Злодей

— Несколько месяцев назад, когда я сорвал твое свидание с тем фотографом, я чертовски сильно ревновал, — выпалил он. — И я ясно дал это понять.

Мое сердце бешено заколотилось.

— Да?

Наконец он нерешительно посмотрел на меня.

— Ты всю неделю была зла из-за Джун Гамильтон и ничего мне не сказала. Сколько раз я выводил тебя из себя, а ты мне не говорила?

— Я чувствовала не злость, — сказала я тихо, почти шепча. — А боль.

В его взгляде промелькнуло раскаяние и что-то еще.

— Это хуже во сто крат. Почему ты ничего не сказала?

— Потому что ты — любитель пофлиртовать. — Я выдернула руку из его хватки. — Это то, кем ты являешься. Я не могу изменить тебя, Генри. Или тот факт, что я из тех женщин, которые хотят, чтобы их парень притворялся, будто не видит, насколько красивы остальные девушки. Я не замечаю других мужчин, когда я с тобой. Они просто не существуют. Не в этом плане. Я всегда вижу только тебя. И да... мне больно, что ты не чувствуешь того же.

Он бросил на меня недоверчивый взгляд.

Но не заговорил.

Не произнес ни слова. Однако, когда двери лифта открылись, он схватил меня за руку и повел вниз по улице к своей квартире. Я не знала, что произойдет дальше. Беспокойство заставило меня крепче сжать его руку, и он сжал ее в ответ. В утешение?

Я не знала.

Сомнения рассеялись, как только я вошла в его квартиру.

Он захлопнул за нами дверь и прижал меня к стене, возвышаясь надо мной, заслоняя собой, глядя мне в глаза с такой яростью, что у меня перехватило дыхание.

— То, что я говорю другим женщинам... это только годы практики обольщения. Просто видимость. Маска. Я делаю это так долго, что теперь выходит само собой. — Он взял мое лицо в ладони и наклонился так, что наши носы соприкоснулись. Мне не оставалось ничего другого, кроме как смотреть в его пронзительные ярко-синие глаза. — Но я уверяю тебя, ты — единственная кого я вижу. Все, о чем я думаю. Постоянно. И я изо всех сил пытался предоставить тебе свободу, когда ты отдалялась от меня как на этой неделе... но, как ни крути, мне не добиться твоего расположения, поэтому я просто скажу, что у меня накопилось за несколько месяцев. — Его большой палец скользнул по моим губам, пока он разглядывал каждую черточку на моей лице. — Надия, я очень люблю тебя. Скучаю по тебе каждое мгновение, что мы не вместе. Как будто не видел тебя целые годы. Меня убивает одна только мысль, что в последние месяцы я причинял тебе боль. Я буду более осторожен с флиртом. Вообще перестану флиртовать. Клянусь. Но и ты должна пообещать, что с этого момента перестанешь молчать. Будешь говорить, когда я радую тебя, и когда вывожу из себя... и, я надеюсь такого не будет, но и когда причиняю тебе боль.

Надия, я очень люблю тебя.

Я никогда не ощущала такой смеси страдания и эйфории. Его слова так много значили для меня... но в то же время пугали.

Страх одержал верх и перекрыл дыхательные пути, не давая проявить любую ответную реакцию, какая могла бы возникнуть.

Именно тогда Генри Лексингтон доказал, что он особенный.

Он нежно коснулся губами моих губ и прошептал:

— Я могу подождать, Солнышко. У тебя есть столько времени, сколько понадобится. 

Глава 10

— Поверить не могу, что ты меня уговорил. — Моё беспокойство всё возрастало.

— Мы должны встретиться с ней вместе. Почему бы не сейчас.

Лицом к лицу с матерью Генри. Вдвоём. На воскресном ланче. Приёме в саду. Что бы это ни значило.

— Почему в вашем кругу каждый уик-энд проходит какое-нибудь мероприятие?

Он пожал плечами.

— Благотворительность, политические кампании, праздники…

— У этих людей слишком много свободного времени.

Он усмехнулся.

— Пожалуйста, только не говори такое при моей матери.

— Я ей не нравлюсь, Генри. И ничто из того, что я скажу или сделаю, этого не изменит.

— Ну, ей придется одуматься, потому что ты никуда не уйдешь. Именно поэтому ты здесь. Так что пусть видит.

Я кивнула, прислоняясь к нему чуть ближе.

— Знаю. Прости. Просто нервничаю.

— Лекси где-то здесь, — сказал он, зная, что её присутствие меня успокоит.

Пока мы шли по лужайке, люди останавливались, чтобы поприветствовать Генри, некоторых из них я встречала раньше на мероприятиях, других видела впервые, и они были заинтригованы встречей с женщиной, ради которой Генри отказался от холостяцкой жизни. Я спросила у Лекси, что надеть на подобное мероприятие, и мы вместе прошлись по магазинам. Было приятно видеть, что подруга верно меня сориентировала. Все женщины были одеты в похожем стиле — элегантное летнее платье с кардиганом или блейзером поверх, так как погода становилась прохладной.

На мне было голубое, облегающее тело, платье из эластичного материала. Подол заканчивался чуть выше колен, демонстрируя длину ног, с вырезом под горло и короткими рукавами. Сексуально, но сдержано.

Также Лекси дала мне маленькие пластиковые колпачки для каблуков, чтобы туфли не увязали в газоне.

— Генри, Надия. — Рэндалл Лексингтон неожиданно возник рядом, щеголевато одетый в синий кашемировый свитер и коричневые брюки. Он пожал сыну руку и наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

Я немного расслабилась от мысли, что нравлюсь, по крайней мере, одному из родителей Генри. По его словам, отец пытался уговорить Пенелопу изменить своё отношение. Судя по всему, у него не очень получалось.

— Прекрасно выглядишь, — сказал Рэндалл, отстраняясь. — И я рад, что никто не обратил тебя в бегство.

Все прекрасно понимали, кто конкретно этот «никто».

Генри крепче сжал мою талию.

— Если бы она убежала, я бросился бы следом.

Я закатила глаза, а Рэндалл разразился резким хохотом.

— Кто ты и что ты сделала с моим сыном?

— Тоже хотела бы это знать. — Пенелопа незаметно приблизилась к нашей компании.

Она всегда так делала. Появлялась из ниоткуда, словно по волшебству.

Как Злая Королева из сказки.

— Пенни, — тихо предупреждающее сказал Рэндалл.

Она бросила на него скучающий взгляд, но пододвинулась ближе. Он машинально обнял её, и она ещё сильней прильнула к нему. Их публичное проявление чувств поражало.

Я обратила внимание, что многие пары из окружения Генри на публике вели себя чопорно и отчужденно друг с другом. И была ошеломлена, увидев, что ледяная Пенелопа Лексингтон стала исключением из правил.