Злобный рыцарь

– ..!
– хмуро сказал Денисов, присоединяя к ракетке пластмассовый меч.

– Да, примерно так, - Георгий, снова растянувшись на кровати, повел рукой, - но побольше экспрессии.

Костя кивнул и прислонился к спинке кровати, то настороженно поглядывая на складки штор, то рассматривая мерцающие цветные узоры сна и спокойное, расслабленное лицо своего флинта. Что же происходит там, за этим светящимся мельтешением? Не может быть, чтоб там ничего не было! Что-то там точно есть, просто он не может этого увидеть - какое-то место, куда она уходит из своего тела, но что это за место, и есть ли там люди, и какие они? Она спит спокойно, значит, там сейчас нет никаких чудовищ. Но что там? Город? Море? Какая-то обыденность? Что-то волшебное? Косте вспомнилось озеро и водопад с мостиком, спрятавшиеся среди елей, - слушая музыку своего флинта, он уже несколько раз оказывался там - и был совсем не против. Может, оно там тоже есть? Нечестно, что он не может этого знать. Неправильно.

– Какой-то ты сегодня тихий, - заметил наставник.
– Ни угроз, ни оскорблений, ни нытья. Сон что ли так подействовал?

– Вчера кое-что случилось, - Костя протянул руку и легко коснулся светящегося кокона.
– Мой флинт мог погибнуть. И я вместе с ним. Тебе мне не стыдно это сказать - я испугался до черта! Сколько я здесь - такого не было. Конечно, я толком не помню, но, по-моему, и при жизни такого не было. Да я ж ни хрена не боялся!

– Хм, - Георгий скептически ухмыльнулся.
– Ну, если я правильно понял твой жизненный уклад, в том мире ты отвечал только за себя и, так или иначе, ни от кого не зависел.

– Уж конечно не зависел! Мне казалось, ты уже усвоил мое финансовое...

– Вот болван! При чем тут деньги?!

– Флинты делают нас слишком уязвимыми, - мрачно сказал Костя.
– Они дают нам жизнь и при этом лишают возможности эту жизнь использовать. Не понимаю, почему я здесь? Я должен был просто снова родиться! От этого всего нет никакого толка. Люди не меняются. Люди никогда не меняются! Ты ведь это понимаешь? Сколько я думаю - ну по какому принципу они меня сюда засунули?! Я никогда никого не убивал. Вдов и сирот не колотил палками. Кошкам хвосты не отрывал, черт возьми! Я просто жил! Я просто пытался удержать на плаву свой бизнес! Ты знаешь, как это трудно при нынешних законах?! Вчера услышал об очередном налоговом творении - так на минутку даже порадовался, что умер!

– Что ты пытаешься мне сказать?
– озадаченно спросил Георгий.

– Сам не знаю, - Костя раздраженно хлопнул себя ракеткой по колену.
– Вот она спит, а я тут сижу! А завтра опять какие-нибудь боевые действия! А она даже не подозревает обо мне!

– А-а, обижаешься, что никто не говорит тебе "спасибо"?

– Да пошел ты!

– А вот и наш Костя!
– наставник развел руки, точно собирался заключить ученика в приветственные объятия, но тут Аня, слабо вздохнув, перекатилась на спину, от нее отчетливо потянуло испугом, и Денисов тотчас отвернулся, напряженно глядя на лицо своего флинта, которое уже не казалось таким безмятежным. Губы девушки плотно сжались, черты лица стали резче, пальцы левой руки начали чуть подрагивать. Она снова вздохнула, и в самом центре сияющего ореола среди нарядных цветных узоров вдруг всплеснулось грязно-красное, пробитое черными искрами, и потекло во все стороны, пожирая веселые чистые цвета. Светящийся кокон мгновенно утратил округлость и мерно, тяжело запульсировал, выгибаясь то зубцами, то шипастыми гребнями, похожими на рыбьи плавники, уже весь окрасившись в жутковатый цвет подсыхающей крови. Движения искр стали резкими, рваными, складываясь в острые, хищные узоры, и в сиянии образовалось несколько вращающихся промоин - казалось внутри невесомого кокона кружат маленькие смерчи.

– Стой!
– рявкнул Георгий, когда Костя, дернувшись к зловещему свечению, уже собрался сунуть в него руки, чтобы схватить своего флинта за плечи.
– Не так надо!

