Злой лжец

Сейчас я чувствую то же самое.

Глава 6

Доминик

После вчерашнего фиаско я ожидал странного дня на работе. С моим двухлетним отсутствием люди уже собирались смотреть в мою сторону.

Но сегодня они искали другую причину. Это была смесь любопытства и удивления.

Им было бы любопытно узнать, что заставило такую милую женщину, как Кэндис Риччи, дать мне пощечину. Мне, одному из владельцев компании. Мне, одному из братьев Д'Агостино.

Удивительным было бы то, что я это допустил.

Мне редко бывает наплевать, что думают люди, но сегодня все было по-другому. Это усилило укол стыда, который я уже чувствовал.

Как и Тристан, я веду бухгалтерию компании, поэтому я отвлекся на работу и попытался вернуться в колею. Работы было достаточно, чтобы занять меня, но я ушел после обеда, решив провести остаток дня на пляже, чтобы пересмотреть свои планы и увидеть Кэндис.

Я все еще хочу ее увидеть. То, что вчера было дерьмово, и она сказала мне оставить ее в покое, не значит, что я это сделаю. Я не собираюсь быть слабаком и прятаться. Мне просто нужно придумать, как лучше к ней подойти.

Цель — извиниться перед ней как следует. А потом… Думаю, что бы ни случилось, это уже не будет иметь значения.

Мой дверной звонок раздается около шести, я открываю его и вижу Тристана, стоящего по ту сторону.

Я не удивлен его появлению. Я ожидал, что один или оба моих брата в какой-то момент придут и навестят меня.

Когда я сегодня утром пришел на работу и встретился с ними за кофе, я видел, как им обоим не терпелось поговорить о Кэндис. Ни один из них не горел желанием. Похоже, это была их идея, и я мог бы предугадать, что Тристан придет первым. Хотя они называют меня ребенком, между нами тремя не так уж и большая разница в возрасте, но я всегда был ближе к Тристану.

— Эй, надеюсь, ты не был занят, — сияет Тристан.

— Нет, не был.

— Хорошо, давай покурим на террасе.

Когда он заходит, он достает пачку наших любимых кубинских сигар из бумажного пакета, открывает его и бросает мне одну. Затем он идет впереди меня, как будто это его место, а я здесь в гостях. Что приятно, так это то, что мы чувствуем, что ничего не произошло, что ничего не изменилось, что я никуда не уходил.

Мы выходим на террасу, и он снимает свою байкерскую куртку. Когда мы садимся друг напротив друга на плетеные стулья, он зажигает наши сигары.

Меня накрывает волна ностальгии, когда я вспоминаю, как мы сделали это в первый раз. Это было еще в Сторми-Крик.

Ему было шестнадцать, а мне пятнадцать. Мы воровали сигары у Па, и, дураки, мы думали, что будет круто курить в его офисе.

Я усмехаюсь про себя, а Тристан смотрит на меня так, словно знает, о чем я думаю.

— Думаешь о том времени с Па? — усмехается он, убирая прядь волос с глаза.

Я расхохотался. — Да. Не думаю, что когда-нибудь выкурю сигару, не вспомнив об этом. Мы были такими глупыми, Тристан.

— Да, я больше, чем ты. Я сидел в его кресле и посыпал пеплом все его вещи.

— Тристан, это было пустяком. Ты поджег его офис.

— Полагаю, что да.

Па был в ярости, как черт. Нам повезло, что мы не подожгли весь дом и себя. Единственное, что не сгорело, это стул и документы на столе.

Эти документы и стол положили начало компании D'Agostinos Inc.

— Посмотри, как далеко мы продвинулись с тех пор.

— Мы изменились. Мы все тоже изменились.

— Да, ты женат и отец, а не тот болван, который чуть не спалил дом.

— Конечно. И этот болван надеется на еще одного ребенка в ближайшее время.

— Ого, правда? — Не знаю, почему я удивлен. Он брат, который больше всех ориентирован на семью.

Он гордо кивает, и я чувствую гордость за него. — Изабелла и Джакомо казались мне недостающими частями моей жизни, которые просто сошлись и дополнили меня. Изабелла и я хотим еще детей. — Он смеется. — Я пришел к выводу, что значимые вещи — это вещи, которые имеют значение. Они создают человека, и они могут сломать его.

— Семья, — соглашаюсь я. — Думаю, если бы я тоже это понял до того, как ушел, я бы понял, что меняюсь я, а не вы, ребята.

Он качает головой. — Слишком много всего случилось с нами, Доминик. Вот и ответ.

Я наклоняюсь вперед и затягиваюсь сигарой. — Да. Слишком много.

Он не сводит с меня глаз. — Как дела, Доминик? Может, между нами что-то пошло не так, потому что я тебя об этом не спрашивал.

— Нет, это не то Тристан. Все было слишком, и я добавил дерьма, когда застрелил Кэндис.

— Это был несчастный случай. Мы все это знаем.

— И если бы она умерла, это все равно была бы гребаная случайность, и я бы чувствовал то же самое. В любом случае, я ее потерял.

Выражение его лица говорит о том, что он тоже так думает. — Я не буду тебе лгать. Будет трудно разобраться с тем, что произошло. Это запутанная ситуация. Хотел бы я приукрасить это и сказать тебе, что все будет хорошо, но я не могу, потому что ты прав. Это был несчастный случай, и она могла умереть. Но я могу сказать, что, возможно, ты сможешь восстановить свою дружбу и посмотреть, что будет дальше.

— Я не уверен в восстановлении дружбы.

— Дай ей немного времени.

— Не могу. — Думаю, в этот момент я бы согласился. Когда я вспоминаю боль, мелькнувшую в ее прекрасных глазах цвета шампанского, когда она сказала мне оставить ее в покое, я думаю, что надеяться на то, что мы сможем вести себя вежливо, было бы преувеличением. — Как она, Тристан? Как у нее на самом деле дела?

— У нее все хорошо. Она лучше, чем была за последние годы, и действительно добивается успехов в компании. — Он постукивает кончиком сигары по пепельнице и смотрит на меня. — Ты видел ее сегодня?

— Нет. Она на самом деле не хочет со мной разговаривать. Я понимаю.

— Но ты же не собираешься это так оставить, правда? — Его темные брови сошлись на переносице.

— Нет, я ее не оставлю.

— Хорошо, — он опускает голову и делает еще одну затяжку.

— Я… время от времени проверял ее, пока меня не было. Я проверял всех вас. — Я прикусываю внутреннюю часть губы, когда волна беспокойства рассеивает мои нервы.

Он выпрямляется. — Что? Как?

— Тристан, ты же знаешь, у меня свои методы. Я чертов бог технологий.