Злобный рыцарь

* * *

Костя почти привык просыпаться в четыре-полпятого утра - стандартное время пробуждения для хранителей без особого стажа. И сейчас его разбудил не шум, не начавшее уже вырабатываться чувство опасности - скорее это был легкий дискомфорт. Еще толком не открыв глаза, Костя разобрал пробивающийся под веки слабый свет и удивился. Светать начинало в семь часов. Либо он невероятно проспал, что для здорового хранителя было столь же невозможно, сколь и позорно, либо Аня просто проснулась и включила свет, но тогда почему он этого не почувствовал?

Денисов открыл глаза и, не сдержав возгласа, сел на кровати.

Судя по заглядывавшей в прореху между шторами густой тьме, до утра еще было очень далеко. Аня лежала рядом с ним, на спине, забросив одну руку за голову, и Костя вначале даже не понял, что именно он видит - тело девушки окружало мягкое золотистое сияние, образуя вокруг нее некий кокон в полметра высотой, сотканный из мириад искорок, мягко скользящих каждая по своей траектории - словно пылинки, танцующие в ярком солнечном луче. Сияние то становилось ярче, то тускнело, приобретая серебристые оттенки, его округлость то шла рябью, то вновь становилась гладкой, и хаотичность движения искорок на неуловимые мгновения образовывала причудливые узоры, которые почти сразу же рассыпались. Это было невероятно волшебное зрелище, и вначале Костя даже решил, что впервые после ухода увидел сон. Но тут же пришел в себя и испуганно протянул руку к своему флинту. В этот момент Аня, вздохнув, перекатилась на бок вместе с окружавшим ее сиянием, и Костя руку озадаченно опустил. Судя по всему, его флинт мирно спал, и этот свет вовсе не мешал ему. Костя снова протянул руку к сиянию и озадаченно пошевелил пальцами, вспомнив, как прошло его первое знакомство с порывом ветра. Видимо, это и было то явление, о котором говорил наставник. А еще он говорил вызывать его в любое время...

– Ухух!
– среди складок шторы открылись ярко-желтые совиные глаза.

– Спи!
– велел Костя и на всякий случай взял скалку.
– Жора! Жорка!

Скорость перемещения искр замедлилась, и теперь они двигались почти упорядоченно, ритмично, казалось, что через спящую медленно перехлестывают светящиеся волны. Костя наклонился, краем глаза заметив, как Гордей перебирается со шторы на гладильную доску, потом, отбросив скалку, оперся локтями о кровать и уткнулся подбородком в переплетенные пальцы, зачарованно наблюдая за колышущимся сиянием. Не выдержав, потянулся к искоркам указательным пальцем, но тут в коридоре раздалось сонное шарканье, и Костя, отдернув руку, поспешно сел, схватил скалку и принял суровый вид.

– Я ничего не трогал!
– на всякий случай сказал он взлохмаченной голове наставника, просунувшейся в комнату. Голова зевнула в ответ, и Георгий, хлопая тапочками, подошел к кровати.

– Ты позволишь?
– он шлепнул ладонью по свободной части ложа, и Костя кивнул, вновь прирастая взглядом к золотистому мерцанию. Наставник забрался на одеяло, сделал приветственный жест возящемуся на гладильной доске домовику, и, скрестив ноги, улыбнулся почти умиленно.

– Я ж говорил... Красиво, а?

– Ага, - подтвердил Денисов.
– Невероятно! Это... сон?

– Да. Первое время я мог наблюдать за ним часами, - Георгий протянул руку и осторожно провел ладонью над сиянием.
– Видишь, как движутся эти искры? Пока они медленные - значит, там не происходит никаких значительных событий - возможно, ей снится, что она беседует с кем-то или сидит где-нибудь за столиком или на берегу моря... Когда движение искр ускоряется, то, вероятней всего, она идет, или бежит, или едет на чем-то, или разговаривает о чем-то серьезном... Разумеется, это только предположения, основанные на долгих годах наблюдений. Золотистый цвет, спокойная округлая форма - это стандартный, обычный сон. Ей снится что-то нейтральное. Ни хорошее, ни плохое. Что-то обыденное. Там для нее, во всяком случае, - Георгий усмехнулся.
– Скажем так, если даже сейчас она видит двухголовых людей или летающие поезда, это ее ни удивляет, ни пугает. Так что тебе беспокоиться пока не о чем. Можешь дотронуться... Ты ведь сейчас не злишься на нее?

