Журнал «Вокруг Света» №05 за 1971 год
Шрифт:
Нужно привыкнуть к этой проклятой жаре, к монотонному качанию в седле, нужно почувствовать ритм жизни этих людей, чтобы вдруг увидеть, что их дни точно так же насыщены событиями, печальными и радостными происшествиями, как и дни любых людей. Только события эти не замедляют шага верблюдов.
...Неожиданный гортанный возглас. Караван остановился, верблюдов заставили встать на колени, чтобы люди могли сойти на землю. Несколько старух бросились к молодой женщине, лежавшей возле верблюда, — она рожала. Мужчины отошли в сторону, сели в круг, закурили. Родовые схватки скоро кончились. Молодая мать с новорожденным забралась на верблюда, и караван продолжил свой путь к горизонту.
...На нас надвигается смерч коричневой пыли, неведомо как и где возникший. Он скручен в толстенный жгут, который стальной
...У одного из кочевников разболелись зубы. Полоскание верблюжьей мочой, приправленной травами, не помогло. Тогда один из собратьев, верно самый сведущий в знахарском деле, пальцами вырвал у больного два зуба и остановил кровь мазью из песка, замешенного на какой-то жидкости.
...Из плотной, абсолютной тишины пустыни постоянно выползают какие-то шорохи, непонятные звуки. «Это бродят пески, — говорит Бен Моктар. — Пески, как и мы, вечно кочуют и никогда не уходят за пределы Сахары».
Песку в Сахаре не так-то и много. Сахара — это хамады — каменистые равнины и сериры — равнины, покрытые щебнем и галькой. И лишь шестую часть великой пустыни занимают песчаные пространства — эрги. Пески эти неподвижны, они намертво схвачены цепкими корнями скудной, но выносливой пустынной растительности. Иное дело барханы. Они очень редки в Сахаре. Барханы — материковые дюны пустынь, холмы сыпучего песка, навеянные ветром и не закрепленные растительностью. Одиночные барханы на плотном грунте (когда песка немного), имеют полулунные или серповидные очертания и не очень высоки. Там, где песок сплошной, образуются сплошные барханы. Все зависит от ветра: там, где дуют устойчивые ветры, образуются продольные барханные гряды, или барханные цепи, поперечные этим ветрам. Там, где сталкиваются и смешиваются противоборствующие ветры, появляются барханные пирамиды самых разных очертаний, чаще всего похожие на звезды. Не закрепленные растительностью барханы вечно движутся со скоростью от десяти сантиметров до пятисот метров в год. Медленно, но упорно ползут они по Сахаре. Кочевники обычно разбивают привал у подножия барханов, потому что им издавна известно (теперь это знают и ученые), что бархан может хранить в себе пресную воду...
Встреча
Пути сошлись. Это, верно, один из тех случаев, когда говорят: бывает же так в жизни. На третьи сутки среди безбрежной пустыни нам повстречался другой караван «голубых людей». Кочевники спешились, церемонно приветствуя друг друга. Поднялись к небу дымки костров.
Встреченное нами племя шло на запад, в Ифни — обширную сахарскую область Марокко, еще недавно принадлежавшую испанцам.
Колонизаторы в свое время потребовали, чтобы кочевники выступили против воссоединения Ифни с Марокко. «Голубые люди» отказались. Тогда их стали преследовать. Пришлось уйти из родных мест. Теперь, когда Ифни воссоединилась с Марокко, «голубые люди» возвращались домой.
Бен Моктар одобрительно кивал головой, отхлебывая чай, которого выпито было уже изрядно. Он поинтересовался, хороши ли пастбища Ифни.
— В период зимних дождей великолепные... Наши люди потому и хотят там покрепче обосноваться. Может быть, овец разводить будем, а может быть, — гость помолчал, не решаясь кончить фразу, — попробуем земледелие...
Мне казалось, что невозмутимость кочевников беспредельна, по крайней мере, как Сахара. Но после этой фразы люди из моего каравана повскакали с мест, побросали на землю стаканы недопитого чая и принялись, возбужденно перебивая друг друга, кричать. Поднялся страшный шум, суматоха, даже верблюды пряли короткими ушами и скалили рыжие зубы.
Бен Моктар, успокоив соплеменников, произнес целую речь.
