Зимние сны

Ветер вынес снежинку на площадь и промчался над колонной. Снежинка успела мельком увидеть золочёного ангела с мягкими чертами, склонившегося с добротой к тем, кто бежал, спасаясь от колючего ветра. Борей стремительно мчался дальше.

Пролетев над светло-жёлтой аркой, он оказался на широком проспекте. Ехали машины, витрины магазинов подмигивали прохожим, выставляя напоказ меха, кожаные сумки, зимнюю обувь. Всё смешалось в один короткий аккорд, а снежинке так хотелось, чтобы ветер приостановил свой неистовый бег и позволил ей разглядеть здания и строгие линии улиц!

Снежинка приближалась к вокзалу. Быстро шагали люди, спешили на поезд, тянули за собой тяжёлые чемоданы, входили в вагоны, отряхивались от снежной пыли. Молодые люди спортивного вида, гордясь силой и здоровьем, упругой походкой выходили на перрон. Снег под их ногами хрустел, кристаллики ломались, скользя друг о друга, и их песня-жалоба была слышна снежинке.

Тут ветер бешено закружил ледяную звёздочку. «О, что же это?» – не успела подумать она. Все бежали, торопились, мелькали высокие сапоги, толстые кожаные ботинки, женские ботики с меховой опушкой, и снежинка испугалась, что её вот-вот раздавят.

Но тут ветер опустил её на рукав куртки мальчика лет семи. На фоне своих сестёр она особенно привлекла внимание ребёнка. Он замер на месте, рассматривая природное чудо. Людской поток полился вокруг него. А мальчик шептал: «Какое диво!

Постой, звёздочка, не тай!» Он успел рассмотреть тонкий рисунок снежной красавицы, её вытянутые формы, совершенные линии. Но тут, увы, снежинка растаяла, испарилась, исчезла.

Мама потянула мальчика за руку: «Антон! Что ж ты стоишь? Быстро на поезд!» Он покорно пошёл следом, но грациозная, чудесная снежинка заполняла его воображение.

Прошла зима. Как-то раз, ранним весенним утром, Антон выбежал в сад на даче, куда ехал в зимнюю метель с мамой. В то роскошное сияющее утро лучи солнца щедро делились своим светом с растениями. На траве мигала алмазами роса. Её капельки переливались всеми огнями радуги, жёлтым, зелёным, синим, красным, фиолетовым, оранжевым.

«Похоже на бриллиантовую брошь, которую мама надевает в торжественных случаях!», – подумалось ему.

Погружённый в созерцание росы, мальчик вспомнил снежинку. Зимняя звёздочка была намного сложнее и прекраснее по форме, чем её летние сёстры-росинки. Весенние красавицы оставались одинаковыми, отличаясь друг от друга лишь размерами.

«Почему природа, создавая такое совершенство, как моя ледяная звёздочка, так легко и беспечно его уничтожает? Наверно потому, – утешал он себя, – что творчество природы безгранично».

С того памятного года снежинка-звёздочка, как ценный клад, стала навек богатством его души.

Мальчик вырос и стал художником-пейзажистом.

С возрастом пришли техника и знания. Но главным было то, что он сумел не потерять своё детство, свежесть и некоторую наивность, которая помогала ему передавать яркость и индивидуальность увиденного. По мере роста его сознания он научился ещё внимательнее смотреть на природу, отражая явления самостоятельные, единичные. Его картины можно было читать, как поэзию. То это было весеннее пробуждение леса и тихое пение ручья, то тёплое дыхание изменчивой летней рощи с игрой светотени, то грусть заросшей мхом лесной просеки.

Зимняя звёздочка вела его по жизни. Ведь живописец – это тот, кто умеет передать разные тайны природы.

Евгения Босина / Нагария /

Евгения Босина родилась в Киеве, окончила филфак Киевского госуниверситета (по специальности: «Русский язык и литература»). В 1990 г. вместе с семьёй репатриировалась в Израиль. Живёт в г. Нагария, преподаёт русский язык. Стихи начала писать на Святой земле. Член Союза русскоязычных писателей Израиля, лауреат премии СРПИ им. Д. Самойлова, автор 5-ти поэтических сборников. Печаталась в израильских и зарубежных изданиях: «Время и место» (Нью-Йорк), «Иерусалимский журнал», «Бульвар Ротшильда» (Тель-Авив), «Дальний Восток», «Южное сияние», «Балтика-Калининград», «Литературная газета», «Эмигрантская лира» и др. Победитель, лауреат и финалист различных международных литературных конкурсов.

