Зима, которой не было

18. Ева и сбежавший разум

Я прожила всего шестнадцать лет. Точнее, почти семнадцать — время неистово неслось вперед, и я отчасти унывала, оттого что медленно, но наверняка приближаюсь к возрасту, когда мне придется принимать решения, зовущиеся «взрослыми». Но пока я наслаждалась своей цветущей юностью, и для меня многое случалось в первый раз. В том числе и сегодня.

Нет. Не то, о чем можно подумать.

У меня никогда не было близких подруг. Сплетни, секреты и взаимные восторги прошли мимо меня. А сегодня мало того, что Леся пришла ко мне домой, так еще и до утра напросилась остаться. Она накупила сладостей и приволокла половину бутылки какого-то красного выдохшегося вина. Дешевое, кислое, мне оно казалось самым лучшим, что я пила на свете. Вино со вкусом дружеской беседы — я не могла назвать это никак иначе.

— Как думаешь, — Леся сидела на полу перед моей кроватью, поджав ноги, — кто мог это сделать?

— Ты про фото? — поинтересовалась я, свесившись вниз головой.

Подруга тут же подхватила копну моих волос и начала заплетать их в небрежную косу.

— Да, — кивнула она, ловко орудуя пальцами.

Я зажмурилась от приятной щекотки и задумалась.

— Те девчонки, возможно. Я говорила о них. С которыми я начала общаться, когда только пришла.

— Мы можем их проучить.

— Как? — я почувствовала, что Леся закончила свое дело, и резко подскочила на кровати, тут же ощутив, как собственные волосы хлестнули меня по лицу.

— Мы подумаем, — ухмыльнулась собеседница, заползая ко мне на кровать. Она запустила руку в пачку чипсов и отправила горстку в рот с явным удовольствием. — Меня другое интересует…

Я поняла, о чем она собралась меня спрашивать, и тут же забралась под одеяло с телефоном.

— Ну-у, — простонала Алеся и начала стягивать его с меня. — Этот Артем, он жив вообще?

— Для меня нет, — прогудела я.

— Ты так и не смогла с ним помириться?

— Даже не пыталась.

— Почему?

Леся простонала и рухнула возле меня. Я выглянула из своего укрытия, а затем и вовсе сбросила жаркое одеяло. Девушка тут же закинула на него ноги, чтобы я вновь не сбежала.

— Потому что, — тихий вздох сорвался с моих губ. — Он не простит меня. Какой смысл? Вот смотри. Я приду. Сяду. Заведу с ним важный разговор. Он будет внимательно кивать. А потом скажет, что прощение не входит в его планы.

Алеся прыснула со смеху.

— Кто же так делает? — махнула рукой она. — Поверь, парни ничего так не боятся, как приглашения на этот самый «важный разговор».

— А как тогда? — я рефлекторно потянулась за стаканом и залпом осушила его, даже не поморщившись.

Леся грациозно перевернулась на живот и припала щекою к подушке. Она явно задумалась о чем-то, но тут же выкарабкалась из зыбкой трясины мыслей и произнесла:

— Дай ему возможность отдохнуть от инициативы. Не дави на него, но попытайся хоть что-то сделать сама. Он же нравится тебе…

Я покраснела, как рак, и чуть не пустила слезу. Мне было одновременно жаль, что я неадекватно вела себя, и радостно, что хоть кто-то меня понимает. Леся была замечательной — умной, опытной, рассудительной. Я доверяла ей, даже несмотря на то, что знала о ее собственных ошибках.

— Не могу заглушить в себе упрямство. Я была бы рада, если бы могла притворяться хорошей, как ты.

Алеся горько усмехнулась и повернулась ко мне лицом.

— Как видишь, надолго меня не хватило.

— Кстати, — я подскочила, защемив подруге волосы. Та вскрикнула, я извинилась и продолжила: — Почему мы говорим только о моих отношениях?

— А о чьих ты хочешь поговорить?

— О твоих…

— Нет смысла обсуждать то, чего нет.

Тобой как отцом не поманипулируешь…

Я сдалась, всплеснув руками:

— Просто подумала, что Женька…

Леся астенически вздохнула и, взглядом уперевшись в потолок, произнесла без единой эмоции:

— Нет.

— Что нет?

— Никакого Женьки.

Я решила, что логично будет не в свое дело не лезть. Карамельно-прелестная девочка была глубока, как яма. Порою оказывалось сложно ее понимать, а предсказывать поведение и вовсе. Но я была благодарна ей за то, что она рядом. Мне никогда не было так тепло от чьих-то объятий, как тогда, несколько дней назад.

— Я встречусь с Артемом! — решительно заявила я, вздернув голову, словно воинственная валькирия.

Леся лукаво прищурилась и улыбнулась в ответ.

Я ее обожаю.

***

Узнать, где работает Артем, не составило труда. Кажется, Коля до сих пор чувствовал себя во многом виноватым. Я даже не удивилась, когда он сообщил, что его брат трудится в том самом кафе.

Да-да, именно оттуда я как-то раз рванула, осознав собственную никчемность.

Другое дело — самолично явиться с извинениями. Мне казалось, что проще сожрать собственный язык, чем признать, что была не права. «Но ты хочешь!» — агитировала себя я. И вроде становилось легче.

Я выгадала вечер, когда отца не было дома. Впервые за долгое время в ход пошли утюжок для волос и косметика, которой я почти никогда не пользовалась. Я старательно замазала бледные веснушки, рассыпавшиеся по моему носу и щекам, а затем подергала брови пинцетом. Кажется, именно так обычно делают девушки в фильмах, когда собираются на свидание. Было не ясно, для кого я стараюсь, ведь я была не на сто процентов уверена, что Артем вообще захочет меня видеть. О каком уж свидании тогда вообще думаю… Помню его последний взгляд, полный пренебрежения и обиды. На меня тогда будто вылили воду из всех северных морей. Никогда бы не подумала, что его извечно расслабленное лицо и чуть улыбающиеся светлые губы могут так исказиться. Больше всего я боялась, что это повторится вновь, но Леся написывала мне мотивационные сообщения — я должна была рассказать ей обо всем завтра в школе, поэтому не было шансов улизнуть.

Я разгладила куртку, аккуратно намотала шарф и завершающим штрихом нанесла бальзам на губы, отчего те (наверное) стали привлекательно поблескивать.

Март, по-моему, от зимних месяцев не особенно отличался. Странно, что кому-то вообще взбрело в голову назвать это весной. Легкая оттепель закончилась, не успев начаться, и я опять закрывала лицо руками, чтобы клочья снега не врезались мне в глаза. Если все на моем лице потечет, то зрелище будет еще более жалким. Я переживала, это точно. Так, что в груди начинал полыхать пожар. Отец говорил, что это случается от нервов, но я-то была уверена, что просто медленно сгораю изнутри.

Весь путь от дома до кафе я проигрывала различные сценарии в своей голове. Каждый раз что-то меняла, добавляла и обдумывала, но теории эти были одна хуже другой. Я закурила, остановившись возле больших оконных стекол, которые разделяли нас с Артемом. Эх, если бы только они.

Я нервно закашляла и выронила сигарету из подрагивающих окоченевших рук. Все происходящее было похоже на тревожный сон, но я была уверена, что такая гадость случается исключительно наяву.

Кафе было не дешевым. В какой-то момент мне даже показалось неловким туда зайти: кому нужна в клиентках усталая школьница с озлобленной физиономией? Но я вспомнила о том, что сегодня нарисовала себе новое лицо. Оставалось только надеяться, что Артем меня узнает.