Журнал «Вокруг Света» №05 за 1971 год
Шрифт:
Древнейшие рисунки Сахары — их возраст около десяти тысяч лет — изображают главным образом одиноких крупных животных. Затем появляются композиции; наиболее часто среди них встречаются огромные стада животных, идущих гуськом. (Надо сказать, что смысл подобной композиции до сих пор не совсем ясен. Загадочно и то, с каким постоянством ее воспроизводили на скалах художники не только цветущей Сахары, но и их современники, жившие на территории Франции, Испании, Италии, Скандинавии, Карелии.) В это время человек Сахары был охотником и собирателем диких злаков. На каменных полотнах того времени живут, сражаются и погибают от стрел и копий, защищают свое потомство от хищников слоны и леопарды, антилопы и страусы. Сахара, отраженная на фресках этого времени, — это цветущая, плодородная страна, покрытая высокой и сочной травой, зелеными густыми лесами, с полноводными озерами и реками, где привольно было жить и всевозможному зверью, и рыбе, и птице. Этот период — исследователи назвали его периодом Древнего Буйвола — длился несколько десятков
Начиная примерно с XXXV века до нашей эры сюжеты наскальных фресок несколько меняются. В это время, по-видимому, в Сахаре появляются первые скотоводческие племена.
Художники-скотоводы оставили наибольшее количество рисунков. Они переняли и усовершенствовали и технику, и традиции своих предшественников — охотников. Но сюжеты композиций меняются — на скалах появляются стада уже домашних животных, сопровождаемые пастухами. Часто встречаются изображения повседневной жизни человека: семья, расположившаяся в конусообразной хижине, женщины, растирающие зерна в каменных зернотерках. Художник-скотовод как бы подчеркивал свое богатство, свою власть над животными — коровы и быки его тучны, а стада безропотно послушны его пастушьему посоху.
Но вот где-то в середине второго тысячелетия до нашей эры на скалах появляются очертания колесниц, запряженных лошадьми. Изображение лошади на скалах Сахары прослеживается вплоть до II века нашей эры. А потом главным действующим лицом в изображениях животного мира уже становится верблюд.
В это время палитра художника Сахары становится более строгой. Краски «зеленого рая» Сахары тускнеют — исчезают пастбища и леса, пересыхают озера и реки, все меньше и меньше становится зверей и птиц, все труднее и труднее становится прокормить стада. И может быть, художники Сахары инстинктивно улавливали эти незаметные на протяжении человеческой жизни изменения мира, уже самой формой рисунка как бы рассказывали о надвигающейся катастрофе, перед которой человек был бессилен. Новые животные, появившиеся в Сахаре, — сначала лошадь, а затем и верблюд — стали для него словно бы символом этих изменений — он изображает их схематично, жестко. Да и самого себя он начинает рисовать уже не властелином стад, но лишь обозначает свое присутствие в этом изменяющемся мире. Фигуры верблюда и человека в последний период существования наскального искусства Сахары превращаются в некий иероглиф. Сахара стала пустыней.
Тщательный анализ изменений в стиле рисунков и их содержания позволил представить мир, окружавший древнего художника, а вместе с тем и очертить путь отступления человека перед песками. Вначале, видимо, пустыней стали западные и восточные равнины, и оттуда пески начали продвижение к центральным горным массивам. На юге человек уходил от песков через горы Аир и Адрар Ифорас, на востоке — через перевалы Джебель Уэнат к нильской долине.
Фрески, естественно, не могут дать точный ответ, почему Сахара стала пустыней, но они подсказали одну весьма интересную гипотезу.
Дело в том, считают некоторые исследователи, что именно обилие крупного рогатого домашнего скота — а, судя по фрескам, в это время по будущей пустыне бродили действительно огромные стада — привело в конце неолита к уничтожению растительного покрова Сахары, что, в свою очередь, ускорило наступление песков.
Никто не сомневается ныне в том, что дважды Сахара обводнялась, покрывалась зеленью и превращалась в цветущий, полный жизни край... Трудно определить, сколь длительны были эти зеленые периоды в жизни Сахары. Еще труднее объяснить, почему они наступали и почему Сахара в конце концов вновь становилась Сахарой — черно-желтой, почти безжизненной... Все было довольно просто, пока ученые объясняли феномен Сахары влиянием ледникового периода на ее климат: ледники, дескать, принесли влагу в Сахару. Это отнюдь не исключается, но сейчас мы говорим о послеледниковом периоде, когда климатические условия оставались практически неизменными. Есть гипотеза, что зеленую Сахару превратили в пустыню травоядные животные — и дикие, и одомашненные человеком: они будто бы — а неумеренная потрава действительно ведет к смене и в конечном итоге к оскудению растительности — уничтожили всю растительность, и Сахара стала пустыней. В разных районах Сахары исследователям неоднократно встречались изображения колесниц. Анри Лот, тщательно исследовав все эти изображения, пришел к выводу: колесницы на скалах как бы отмечают путь какого-то народа через Сахару к Нигеру. Анри Лот считает, что этими племенами были легендарные «народы Моря», среди которых, по-видимому, были этруски, нападавшие в XII—XIII веках до н. э. на Египет, и древние ливийцы. Но Лот на этом выводе не остановился. Он считает, что этот древний путь не забывался в течение тысячелетия. Плиний писал, что римский полководец Корнелий Бальба в 19 году до нашей эры совершил триумфальный поход в Африку, захватив Киренаику и часть территории современного Алжира. Плиний упоминает также, что полководцу пришлось преодолеть несколько рек, среди которых была одна с названием Дазибари. Но и в наши дни некоторые племена, живущие по берегам Нигера, называют эту реку «Да Иза Бари», что означает «Большая река людей Да». Неужели римляне в I веке до нашей эры достигли Нигера? Плиний довольно подробно называет те места, где проходил Корнелий Бальба. И лингвистический анализ показал, что большинство этих названий можно считать идентичными современным географическим обозначениям тех мест, где... исследователями были зафиксированы изображения колесниц. Именно ливийцы вели римлян, заключает свои исследования Лот. В. Ильин
Помпеи в песках...