«Кто-то небо усыпал крошкой…»

Кто-то небо усыпал крошкой,Мелкой-мелкой, цветной, холодной…Я лечу над лесной сторожкой,Я невидима и свободна.Подо мной – серебрится зелень,Надо мной – голубеют воды.Станет скучно – гляжу на землю,Станет трудно – держусь за воздух.Я лечу – над мостом и пашней,Я над словом лечу и делом,Над тобой, над собой вчерашнейИ над тем, что вчера болело,Я лечу, потому что верескПожелтел, значит, скоро стужа,Потому что всё дальше берег,А река всё темней и глубже,Я лечу, потому что полночь,Потому что душе угодно,Потому что однажды вспомню:– Я невидима и свободна!

«Опять, опять тоска по снегу…»

Опять, опять тоска по снегуГрозит сезонным обостреньем:Неровным пульсом, плачем, смехом…Но, врач и мастер сновидений,Пришёл январь, взмахнул рукоюИ распахнулись, как когда-то,Лесов приёмные покои,Полей пресветлые палаты…Плыл снег, летел, как белый аист,Крылом касался осторожно,И жар спадал, и сны сбывались —То внутривенно, то подкожно,Кружились звёзды и не гаслиВ своей завьюженной купели…А я спала, мне снилось счастье:не свет, а снег в конце туннеля.И пахло счастье утром стылым,Сосной, нетопленою дачейИ почему-то… детским мылом —Тем, от которого не плачут.

«Шкаф, потолок, тумбочка, старое одеяло…»

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…

И. Бродский

Шкаф, потолок, тумбочка, старое одеяло…Как ты был счастлив! Господи, чего тебе не хватало?Книги, окно, зеркало, парочка репродукций…Вышедшему однажды больше нельзя вернуться.Некуда, понимаешь? Даже мечтать нелепо.Всё изменилось начисто, пока ты ходил за хлебом.Так что и не пытайся. Ключ отошлёшь почтой.Что изменилось? Мало ли: время, пространство – вот что.Знаки, слова и помыслы… Разве ты сам – прежний?Дальше – непредсказуемо, неразличимо, снежно,Ветер качает облако, словно огромную зыбку…Не возвращайся в комнату. Не совершай ошибку.

Сказка о глиняном человечке

По камешкам, точкам, по строчкам неловким,по лесенкам шатким – на ощупь…Ну что ж,иди, человечек, как есть, без страховки,иди, удивляясь тому, что идёшь.Ах, мой человечек, ни в чём не повинный!Не то, так другое, не ты, так другой:немножечко праха, немножечко глины —ну, что там случится ещё под рукой?Расплющу, сомну, из кромешного мракадостану, назначу пространство, судьбуи время,и выжгу три огненных знака —три буквы горящих на глиняном лбу.Пойдёшь, спотыкаясь, по кромке бумажной —на слабеньких глиняных ножках малыш,и станет тебе одиноко и страшно.О, как ты заплачешь, о, как закричишь,и вырастишь звук,и добудешь словечко,себя загоняя, любимых губя…А я… я опять сочиню человечка,чтоб был хоть немного счастливей тебя.

Сказка наоборот

Так слушай… Из завьюженных пустот,из тех краёв, где обитают зимы…О, в этой сказке всё наоборот,неправильно, вовек непоправимо!Ах, Сказочник, опомнись, Бог с тобой!Зачем твой взор невидящ и прозрачен,зачем осколок, крохотный и злой,не мальчику, а девочке назначен?Нет-нет, жива – без жара и без слёз,давным-давно привыкшая к осколку,а мальчик… мальчик, что ж… всё мёрз и мёрз,и тосковал, и плакал втихомолку.И был январь – внутри и за стеной,и город в этом снежном липком тесте…Раскол, оскал, осколок роковой,ошибка, затерявшаяся в тексте.И кажется: ведь только-то и дел —чуть-чуть исправить слово или фразу,но Сказочник ужасно постарел,не видит букв…Ну, в общем, не до сказок.