Злое наследие

– А тут всё просто. Я первое время присматривался. Чуть ветка шевельнулась или кто-нибудь из них завозился, о деле забыл – всех пороть. Ну, там со скидками, конечно, тем, кто уж точно не виноват, сидел, например, в соседних кустах, которые не шевелились. Под конец виновные сами стали признаваться. А потом и возня прекратилась. Поротая задница живо делает из лоботряса полезного человека.

– Сурово ты с ними.

– Иначе никак. Пусть радуются, что не работают. Мне в их возрасте не было послаблений.

И Герлах повёл Роннара по форту, обстоятельно, по-хозяйски показывая, где у него что размещено и какие ещё есть планы на свободные участки холма. Нормальных домов пока было мало, поселенцы спешили сперва защититься от нападений, а также защитить от непогоды скот. Сараи выстроили хорошие, хоть и из остатков и обрезков дерева, а вот дома уже собирали как попало, чуть ли не из мусора. «Ничего, – объяснял староста. – Люди – существа крепкие. Выдержат».

После чего повёл показывать амбары. Вот уж что было поднято сразу и на века: мощные брёвна внизу, крепкий плетень из веток, тщательно обмазанный глиной – под крышей, даже выглаженные накаты, чтоб удобнее было подводить телеги, и хорошее расстояние от любых других построек. Задней стеной житницы были прижаты к камням, так что огню в случае чего на них перекинуться было неоткуда. Разумная мера, если учесть постоянное военное положение и вынужденную тесноту поселения. Если сгорит дом с одеждой и снаряжением, это ещё полбеды. А если пропадёт семенное зерно – тогда голод и смерть ждут всех. Конечно, соседи смогут поделиться, но в нынешних условиях у них и самих не изобилие.

Всё увиденное Роннар одобрил. Устроившись под сеновалом, вынесенным на огромные подпоры выше человеческого роста (здесь было суше всего, сено надёжно защищало от дождя), Герлах угостил его щами с убоиной, свежим хлебом, маслом и овечьим сыром, слегка горьковатым на вкус. Но поборник ел всё, что предлагали, не отказывался – зачем обижать! Ведь потчуют его от чистого сердца, самым лучшим, что есть в посёлке.

– Как считаешь – справитесь?

– Само собой, справимся. Это когда ты один, на много вёрст вокруг никого, кто бы помог, тогда начинаешь задумываться. Но тут всегда есть возможность продержаться до вашего прихода. А когда закончим стену, будет совсем хорошо.

– Я думаю, надо поставить ещё один форт, где– нибудь на полпути от нас к вам. А потом будем возводить следующий, в направлении Ишмефорта.

– Можно строить и зимой, – задумчиво сказал Герлах. – Будет тяжело, зато полевых работ меньше. Народ всё прибывает, рук будет много. Да и бестии, у меня такое впечатление, засомневались, стоит ли нас серьёзно цеплять.

– Мне кажется, они думают нас обойти и браться за Вейфе Мятлу. К сожалению, там мало кто готовится к сопротивлению. Такое впечатление, что все желающие ушли со мной.

– Может, и так. Мятловцы сами виноваты. Они могли бы тоже взяться за оружие, ведь их пока из фортов и крепостей не погнали – самое время укрепляться и вострить оружие. Время у них есть, а они его глупо упускают. Так поделом им!

– Складывается впечатление, что у тебя не особо– то болит сердце за друзей из Мятлы, – добродушно усмехнулся Роннар.

– За всех душой болеть – на родню не останется. Что ж они сами-то о себе не заботятся? Вот начнут, так и я к ним сердцем склонюсь. И даже помогу добрым родственным советом. – Герлах загадочно заулыбался в усы. – Я всегда готов помогать тем, кто сам себе помогает. Что ж поделаешь, приходится быть справедливым. Когда ты сможешь прислать к нам пополнение? Я надеялся на него и раньше, но те сородичи, что пришли сюда всей деревней и со скотом, я так понял, хотят устраиваться вместе. В другом месте.

