Журнал «Вокруг Света» №08 за 1960 год

В 13 часов 10 минут мы тихо опустились на мягкое дно.

Большое облако ила окутало нас. Приборы показывали глубину 11 520 метров 2. Я дал четыре сигнала наверх — «дно достигнуто». Затем без всякой надежды включил передатчик.

— «Ванданк», «Ванданк», это «Триест». Мы на дне бездны Челленджера, глубина 63 сотни морских саженей. Прием.

К нашему удивлению, мы услышали голос Лэрри:

— «Триест», «Триест», это «Ванданк». Слышу вас слабо, но четко. Повторите глубину. Прием.

Я повторил и услышал восторг в его ответном голосе.

Мы дожидались, пока осядет ил, и в это время Жак разглядел еще одно живое существо. Оно походило на маленькую креветку, ярко-красную, около дюйма длиной, и плыло в середине мутного облачка ила. Увидеть сразу двух живых обитателей океанского дна во время двадцатиминутного визита — удача, не знающая себе равных.

Через десять минут дно прояснилось, и я решил взглянуть через задний иллюминатор. Этот иллюминатор предназначался главным образом для наблюдения за выброской балласта. Я выключил свет и прильнул к иллюминатору.

Сначала я увидел океанское дно, оно было гладким. Затем я посмотрел немного выше и увидел следы того толчка, который мы ощутили на глубине 9 километров. Все плексигласовое окно было покрыто сетью трещин.

Эти трещины нисколько не угрожали нашей теперешней безопасности, но они поставили под сомнение возможность легко выбраться из батискафа, когда мы достигнем поверхности. Ведь нам предварительно потребуется удалить воду из трапа и других отсеков. Но если это треснувшее стекло вылетит, воду выкачать не удастся и нам придется сидеть в батискафе еще четыре или пять дней, пока его не отбуксируют в Гуам.

Подобная перспектива показалась нам крайне нежелательной, и мы решили как можно раньше выбраться на поверхность. Во всяком случае, тогда нас будут искать еще при дневном свете и в случае надобности аквалангисты успеют посмотреть, можно ли помочь беде на месте. Так что мы сбросили две тонны балласта, просигналили о начале подъема и отправились наверх.

Подъем занял 3 часа 27 минут, оказавшись на 71 минуту короче погружения. Но нам казалось, что он тянулся гораздо дольше.

В 16.57 мы достигли поверхности. Обычно мы торопимся как можно быстрее выбраться на воздух. На этот раз мы были предельно осторожны, выталкивая из отсеков воду с помощью сжатого воздуха. Опасения наши оказались напрасными. Стекло устояло. Путь был свободен. Мы развинтили люк, быстро взбежали по трапу и вышли навстречу солнцу и свежему воздуху.

Что дал науке наш рекордный прыжок вниз? Главное — он доказал всем, что сейчас человек может непосредственно изучать любую часть любого океана. В его распоряжении имеются все необходимые для этого средства.

Дон Уолш Перевод Е. Александрова

Чехословакия 1960

Светлые цифры

Цифры иногда могут быть выразительнее и ярче, чем поэтический образ. В пятнадцатилетней истории Чехословацкой социалистической республики статистика приобрела силу поэзии.

Начнем с того, что маленькая страна, занимающая по размерам восемьдесят восьмое место в мире, заняла второе место в мире по добыче бурого угля, четвертое — по производству чугуна на одного жителя республики, и шестое — по производству стали, а по производству электроэнергии на одного человека стоит на шестом месте в Европе.

Электрический ток невидим. Его не покажешь, как те замечательные станки с программным управлением, которыми посетители могли любоваться на выставке. Основными «экспонатами» в павильоне энергетики были опять-таки цифры, яркие, как сам электрический свет.

В Чехословакии всего пять многоводных рек. На них и на малых реках построены гидроэлектростанции. Но «белого угля» не хватает. И энергетики приспособили дешевую пищу для теплоцентралей — бурый уголь. Мешок такого угля стоял в павильоне, и некоторые посетители выставки брали по кусочку на память. Уголь, добытый в земле друзей.

