и смущена. На обнаженных коленях она держала треуголку.

— Ой! Вижу! — неожиданно тонким от счастья голосом почти пропела женщина. — О, какая прекрасная сеньорита!

— Вы понимаете, в чем дело? — обернулся ко мне сидевший впереди на нулевом ряду пожилой мужчина с бородкой и усами. — Этой женщине сделан необычный подарок. Теперь матадор должен доказать, что имел право на этот жест.

Тобало Варгас, стоя посреди арены, сделал отстраняющий жест рукой, удаляя торос. Они мгновенно исчезли за забором и оттуда наблюдали за происходящим. Затем, не дойдя шагов двадцать до ворот корраля, матадор упал на колени, воздев к высокому испанскому небу руки. Он ждал быка.

И тотчас, словно выпущенный из пращи снаряд, выскочил бык. После темного корраля, ошеломленный ослепительным блеском арены, болью от доски с гвоздями, впившимися в его тело за секунду до того, как распахнулись ворота, бык зигзагами несся вперед. Загривок бугрился от ярости, блестящая шерсть черным бархатом обтягивала могучие мускулы.

Вдруг бык увидел матадора, легко повернулся и, опустив голову с изогнутыми вниз и в стороны белыми рогами, бросился на него. Тобало Варгас, как пушинка, взлетел в воздух между широко расставленными грозными рогами, мелькнули его розовые чулки. Скользнув по крупу быка, он тяжело шлепнулся на песок. Шла примерно десятая секунда боя.

Тут же появились торос, большими красными плащами отвлекая быка от поверженного матадора. Бык поводил рогами, раздумывая, кого бы поддеть. Боль от гвоздей, наверное, у него улеглась, и. перебросив через себя матадора, он немного успокоился. Выбрав одного торо, он не спеша двинулся в атаку и, когда тот отскочил, в недоумении остановился.

Тем временем лежавший неподвижно Тобало Варгас зашевелился, уперся руками в песок и встал на колени. С трудом поднявшись, он, пошатываясь побрел к забору. Бык равнодушно проводил его глазами.

— Опасный бык, — повернувшись, пояснил мой собеседник. — Неизвестно, что он задумал. Когда бык мчится к матадору через всю арену, как паровоз, тут все ясно. И рогов избежать легко.

Варгасу подали шпагу. Но пока он не собирался обратить ее против быка: лишь прикрепил к ней красный плащ. С заблестевшими глазами, танцующей походкой он направился к своему противнику и, немного не доходя, остановился. Выгнувшись назад, напряженный и стройный, матадор полоскал перед собою плащом, раззадоривая быка.

В ту же секунду бык ринулся на матадора. Рога коснулись плаща, но Тобало Варгас легким движением уклонился, поворачиваясь одновременно на сто восемьдесят градусов. Бык, уткнувшись мордой в красную тряпку, как собака, послушно обежал вокруг матадора. Варгас остановился. Замер и" бык. Варгас проделал веронику в другую сторону, ведя за плащом быка.

Публика зааплодировала.

На арену, держась возле забора, выехал пикадор, одетый словно рыцарь времен Дон-Кихота. Лошадь его была защищена толстыми, свисающими с боков матами. Сквозь разошедшийся шов белых штанов пикадора поблескивал металл. Ноги вместо стремян покоились в глубоких совках из толстого железа.

Пикадор развернул лошадь правым боком и, следя за быком из-под полей надвинутой на глаза шляпы, выставил копье с поблескивающим на солнце наконечником.

Тобало Варгас в очередной веронике развернул быка так, что тот оказался перед лошадью Всхрапнув, бык бросился на нее. Пикадор, привстав в своих совках-стременах, под острым углом вонзил копье в спину быка, в бугор перекатывающихся мускулов, и навалился на древко всей тяжестью одетого в доспехи грузного тела. Говорят, в старые времена пикадоры были настолько сильны, что копьем удерживали быка на расстоянии. Но сейчас древко копья заскользило в судорожно напряженных руках пикадора, из-под мышки, все выше и выше выползая сзади.

Бык ударил рогами в бок лошади. Она тяжело скакнула вбок и прижалась к забору, дрожа всем телом и прядая ушами. Лошадь не видела быка, так как ее правый глаз был закрыт черной повязкой. Наверное, не один уже бой переживала она, но для нее оставалось загадкой, за что ей так достается на арене.

— В руках этого всадника жизнь и смерть матадора, — донесся до меня голос мужчины с передней скамьи.

— Неужели даже так?

— Если пикадор не измотает быка, мало выпустит из него крови, матадору наверняка конец.

Бык, устав бодать лошадь, неожиданно подогнул ноги и улегся у нее под брюхом. Морда его грустно покоилась на песке.

Пикадор отъехал в безопасное место На быка набросились торос и подняли его. Кровь, словно алая попона, покрывала его спину и бока, поблескивала на солнце.

Мимо меня цепочкой пробежали японки. Еще перед началом боя я подивился их организованности. Передняя несла в поднятой руке флажок, и все семенили за ней, как гуси. Она и теперь, зажав рот и нос ладонью, бежала, держа в правой руке флажок. Потом я узнал, что им удалось добежать только до коньячного бара: после них официантам пришлось затевать большую уборку.

Между тем разъяренный бык кругами понесся по арене. Торос брызнули от него в разные стороны. Один со скоростью спринтера пересек арену, хотя бык заинтересовался его коллегами, перекинулся через забор и упал обессиленный в безопасном холодке под хохот и веселый рев публики. Тобало Варгас стоял посреди арены — животное не обращало на него ни малейшего внимания — и с веселым любопытством наблюдал, как бык разгоняет его помощников. Оставшись один, он распустил плащ и провел бешено мчащегося противника вплотную мимо себя. Правый рог зацепил отворот камзола и вырвал клок богато расшитой ткани. Плащ протащился по спине быка и сразу потемнел от крови.

Тобало Варгас снова стал в позицию, но тяжелый плащ вдруг выпал из его рук. Со всех сторон, к центру арены устремились торос, чтобы отвлечь быка. Увы, тот не замечал их. Он понесся за матадором, который, достигнув забора, прижался к нему спиной, как раз под нами, и поднял вверх руки с тонкими плоскими запястьями.

— Черт возьми! У него слабые руки, — проворчал сидевший впереди знаток корриды.

Варгас исчез из нашего поля зрения, мы видели только двигающиеся вправо и влево руки. У него остался единственный шанс — попасть между рогами быка. Над трибунами повисла могильная тишина. Бык всей своей массой врезался в забор, затрещали доски, одна сломалась, и на нашу сторону вышел белый, с коричневой подпалиной вокруг острия рог.