Зимняя сказка

Кто же мог желать зла столь милой и тихой девушке? Элжерон невольно заулыбался, обнимая подушку и вспоминая белокурые прямые волосы, серебристым шелковым покрывалом лежащие на ее спине и достающие до осиной талии, стянутой корсетом строгого платья без лишних украшений, коими пестрели одеяния Филиппины. Какого цвета ее волосы были до болезни? Элжерон решил, что они наверняка были благородного каштанового цвета, как и у ее матери, с той лишь разницей, что юной баронессе они были к лицу. Граф представил себе Маргарет с иной прической, и полусонный разум показал ему довольно яркую картинку, плавно перетекающую в полноценную беседу во сне. Но насладиться им сполна Элжерон не успел. Сквозь дрему он ощутил прикосновение к своему плечу и настойчивый скрипучий голос Франчески:

— Хозяин, проснись!

— М-м-м, Фру-Фру, мне такой хороший сон снится, реши свои проблемы сама, — проворчал граф, переворачиваясь на другой бок и накрываясь одеялом с головой, словно импровизированный капюшон мог помочь удержать ускользающее трепетное видение Маргарет.

— Да проснись, Элжерон, это важно! Твоя гостья, похоже, хочет уйти!

— Уйти?! — граф мгновенно проснулся и сел на кровати, заставив паучиху отшатнуться и удариться брюшком о столбик.

— Да, она несколько минут назад вышла из своей спальни и пошла в холл, и теперь там стоит!

— Не понимаю, что происходит, — пробормотал Элжерон, суя ноги в домашние тапочки и хватая со стола свечу. — Сейчас же глубокая ночь, на улице метель. Что сподвигло ее на подобное решение? — Яркий огонек свечи озарил его взволнованное лицо, когда он вышел из спальни и поспешил к лестнице. — Она хоть не пытается сейчас выйти из замка? Прислуги с ней нет? Ее матери?

— Все спят, — успокоила его Франческа. — И она пока никуда не выходит. Дверь запирается на ночь на ключ, как она выйдет?

— Хорошо, сейчас узнаем, что происходит, — бросил Элжерон, наконец, достигая последнего пролета лестницы.

Он еще со ступеней заметил девушку, стоящую к нему спиной. Ее лилейные волосы блестели словно свежий снег в тусклом свете газовых ламп, притушенных на ночное время. Маргарет просто стояла перед дверью замка и не двигалась. Не предпринимала попыток подергать ручку, и не вела себя как человек, рассматривающий нечто, что его заинтересовало. Элжерон сделал к ней несколько тихих шагов, надеясь не напугать, и замер, обратив внимание на тело девушки, осознавая, что на ней не было одежды. Граф тут же задул свечу и метнулся в боковой проход, в тень, чувствуя, как начинает сгорать от смущения, словно его застали за чем-то до невозможности вопиющим. Франческа сразу оказалась рядом с ним, и он едва слышно пролепетал:

— Она же обнажена!.. Что она делает здесь в такое время и в таком… виде?!

— Откуда мне знать, — буркнула паучиха.

— Что же делать? Что делать-то? Почему она никуда не уходит и продолжает рассматривать входную дверь? — шепотом запричитал Элжерон, не в силах придумать выход из ситуации. — Сходи, проверь, что с ней, — повернулся он к Франческе.

— Ты думаешь, что это хорошая идея: ночью паучихе предстать перед леди, ведущей себя не совсем привычно?

— А что ты предлагаешь? — зашипел граф. — Если выйду я, то разломаю в щепки все рамки приличия! А ежели я пойду сейчас к ее матери и расскажу, что вижу, она придет в неописуемое бешенство, и ее наверняка не остановит тот факт, что я здесь хозяин!

— Позови прислугу.

— Ты обезумела! — округлил глаза мужчина. — Какие пересуды начнутся, если ее увидят, и узнают, что я ее здесь обнаружил! К дьяволу эти беседы с тобой, я сам попытаюсь разрешить эту щекотливую ситуацию, — решил, наконец, Элжерон, и выступил из тени в холл.

Он громко и демонстративно прокашлялся, желая для начала дать девушке понять, что она не одна в помещении, но та даже не шелохнулась, и граф удивленно оглянулся на Франческу, ища у нее поддержки. Паучиха молча пялилась на него блестящими глазами, что даже не могли моргать, и Элжерон, вздохнув, собрал волю в кулак, надеясь разрешить ситуацию наименее травматичным способом.