– Нет, - Костя приподнял руку и задумчиво пошевелил пальцами.
– Совсем нет.

– Любопытство или желание успокоить - снам не помеха, а вот злость на спящего может нарушить спокойный сон и усилить кошмар. Ну, давай. Не бойся, это просто сон, он тебя не укусит.

Денисов с подозрением посмотрел на невозмутимое лицо наставника, потом осторожно коснулся сияния кончиками пальцев, готовый отдернуть руку в любую секунду. Ничего, только странное чувство - забавное, но не неприятное. Он положил ладонь на золотистый кокон и медленно повел ее справа налево, и по мерцающей поверхности, отставая на несколько миллиметров, следом потянулся отпечаток его ладони, сотканный золотистыми искрами. Костя поднял руку, и отпечаток растаял с волшебной медлительностью, как след на запотевающем стекле.

– Она это чувствует?

– Возможно. Но мы не оказываем значительного влияния на сны, - Георгий занял полулежачее положение.
– Можем немного сгладить плохой сон. Или просто разбудить флинта...

– А если я буду говорить с ней, она услышит меня там?

– Они и бодрствуя редко нас слышат, - Георгий покачал головой.
– Возможно она почувствует твою эмоцию, но слова...

– Но я могу ей присниться?

– Можешь - она ведь встречалась с тобой. Подсознание - забавная штука. Но ты не приснишься ей в качестве хранителя.

– Ты точно это знаешь?
– не отставал Костя.

– Никто точно ничего не знает о снах.

– Но что там?

– Где?

– Там, - Костя снова положил ладонь на золотистое сияние.
– Этот свет, искры... ничего не понятно. Что там происходит на самом деле?!

– Об этом знает только она, - удивился Георгий.
– Это ведь ее сон.

– А я вижу его только снаружи... А как увидеть изнутри?!

– Да никак, - наставник усмехнулся.
– Ты можешь видеть только отсвет сна. Для тебя это как солнечный луч. Что ты увидишь, если заглянешь в солнечный луч?

– Неуместная аллегория, - буркнул Костя, осторожно водя ладонью туда-сюда и наблюдая за золотистыми переливающимися следами.
– Он реагирует на прикосновение. Это не просто свет. Это поверхность чего-то... И значит под ней что-то должно быть.

– Ничего там нет, кроме твоего флинта, - Георгий начал сердиться.
– Это просто сон. Иллюзия. Фантазия. Воспоминания. Мы видим только отсвет. Тень. Эхо.

– Эхо рождает звук, а тень рождают предметы, - заметил Костя, не сводя глаз со своей ладони.

– В таком случае, попробуй коснуться ее, - предложил Георгий.
– Только не делай этого резко, можешь испортить ей сон.

– Ты раньше этого не говорил, а я ведь пытался трясти ее, когда ей снились кошмары!
– возмутился Костя.

– Пока ты не мог видеть сон, ты и влияния на него не имел. Это как с порывами ветра. Тебе уже следовало понять, как тут все устроено. Малькам по уши хватает порождений и других хранителей, им нужно учиться, и чем меньше они наломают дров, тем лучше.

– Типа защиты от дурака?!
– хмыкнул Костя и, сжав зубы, медленно начал погружать ладонь в мерцающую поверхность, и та слабо спружинила, а потом поддалась. Золотистые искры облепили его пальцы, одев руку в драгоценную перчатку, а Денисов продолжал опускать руку вниз, глядя то на свои пальцы, то на спокойное лицо спящей. На его ладонь набросился уже целый сонм искр, они суетливо, негодующе тыкались в нее, точно пытаясь изгнать это чужеродное, посмевшее нарушить их хаотичный танец. Костя остановился, и вскоре большая часть искр вернулась на свои непредсказуемые орбиты, и только некоторые кувыркались вокруг руки. Он коснулся плеча Ани и застыл. След от его руки, прошедшей сквозь ореол сна, растаял, и сияние стало таким же, каким и раньше. Костя повел ладонь от плеча своего флинта к его подбородку, и за пальцами вновь сгустился искрящийся след. И исчез. Он смотрел на свою руку внутри золотистого сияния и недоуменно улыбался.