Вернемся на 15 лет назад. В капиталистической Чехословакии электростанции имели местное значение. Свой завод — своя электростанция. Теперь всю страну расчертили линии электропередач высокого напряжения. Длина их за последние годы увеличилась в 5 раз. Областные энергетические системы слились в единую — общегосударственную. И нет теперь ни одного населенного пункта, где бы не сиял электрический свет.

Прежде на каждого жителя страны ежегодно приходилось в среднем 315 киловатт-часов. Сейчас — 1 613. Это значит, что электрическая энергия идет на новые станкостроительные и химические заводы, к домнам и мартенам, к поездам и школам.

Карта трех пятилетий

Можно утверждать, что ни один географ мира не видел до сих пор подобной карты. Всему, что на ней уместилось, — 15 и менее лет. Условными знаками на этой карте были макеты плотин, энергоузлов, заводов, шахт, железнодорожных тоннелей, аэродромов, новых городов и поселков, больниц, спортивных сооружений, планетариев... Она растянулась в длину на 80 метров. Среди характерных для современной индустриальной карты условных обозначений на ней возвышались странные знаки-макеты. Остроконечные крыши, арочные своды — типичные замки. Социалистическое государство взяло на себя заботу о выдающихся архитектурных памятниках. Старинные здания и даже целые части городов объявлены заповедниками. Они стоят на карте как символы нового отношения государства к памятникам народного труда. Чехословацкий и русский народы стали соседями еще в X веке. Князь Киевской Руси Владимир владел землями восточной Галиции до реки Сан, а на противоположном ее берегу начиналась земля государства чешского. С тех пор наши народы жили в добрососедской дружбе. История знает события, когда одна страна опиралась на твердую руку помощи другой. На первой странице летописи дружбы — год 1447: чешская конница помогла новгородскому князю Юрию в борьбе против немцев, напавших на него из Прибалтики, на последней — 1945 год: Советская Армия помогла чехословацкому народу вызволиться из-под фашистского гнета. Летопись этой крепнущей дружбы продолжается. Строки из нее — стенд у карты: «Все, что мы построили за 15 лет, мы построили благодаря братскому сотрудничеству с Советским Союзом».

Люди и природа

Как быть, если в стране распахан каждый лоскут земли — нет ни целины, ни залежей, если на одного жителя приходится чуть больше половины гектара пригодной для сельского хозяйства земли?

В чехословацком сельском хозяйстве земельные угодья как бы расширяются на тех же площадях. Объем сельскохозяйственной продукции увеличивается прежде всего за счет мелиорации земли, подкормки ее удобрениями и механизации обработки. Сделать это можно было только на кооперативной земле.

В восточной Словакии река Латорица заливала каждую весну 10 тысяч гектаров плодородных полей. В этом году будет положен конец своенравию водной стихии. Система каналов, водохранилищ и плотин не только сдержит реку, но и заставит капризную Латорицу служить людям. В период засухи ей предназначено орошать 70 тысяч гектаров. С помощью мелиорации у необузданных рек восточной Словакии будет отвоевано еще 26 тысяч гектаров новых угодий.

Там, где сельскохозяйственные кооперативы провели мелиоративные работы, урожай зерновых повысился почти на 8 центнеров с гектара, а с каждого гектара кормовых трав получено на 30 центнеров больше сена. Мелиорация изменила географию целых районов республики.

Четыре столетия назад Вильям Шекспир допустил географическую ошибку. В своей «Зимней сказке» он поместил Чехию на берег моря. Если бы великий драматург писал о Чехословакии наших дней, он, пожалуй, оказался бы прав. Настоящего моря, правда, там нет и сейчас. Но его заменяют десятки маленьких и больших искусственных морей — прудов, водохранилищ. Пруд Рожмберк занимает площадь в 711 гектаров. А в Южночешском море — в водохранилище у Липненского гидроузла — в 50 раз больше воды, чем в Рожмберкском пруду. В этих маленьких «морях» разводится рыба.