– Я должен ее разбудить!
– зло ответил Костя, держа ладони над изгибающимися зубцами и шипами.
– Смотри какое...

– Руки не суй, я ж сказал! Это кошмар, он тебя к ней не пустит! Голосом буди, а лучше успокой сон, пока твари не явились!

– Как?!

Георгий мотнул головой вправо, и Костя увидел стремительно восходящие с другой стороны кокона пронзительно-желтые глаза - на сей раз Гордей проявил изумительную бесшумность. Его длинные брови распушились во все стороны, точно наэлектризованные, ноздри бешено раздувались, как будто он учуял целый бидон доступной сметаны, верхняя губа вздернулась, и в целом домовик сейчас выглядел довольно жутковато и мало напоминал хозяйственного, дружелюбного духа. Сейчас это был очень раздраженный дух, и Костя машинально порадовался, что домовика в такое состояние привела не его персона.

Гордей издал металлический скрежет и протянул ладони над взбесившимся свечением. Из кончиков его пальцев мгновенно проросли и так же мгновенно спрятались длинные когти, после чего домовик опустил руко-лапы и начал медленно, сосредоточенно водить ладонями по поверхности кокона во все стороны, точно разглаживая сморщенную простыню на гладильной доске, и черных искр становилось меньше под его прикосновениями, мрачные оттенки красного бледнели на доли секунды, и хищная угловатость сглаживалась, но, впрочем, сон почти сразу же вновь ощетинивался зубцами и гребнями. Домовик начал издавать мощное, вибрирующее урчание, и Костя, ошеломленно наблюдающий за действом, почти сразу же уловил, как это урчание складывается в некую смутно узнаваемую мелодию. Он озадаченно повернулся к наставнику, и тот приглашающе мотнул головой - мол, давай. Костя машинально протянул руки, но тут же отдернул их.

– Гладить и петь?! Это и есть средство?! Я же говорил - у меня нет слуха! К тому же, я уже пел ей как-то раз...

– Серьезно?

– Серьезно! И нечего скалиться! Это не сработало!

– Ты пел ей, чтобы она перестала видеть страшный сон?
– Георгий немедленно убрал с лица ухмылку.
– Или чтобы она заткнулась и не мешала тебе? Я же говорил - важна искренность - и никакой злости! Петь не обязательно - можно просто говорить с ней.

– Ухух!
– Гордей, повернувшись, раздраженно сверкнул на Костю глазами, точно спрашивая, почему тот до сих пор валяет дурака? Аня, мазнув ладонью по подушке, снова резко перевернулась на бок, тихо простонала, потом что-то неразборчиво пробормотала. Вращение смерчей ускорилось, красный цвет начал сменяться густо-черным с глянцевым отблеском, и теперь часть кокона походила на фонтан кипящей смолы. Гордей удрученно всплеснул руками и увеличил интенсивность разглаживающих движений, а его урчание утратило медлительную мелодичность, теперь больше напоминая панк-рок. Георгий настороженно оглянулся на зашторенное окно и нетерпеливо пихнул ученика в спину.

– Заснул?!

– Нет, ну это же смешно!
– возмутился Костя и наклонился к подушке, глядя на неспокойное лицо своего флинта, просвечивающее сквозь хищные грязно-красные узоры.
– Аня! Анька, проснись!!!

В этот момент от спящей на него плеснуло таким ужасом, что Денисов невольно отшатнулся, после чего собрался уже, презрев совет наставника, решительно сунуть руки в ту жуть, в которую превратился такой волшебный золотистый сон, и тут Георгий мрачно произнес за его спиной:

– Поздно! Хватай свои деревяшки!

Костя резко развернулся к окну, краем взгляда зацепив наставника, который жестом фокусника извлек откуда-то из-за пазухи халата две небольших разделочных доски, густо траченных недогоранием, сердито пояснив это действие:

– На первый раз немного подсоблю. Совсем немного!

А от окна уже тянулся звук - сухой нарастающий шелест, словно кому-то в ночи вздумалось размахивать детскими погремушками. В звуке не было ничего угрожающего - он, скорее, был даже веселым и не обещал ничего плохого, но становился все мощнее и гуще, и урчание домовика уже терялось в нем. Гордей приподнял голову, хищно блеснув глазами в сторону штор, и быстро облизнулся, а Георгий коротко, удрученно дернул головой.