— Доброй ночи, Маргарет! — произнес он, держась на почтительном расстоянии и старательно глядя в сторону, мимо девушки. Подождав мгновение ответа и не получив его, граф настороженно подошел ближе. — Что с Вами? — просил он, но юная баронесса не реагировала на его появление, продолжая глядеть на входную дверь. Прокашлявшись еще раз и воровато оглянувшись на проходы замка, мысленно надеясь, что никто из прислуги сейчас не решит сюда спуститься, Элжерон приблизился вплотную к девушке, заглядывая ей в лицо. — Сомнамбула, — с нотой облегчения выдохнул мужчина, увидев, что Маргарет стояла с закрытыми глазами.

— Что это значит? — поинтересовалась Франческа, подползая к нему.

— Ходит во сне. Лунатит, — усмехнулся Элжерон, указав на девушку, и тут же смутившись от невольного прикосновения взгляда к ее телу. Граф восторженно задержался им на мгновение, ощутив безнаказанность за столь постыдное любование своей гостьей. Ее мраморная кожа была неестественно бледной, и распущенные слегка растрепанные волосы растекались по ней молочными волнами.

— Так что уставился на нее? — прервала восхищенное разглядывание Франческа, толкнув графа лапой по ноге. — Разбуди и отведи в спальню!

— В спальню… — завороженно повторил Элжерон. — Верно, вернуть в спальню, — он мотнул головой, приходя в себя. — Но я слышал, что сомнамбул нельзя резко будить, иначе их душа, путешествующая в стране грез, не успеет вернуться в тело… — Он осторожно протянул руку и коснулся предплечья девушки. — Маргарет? — тихо позвал он ее.

Едва он дотронулся до ее кожи, как она резко распахнула глаза, словно ее что-то невероятно напугало, глядя сквозь Элжерона и не видя его. Он отшатнулся, и Маргарет закричала. Нет, не закричала, взвыла нечеловеческим голосом, который не было способно воспроизвести горло, оглушающе и резко, словно в адском вое смешались скрежет перемалываемого металла и вопли умирающего в муках животного. Элжерон упал на колени, тщетно пытаясь зажать уши, пронзенные убийственным шумом, что вливался в его мозги через проткнутые раскаленными ножами звуков барабанные перепонки. Казалось, весь замок наполнился этим воплем, что словно никогда не закончится. Граф краем глаза увидел движение рядом с собой и повернулся к паучихе, которая, упав на спину, конвульсивно дергала скрючившимися ногами.

— Франческа! — воскликнул он, потянув к ней руку, но не услышал своего голоса, заглушаемого дьявольским криком. На пол закапала кровь, и Элжерон прижал ладонь к лицу, понимая, что она текла из носа.

Вой остановился так же внезапно, как начался. Маргарет закрыла рот и глаза, и безвольной куклой упала на пол. Элжерон едва успел протянуть руки и подхватить ее, не позволяя ушибиться. Он размашисто вытер рукавом с лица кровь и обхватил девушку за предплечья, встряхивая, надеясь привести ее в чувства. Граф заметил, что оставил на ее коже красные отпечатки своей крови и, невольно скрившись, отнял от нее ладони, внезапно осознавая, что это была вовсе не его кровь. На жемчужной коже Маргарет, в местах, где он ее коснулся, оставались багровые вмятины, словно Элжерон дотронулся до льда, и тот растаял под жаром его тела. Граф отдернул ладони от девушки, лежащей без сознания на его коленях, отмечая еще больше пятен, оставленных его неосторожными движениями.

Внезапно из дальнего коридора Элжерон услышал взволнованные голоса. Похоже, вопль боли, изданный Маргарет, пробудил всех обитателей замка, что теперь поспешно искали источник шума. И вскоре они найдут графа, сидящего на коленях посреди холла с обнаженной девушкой на руках.

— Проклятье, — прошипел он сквозь зубы, озираясь.

Франческа лежала рядом с ним на спине, поджав под себя все лапы, как лежат в пыльных углах амбара давно почившие пауки, но, к счастью, была жива. Элжерон наспех снял с себя верхнюю часть пижамы и натянул обратно на руки, манжетами к плечам, закрывая открытую часть кожи, после чего просунул руки под девушку и накрыл ее сверху оставшейся свисать тканью, пряча ее наготу от собственных глаз. Он поднялся, бережно держа ее на руках, и с сожалением обернулся на Франческу.