Два столетия этот город называли «миражем в истории Сахары». Его описывали древние летописцы, описывали столь конкретно и четко, что, казалось бы, можно без труда указать место, где стоял этот город, который называли Авдагост.
Арабский географ из Кордовы, живший в XI веке, Убайда Абдулла аль-Бакри писал в своем «Географическом описании известного нам мира»: «Авдагост — красивейший город с большой мечетью и медресе в центре. Люди живут там в роскоши и спокойствии. Из арабских стран караваны доставляют туда финики и сушеный виноград, из других далеких стран — мед. Богатые горожане и князья едят хлеб из пшеницы, которую выращивают их черные рабы. Землю они обрабатывают мотыгой и поливают водой из кожаных ведер... За покупки там расплачиваются золотым песком...» В другом месте аль-Бакри пишет, что Авдагост стоит в сорока днях пути от Тамалдата на юг.
Известно, что древний Тамалдат стоял на месте нынешнего небольшого селения Тамулд-Вака, на юго-востоке Марокко. А так как скорости на караванных верблюжьих дорогах остались неизменными с тех времен, то легко высчитать, где именно находился Авдагост — в 1200 километрах к югу от Тамулд-Вака.
Но если отложить это расстояние на карте, карандаш уткнется в то место, что называют «адом Аукеры», — зловещую пустыню в пустыне, которую обходят стороной даже племена местных кочевников.
Авдагост, быть может, до сих пор оставался бы миражем истории, если бы... не дикие голуби.
Несколько лет назад археологи, занимающиеся исследованием древних поселений Сахары, обнаружили записки кавалерийского офицера французской колониальной армии, в которых говорилось, что между скалистыми массивами Ркиз и Аффоле он видел древние развалины. Скалы Ркиз и Аффоле находятся как раз около кромки «ада Аукера», и археологи срочно снаряжают туда экспедицию. Экспедиция прибывает на место и действительно находит древние руины. Но руины XIV века, тогда как Авдагост, судя по сообщениям хроник, был разрушен в XI веке.
Все же интуиция подсказала исследователям, что Авдагост должен быть где-то здесь, рядом. Начались разведочные работы. И вот один из отрядов экспедиции, проходя древней караванной дорогой, наткнулся на огромные гнездовья диких голубей. И тут кто-то из членов отряда вспомнил слова аль-Бакри о том, что в одном дне пути к северу от Авдагоста видел он множество голубей.
Исследователи отложили на карте 30 километров — длину караванного перехода — на юг от голубиных гнездовий. После нескольких месяцев упорных поисков под многометровыми песчаными барханами долины, зажатой с двух сторон скалами Ркиз и Аффоле. исследователи увидели руины сгоревшего города...
Шестой век нашей эры. Города еще нет. Но там, где он возникнет несколько веков спустя, уже пересекаются караванные тропы. Тысячи кочевников приходят сюда после дальних странствий по Сахаре. Это берберы-санхаджа. Они разбивают свои шатры, живут два-три месяца, затем снова уходят, но на их место прибывают другие — долина никогда не пустует. Среди шатров видны и редкие хижины оседлых земледельцев. Здесь вдоволь воды и пищи для человека, корма для скота. Санхаджа считают себя полновластными хозяевами этих мест: по неписаным законам Сахары племена кочевников — хозяева всех тех земель, где они раскидывают свои шатры. И не только земель. Они распоряжаются и судьбой людей, населяющих оазисы на их земле. Скотоводы-кочевники и оседлые земледельцы — два противоположных полюса чрезвычайно устойчивой структуры странного сахарского общества, существовавшего не один десяток веков. Что заставляет кочевника совершать вечное движение по пустыне? Это потребность в воде, корме для скота и, наконец, в соли. Солью он снабжает оазисы, взамен оазис дает кочевнику воду, финики, овощи, хлеб. Кроме того, кочевник защищает земледельца от нападения грабителей. Вот почему он, этот сеньор пустыни, пользуется правом властелина по отношению ко всем, кто живет на его земле.
...Конец восьмого века. К этому времени относятся первые сведения об Авдагосте, содержащиеся в трудах древнеарабских ученых. Городом управлял верховный вождь кочевников-санхаджа Тин-Ярутан. В шатрах и глиняных хижинах жили скитальцы-кочевники и оседлые земледельцы. Каменные дома принадлежали арабским торговцам из северных городов Африки.
Однажды, сообщают древнеарабские историки, Тин-Ярутан разгромил большое войско пришельцев, у которых было немало сторонников в самом городе. Кто же были эти союзники нападавших? Вероятно, купцы. Между ними и берберами-санхаджа была та пропасть, которая разделяет бедность и богатство, горделивую откровенность, широту души жителя пустыни и мелкую расчетливость купца. Купцы быстро богатели, обособляясь в касту имущих, касту, жившую в роскоши и... презираемую: хозяевами города все еще оставались кочевники.