Журнал «Вокруг Света» №09 за 1973 год

— На имя графа Филиппа фон Бранденбурга, — скромно ответил Мауритсон.

Члены спецгруппы вытаращили глаза. Наконец Бульдозер опомнился.

— Замечательно, дорогой господин Мауритсон, замечательно. Может быть, вы пока посидите в другой комнате, совсем недолго, выпьете чашечку кофе со сдобой?

— Лучше чаю, — сказал Мауритсон.

— Чаю... — рассеянно произнес Бульдозер. — Эйнар, позаботься о том, чтобы господину Мауритсону принесли чаю со сдобой... и чтобы кто-нибудь составил ему компанию.

Рённ проводил Мауритсона и тут же вернулся.

— Что дальше делаем? — спросил Колльберг.

— Забираем письма, — ответил Бульдозер. — Сейчас же. Проще всего будет, если кто-нибудь из вас отправится туда, назовется графом фон Бранденбургом и востребует почту. Хотя бы ты, Гюнвальд.

Гюнвальд Ларссон воззрился на него своими фарфоровыми глазами.

— Я? Лучше сразу подам заявление об уходе.

— Тогда придется тебе ехать, Эйнар. Только не говори, в чем дело, а то еще заартачатся, дескать, не имеем права выдавать почту графа.

— Так, — сказал Рённ. — Филипп, фон Бранденбург, граф. У меня тут визитная карточка есть, Мауритсон дал. Они у него в бумажнике лежат, в потайном отделении. Благородство-то какое!

Он показал им: мелкие буквы пепельного цвета, серебряная монограмма в уголке…

— Ладно, трогай! — распорядился Бульдозер. — Живей!!

Рённ вышел.

— Подумать только, — сказал Колльберг. — Если я зайду в лавку, где уже десять лет покупаю продукты, и попрошу поллитра молока в долг, мне шиш покажут. А этакий Мауритсон удостоит своим визитом самый роскошный ювелирный магазин в городе, назовется герцогом Малабарским, и ему тут же выдадут два ящика брильянтовых колец и десять жемчужных ожерелий на дом для ознакомления.

— Что поделаешь, — отозвался Гюнвальд Ларссон. — Классовое общество...

Бульдозер Ульссок кивнул с отсутствующим видом. Вопросы общественного устройства его не волновали..

Швейцар посмотрел на письмо, потом на визитную карточку и, наконец, на Рённа.

— А вы точно граф фон Бранденбург? — подозрительно осведомился он.

— Ну, понимаете, — промямлил Рённ, — я его посыльный.

— А-а, — протянул швейцар. — Понятно. Пожалуйста, возьмите. И передайте господину графу, что мы всегда к его услугам.

…Три листка из графского конверта оказались такими захватывающими, что Колльберг, Рённ и Гюнвальд Ларссон и час спустя не могли от них оторваться.

Никакого сомнения, на столе спецгруппы и впрямь лежали фотокопии всесторонне разработанного плана очередного налета. И надо признать, замысел был грандиозный.

Речь шла о той большой операции , которую ждали уже несколько недель, но о которой до сего дня, по существу, ничего не знали. И вот теперь вдруг стало известно почти все!

Операция была назначена на пятницу, время — 14.45. По всей вероятности, подразумевалось либо седьмое число (а это уже завтра), либо четырнадцатое (через неделю).

Многое говорило в пользу «второй альтернативы»; неделя — этого хватит с избытком для самой основательной подготовки. Но даже если Мальмстрём и Мурен нанесут удар безотлагательно, в этих трех листках было достаточно данных, чтобы без" труда схватить злоумышленников на месте преступления.

На одном листке — подробный чертеж банковского зала с детальными указаниями, как будет происходить налет, как размещаются участники и автомашины, какими маршрутами уходить.

Бульдозер Ульссон знал все о стокгольмских банках, ему достаточно было одного взгляда на схему, чтобы опознать зал. Это был один из крупнейших новых банков в деловой части города.

План был настолько прост и гениален, что имя автора не вызывало сомнения:" Вернер Рус. Во всяком случае, Бульдозер был твердо в этом убежден.

Вся операция распадалась на три независимых звена.

Звено первое — диверсия.

Звено второе — превентивная акция, направленная против главного противника, то есть против полиции.

Звено третье — само ограбление.

Чтобы осуществить такой план, Мальмстрёму и Мурену требовалось по меньшей мере четыре активных помощника. Два из них даже были названы: Хаузер и Хофф. Судя по всему, им отводилась роль наружной охраны во время налета. Двое других (не исключено, что их больше) отвечали за диверсию и превентивную акцию. В плане они именовались «подрядчиками».

Время диверсии — 14.40, место — Русенлюндсгатан, в южной части города. Необходимые атрибуты — минимум две автомашины и мощный заряд взрывчатки. Судя по всему, смысл этой шумной диверсии заключался в том, чтобы привлечь возможно больше патрульных машин, циркулирующих в центре города и южных предместьях.

За диверсию отвечал «подрядчик А».

Минутой позже — верный тактический ход! — начинается превентивная акция. Эта часть плана, одинаково дерзкая и остроумная, предусматривала блокировку выезда машин, постоянно находящихся в оперативном резерве при полицейском управлении.

Этой частью операции руководил «подрядчик Б».

В случае успеха обеих предварительных акций в 14.45 большая часть мобильных полицейских патрулей оказалась бы связанной на Русенлюндсгатан, а оперативные резервы — запертыми в полицейском управлении на Кунгсхольмене. Что позволило бы Мальмстрёму и Мурену при участии таинственных незнакомцев Хоффа и Хаузера в эту самую минуту нанести удар по банку, не опасаясь вмешательства со стороны полиции.

Для отступления налетчики располагали двумя машинами, да еще четыре на подставе, по одной на каждого. Отход намечалось осуществить в северном направлении, поскольку предполагалось, что почти все полицейские патрули в это время будут заняты в южной части города, а оперативные резервы застрянут на Кунгсхольмене.

Автор плана не забыл даже указать предполагаемые размеры добычи: что-то около двух с половиной миллионов шведских крон.

Эта цифра заставила спецгруппу склониться к выводу, что операция намечена на четырнадцатое июля. Ибо из телефонного разговора с банком выяснилось, что как раз в этот день там вполне можно будет набрать такую сумму в разной валюте. Если же банда нанесет удар завтра, добыча будет гораздо меньше.

Большинство пунктов плана было изложено открытым текстом, а закодированные легко расшифровывались.

— «У Жана длинные усы», — прочел Колльберг. — Известная фраза. В"о время второй мировой войны такой сигнал союзники передали французским партизанам перед высадкой. — Заметив вопросительный взгляд Рённа, он пояснил: — Расшифровывается очень просто: Начинаем, ребята .

— И в конце тоже все понятно, — сказал Гюнвальд Ларссон. «Оставить корабль». Правда, по-английски написано, вот Мауритсон и не постиг. Приказ немедленно уносить ноги . Оттого и была квартира пуста. Видно, Рус не доверял Мауритсону и велел им сменить крышу.