— Земля привязывает человека, — качая головой, сказал Бен Моктар, — он становится рабом
ее. Он остается жить в тесном городе, в глиняных стенах, под потолком... Свобода там, где простор куда ни глянь, где горизонт всегда далек, как бы ты к нему ни стремился. Аллах создал нас свободными и поселил отцов наших отцов в пустыне. Кощунство поддаться соблазну жить на отмеренном клочке земли и заслонить горизонт стеной. Это не наш удел, у нас своя судьба...Так говорил «голубой» вождь, и многие согласно кивали ему головами.
Но встречные оставались непреклонными: они твердо решили сменить скитания на оседлость. Их вождь спокойно и даже торжественно допил свой чай и встал, давая понять, что разговор окончен. За ним с желтой бесплодной земли поднялись остальные. Старику предводителю подвели бурого верблюда, и погонщик ударом палки по крупу заставил животное лечь — иначе на него не взберешься. Верблюд поджал передние ноги, затем сложил, как бы переламывая, задние. Прежде чем сесть в седло, вождь сказал:
— Жизнь можно прожить по-разному. Отцы наших отцов кочевали по пустыне, грабили караваны купцов, торговали рабами и каменной солью. Но разве теперь торгуют рабами? От невольничьих караванов не осталось и следа на сыпучих песках. А так ли уж нужна теперь наша бурая соль? Нынче везде продают белую, мелкую, как мука... Мы торгуем верблюдами. Но что будут делать наши дети, если завтра верблюды станут никому не нужны, а они будут знать только верблюдов? Вы видели новые оазисы? Там растут не, пальмы, а нефтяные вышки. Я встречал там даже наших людей... «Земля привязывает человека», — говорите вы. Это верно. Но разве мы не пленники пустыни? Разве мы не привязаны к ней, как феллах к своему лоскуту земли? Его кормит земля, нас — верблюд... Подумайте об этом. Мир вам!
Они ушли, эти суровые и мудрые «голубые люди». А мы стояли и смотрели уходящему каравану вслед, и никто ни о чем не говорил. Женщинам в такие дела соваться не принято, а мужчины не осмеливались порицать старого вождя, тем более за глаза.
Потом Бен Моктар взобрался на своего верблюда, и все последовали его примеру...
О пустынях часто говорят — «безжизненны», имея в виду прежде всего то, что там абсолютно нет воды. Но в «самой пустынной пустыне» насчитывается 26 озер общей площадью в 80 квадратных километров. Десять лет группа ученых проводила в Центральной Сахаре наблюдения за осаднами. Среднегодовая норма оказалась равна 50 миллиметрам. Три года не выпало ни капли дождя, пять лет осадки были на границе измерения, практически вся масса дождя обрушилась двумя потоками, точно ограниченными по времени и месту. В разное время в Сахаре в мощных потоках, образованных неожиданными дождями, утонуло: в 1904 году — 25 человек, в 1922 — 22 человека, в 1957 — 14 человек. Поток 1958 года разрушил 427 жилищ. В декабре 1967 года оазис Лагонат был завален 80-сантиметровым снежным покровом. 120 человек лишились крова, погибло четверо детей. В Сахаре произрастает около тысячи видов растений (четыреста пятьдесят видов в Центральной Сахаре), причем в основном их можно обнаружить в оазисах. Срок жизни некоторых растений в связи с тем, что влага долго не задерживается, сжимается до восьми дней. 65 видов млекопитающих, 74 вида птиц и 531 вид насекомых представляют сахарскую фауну. В 1910 и 1924 годах в наполовину высохшем русле речки в районе Тассилин-Аджер были выслежены и убиты два крокодила, которые, по заключению ученых, являются нильскими крокодилами. Таких же крокодилов обнаруживали также в гористой местности Эннеди.
Конец пути
Уже недалеко от Варзазата мы наткнулись на палатки советских геологов — вместе с марокканскими коллегами они проводили здесь разведку полезных ископаемых. «Голубые люди» со сдержанным любопытством рассматривали инструменты и приборы, выспрашивали, что же здесь будет, если найдут железо или нефть. Шахты и заводы, отвечали им, шоссе и железные дороги.
У Варзазата «голубых людей» ждала еще одна встреча, а меня — конец путешествия. Здесь на реке Дра идет большое строительство, и тоже с участием советских специалистов.