– Именно. Они, видимо, и будут отстраивать «малый Ишме».

– Значит, станем соседями. Хорошо. И честно. Теперь их очередь первыми держать удар.

О своём решении Роннар объявил отряду молодых мятловцев сразу же, как вернулся на мыс. Спорить никто не стал, однако спустя каких-нибудь полчаса Исла подстерегла его в укромном уголке. Едва он взглянул на неё, сразу вспомнил, что, действительно, давал обещание. Рассчитывал, конечно, что девчонка одумается или забудет. Но вот, получается, не одумалась. И память у неё хорошая. Вроде даже и поклонилась, но в тоне была настойчивость. Требовательность.

– Прости, что беспокою. Но ты обещал подумать об обучении. Если мне придётся уехать в другой посёлок, то как же ты будешь меня учить, если даже и решишься?

– Твой брат туда уезжает. Не останешься же ты здесь одна. Как понимаю, предпочтёшь с ним поехать.

– Почему же не останусь? – удивилась девушка. – Здесь, на мысу, хорошие женщины, они меня замечательно приняли. Брат согласится, если согласишься ты.

– Разве это позволяют приличия – молоденькой незамужней девице жить в посёлке одной, вообще без присмотра родственников? – Поборник ухватился за последнюю соломинку.

– Я ведь крестьянка. Это богатым девицам нужно строго следить за приличиями. А я буду под присмотром местных женщин.

– Брат в курсе, что ты собираешься учиться неженскому делу?

– Какое же оно неженское? – Исла посмотрела на него так серьёзно, как получается обычно только у малых детей. – Защищать себя и близких – дело, достойное любого человека, мужчина он, женщина, старик или ребёнок. Делай всё, на что способен, всё, что от тебя зависит, и будешь прав перед семьёй. Я верно рассуждаю?

– Вообще-то мужчины должны защищать женщин.

– Почему же мужчины требуют от женщин защищать свою честь? – Девушка увлеклась, раскраснелась, глаза у неё вспыхнули пламенем искательницы правды. – И как это сделать, не умея постоять за себя? И разве честь стоит намного дороже, чем жизнь? Для какой-нибудь аристократки или богачки, у которой только и забот, что себя блюсти – возможно. Но я крестьянка. Когда выйду замуж и детей рожу, на мне будут и они, и хозяйство. Столько всего – на плечах хлипкой девчонки, которая не сможет залепить бандиту в лоб?

– Когда встречаешься с бандитами, разумнее всего убегать и прятаться. Даже самый крепкий мужик, выучивший пару боевых приёмов, против трёх-четырёх мародёров ни за что не устоит.

– Правильно. Крикнуть детям, чтоб бежали, дать первому бандиту в лоб – и за детьми, бегом. По пути отмахиваясь от остальных. Я верно рассуждаю?

Роннар поневоле рассмеялся. Очень уж потешно она выглядела – крохотная, хорошенькая и такая боевитая.

– Ладно, оставайся. Думаю, раз так, то я оставлю при себе ещё сколько-то ребят попронырливее, обучу как смогу. Но на многое не рассчитывай. Меня самого учила магия, я наставлять не привык. И не представляю даже, как это делается.

– Как бы ни было – всё же какая-то надежда. – Девчонка повеселела. И убралась с глаз долой.

В результате на мысу остался и её двоюродный брат, и ещё один дальний родственник. А кроме них – двадцать один человек из тех, кто заинтересовался возможностью вдобавок к тяжёлому труду по строительству и заготовке припасов на зиму ещё и пострадать в учении. Эти ребята редко жаловались на усталость, они не были к этому привычны. Молодость и бойкость поддерживали их в желании учиться у поборника, да к тому же – сына самого короля! Большинство наверняка надеялось со временем (ну, так, годика через два-три, вряд ли уж позже!) начать биться так же виртуозно, как и сам поборник. Наверное, только Исла и понимала, что это невозможно в принципе, и потому, при всём своём предубеждении, Роннар занимался с нею охотнее всего.