Злое наследие

Приноровившись, Роннар даже порадовался, что ему приходится держаться на крутояре – отсюда было сподручнее сшибать бестий вниз. Никаких хитрых ухваток: просто слегка вывести противника из равновесия и подтолкнуть, сбив им ещё одного или двух карабкающихся следом. Разумеется, удобное положение удастся удержать недолго. Само собой, враг его скоро обойдёт. Была б тут целая армия поборников.

Впрочем, крестьяне пока держались отлично. Сперва резались у самого склона, потом слегка отступили к кострам, и кто-то из ребят помоложе, испугавшись, выхватил из огня головню и принялся размахивать ею, щедро сея искры. Странно, но на некоторых бестий этот наивный приём почему-то произвёл впечатление. Может, заподозрили тут какую-то хитрость?

Самую чуточку подались назад – может быть, только на пару мгновений, чтоб сориентироваться или перегруппироваться. Но, оценив инициативу, другие мужики тоже расхватали из костров ветки, и тычки горящих головней начали становиться реально опасными.

Искры пригоршнями усыпали лбы валунов. Переступая по занимающемуся лишайнику, Роннар не мешал своим бойцам. Он уже привык чувствовать спиной, что там затевают его спутники, и был почти уверен, что не получит факелом по загривку. Зато иоманцы, кажется, приободрились. Можно подумать, будто горящие ветки для них – что-то вроде амулетов, защищающих от страшной вражеской магии, если она есть. А может, просто оберег от ночной темноты. Такая же иллюзия, как нож в руках подростка, не научившегося им пользоваться.

Сражались долго, Роннару показалось, что бесконечно – он даже начал уставать, а такое раньше не происходило никогда. Всё-таки обучение, полученное им, направлено было и на укрепление тела тоже, и на выработку привычки к долгому бою. Ну, чего могут стоить навыки и искусность воина, если этого самого воина хватит на пару минут интенсивной схватки, а потом он выдохнется и ляжет? Разумеется, в случае с поборником от чувства усталости до бессилия ещё очень и очень далеко, есть ведь такая вещь, как второе дыхание, а там и до третьего рукой подать. Но и первое изнеможение уже настораживает, если до рассвета далеко.

Темнота густилась и наползала из долины. Казалось, она карабкается по склонам, ощупывая венчающие гору костры, словно оценивает, опасны они или так, ерунда. Всем становилось не по себе, как бестиям, так и иоманцам. Кого-то из бестий опрокинули в огонь, и дикий, совершенно человеческий, вопль сотряс ночь, и без того обеспокоенную шумом боя. Врага этот крик взбудоражил, чужемиряне сперва насели яростнее, а потом вдруг ссыпались с вершины горы и растворились в темноте, словно так и было надо.

– Да чтоб тебя жопой вонючей накрыло, – прохрипел кто-то из крестьян. – Больно-то как…

– Ранило? – Роннар отступил от склона, не отрывая взгляда от леса внизу. Бестии вернутся, конечно, вопрос лишь – когда. – Сейчас посмотрю.

– Рукав припалило. Руку обжёг. Правую.

– Чего это они? – спросил Габеш, пробившись поближе к поборнику. – Куда они? Устали, что ли? Ужинать побежали?

– Кто ж их поймёт, – ответил Аригис. И окликнул друга. – Посмотри и меня, дружище. Зацепило.

– Вот дубина! Как же тебя угораздило?! – Роннар отодвинул обожжённого и взялся за Аригиса, прекрасно понимая, что сейчас здоровье поборника намного важнее. – Поднеси огонь поближе! Ещё ближе!.. Слушай, тебя шить надо. Рассекло чуть ли не до кости.

– Тогда перевяжи да оставь так. – Поборник морщился, но умел, как и все они, подавлять боль, поэтому держался. – Они сейчас снова полезут.

– Нет. Я тебя буду шить, а ты смотри. Смотри как следует! И слушай в оба уха. Парни, помогите его перенести.

Аригиса положили на каменюку покрупнее и повыше, так, чтоб он мог смотреть вокруг, но под стрелу в случае чего не попал. Габеш тем временем, словно чудо из кармана, вытащил из своих вещей поломанную свечку, которую, однако, можно было использовать. И Роннар не стал задавать вопросов, откуда да почему. Просто пристроил подарок поудобнее, прикрыл огонёк от ветра котомкой и занялся лечением.

На целительстве следовало сосредоточиться полностью, но не получалось, ведь только поборники могли услышать приближение бестий хоть сколько– то заранее, а крестьянам такое не по плечу. На раненого Аригиса надежды мало – боль всё-таки забирает львиную долю внимания.

Поэтому Роннар слушал ночной лес и одновременно пытался сделать так, чтоб прямо сейчас вернуть друга-поборника в строй. Хотя бы до утра. Но по ходу дела с откровенной беспощадностью становилось ясно, что друг ранен слишком серьёзно. Да, он останется в живых и придёт в себя быстрее, чем обычный человек. Но с недельку Роннару придётся отдуваться за двоих.

– Что ж ты так, – пробормотал он, накладывая швы.

– Руку потеряю? – Аригис был спокоен, даже равнодушен к собственной судьбе.

– Ещё чего! Будешь как новый. Если мы доживём до утра и сумеем вернуться в форт, я тебе восстановлю полную подвижность дней за семь.

– Доживём.

– Твоя уверенность меня ободряет.

– Ладно тебе ныть! Ты же благословлён отцом! Ты удачливый.

– Ну-ну…

– Они идут. – Поборник прикрыл глаза. – Слышишь?

Уверен? Ладно. Парень, умеешь перевязывать? вот и перевяжи. Обожжённая рука плохо слушается? Потерпишь. – Роннар нашарил свой меч и через пару мгновений снова был на крутояре. – Ну? Вы идёте или нет? Я спать хочу. Шагайте уже сюда, сколько можно ждать?

Боец бестий – крупный и широкоплечий, но при этом, как ни странно, подвижный, будто рысь – выступил из тени, лежащей между стволов, и вопросительно блеснул на поборника глазами. За ним вышли и другие бестии, на что иоманцы отреагировали осторожным гулом. Однако враг встал на границе полусвета от костров и дальше не пошёл. Как бы обозначил себя: мол, тут мы, чего надо? – и теперь ждёт себе ответа. Крепыш-бестия что-то спросил на своём языке, гортанном и напористом, резком, и смотрел он при этом на поборника.

– Ну да, давай драться, – согласился тот. – А потом отдыхать. Надо и совесть иметь, и не занимать чужое время! Все же люди, у всех есть распорядок дня. У тебя дневная сиеста, у нас – ночной сон, и это, между прочим, святое. Понял, чешуйчатый?

– А-ахаргар.

– Так чего – дерёмся, или я пошёл?

– Ила-аг.

– Ну, валяй тогда. Где твоя железка? Сейчас я её тебе засуну кой-куда.

Бестия кинулся на поборника немедленно, словно понял всю речь до слова, и сразу попытался развернуть его спиной к товарищам, ждущим ниже по склону. Задумка очевидна, бестии не знают, что такое честный поединок, едва ли понятия боевой куртуазии входят в сферу представлений этих существ. Да и сами-то принципы рыцарства, по сути своей – придумки хитрожопой знати, желающей блистать своими боевыми навыками строго в удобных для себя условиях: чтоб всего один противник, и прямо перед тобой, и чтоб без неожиданностей. К реальному сражению выкрутасы с поединками имели крайне малое отношение. Ну, разве что – там и там оружие, доспехи, снаряжение, и двигаться тоже надо.