Змеи и лестницы

– Мы знакомы? – еще раз повторила она.

– Ближе, чем ты думаешь.

Красавчик улыбнулся еще шире, демонстрируя безукоризненные, ослепительно белые зубы, и расправил плечи.

– Я так сильно изменился?

Что может означать эта фраза? Что они с Красавчиком уже виделись, более того – он проходит по разряду приятелей. Но у Миши нет приятелей, у нее нет никого, кроме Айди…

– Айди?

Вместо ответа Красавчик захохотал, запрокинув голову, и это был совершенно незнакомый Мише смех: такой же снисходительный и самодовольный, как его улыбка.

– Мне не нравится это имя, Миша. Давай забудем его.

– Это, действительно, ты?

Так преобразиться за два месяца невозможно, это противоречит законам природы. Во всяком случае, тем, что связаны с человеческими существами. Подобные вещи происходят с насекомыми, реже – с земноводными… Стоп! Возможно, в этом и кроется объяснение: все так долго считали Айди ящерицей, что он и впрямь стал ею. А теперь эра ящерицы закончилась, и Айди явил свое истинное лицо. Слишком красивое, чтобы они оставались друзьями. Ему больше подходит Агата (первая красавица класса), на худой конец – Викки (вторая красавица класса и подруга Агаты). Правда, неизвестно, как воспримут преображение никуда не исчезнувшие Аццо и Тилло; до сих пор только постоянное присутствие Миши сдерживало их, а Айди оставался узкоплечим слабаком. Но плечи нынешнего Айди вдвое шире плеч Айди прошлого. А под кожей перекатываются мускулы. Они едва видны, но и этого вполне достаточно, чтобы понять: бывший Ящерица легко может постоять за себя.

– Что… с тобой произошло?

– Ничего особенного. Я просто вырос.

Трансформация еще не завершена, и, если приглядеться повнимательнее, можно увидеть черты, которые Миша так любила в Айди, хотя и не понимала их до конца. Поиск двойных и тройных смыслов в самых обыкновенных вещах – раньше это было прерогативой Ящерицы, но и Миша кое-чему у него научилась. «Я просто вырос» относится не только к возрасту. Не только к месяцам, проведенным в Киле. Айди вырос из Миши, словно стебель волшебного бобового дерева из земли. И теперь взирает на нее с недосягаемой высоты, подвластной только самолетам и дирижаблям.

Самолеты и дирижабли. Они пришли на смену змеям и лестницам, по которым еще недавно карабкались и падали их с Айди сердца. Теперь сердцу Миши предстоит длинный путь в одиночестве.

Но что, если она излишне драматизирует?

И почему стоит, как каменный истукан? Достаточно обнять Айди или, хотя бы, ухватиться пальцами за его запястья; она проделывала это тысячу раз, – но теперь медлит. Отделывается никому не нужными фразами.

– В Киле было хорошо?

– Неплохо. Да.

– Как бабушка?

– С ней все в порядке.

– Расскажешь мне про Гюнтера и про яхту?

– Как-нибудь.

Совсем не такого ответа ждала Миша. Прошлый Айди никогда не отделывался общими фразами. Даже если они расставались на день или на два, в запасе у него оказывалась масса новостей: самых незначительных, низкорослых, как пони. И, тем не менее, все новости нужно было обсудить, и рот у Айди не закрывался. Так почему же теперь, когда он предпринял самое длинное путешествие в истории их отношений, Айди вдруг стал молчуном?

– Как ее зовут?

Улыбка исчезает с лица экс-Ящерицы:

– Дагмар. Ее зовут Дагмар.

– Чудесное имя. Мы поедем в Кельн в воскресенье? Планы не изменились?

Еще до отъезда Айди на каникулы они запланировали эту поездку. Вернее, ее запланировала Миша: им обоим полезно время от времени выбираться из франкфуртской скорлупы. До сих пор это были импровизированные пикники в ближайших пригородах, кормление лебедей и чтение переводных романов Джона Ле Карре – голова к голове, на зеленой травке. Кельн – нечто совсем другое, особенное. Первое, что они сделают, добравшись туда, – поднимутся на смотровую площадку собора. И Миша кое-что скажет Айди, а потом приподнимет рукав футболки, и…

– Не думаю, что в это воскресенье что-нибудь получится.

– У тебя дела?

– Можно сказать и так. Ко мне приедет Дагмар.

– Яхта?

– Почему яхта?

– Ты ведь сам сказал – яхта называется «Дагмар».

– Ничего такого я не говорил.

– Ну, как же. Минуту назад, – продолжает упорствовать Миша.

– Ты ошиблась. Или я не понял вопроса. Дагмар – никакая не яхта. Дагмар – девушка. А яхта называлась «No money no love» [9] .

Что за человек этот таинственный Гюнтер? Бывший военный моряк – вот и все, что знает о нем Миша. Ее знания о флоте столь же скудны: ничего, кроме расхожего «У моряка в каждом порту по невесте», на ум не приходит. Иногда моряки платят за любовь, иногда за любовь платят морякам; так или иначе, все вертится вокруг секса, выпивки и драк в припортовых кабаках, с которыми Мише, возможно, придется разбираться в будущем. Но разбираться с настоящим у нее нет никакого желания. Миша ничего не хочет знать о какой-то там Дагмар, ничегошеньки!

9

Нет денег – нет любви (англ.).

– Я так не думаю. Ноу мани – ноу лав. Это плохая история.

– Не хуже любой другой истории, – вяло парирует Айди.

– А Дагмар? – и зачем только Миша упомянула это имя?

– Хочешь знать правду?

Нет.

– Хочу.

– Дагмар – это самая лучшая история на свете.

– Зачем ты говоришь мне все это?

– Потому что мы друзья. Мы ведь друзья?

Ну вот, ничего не изменилось, – пытается убедить себя Миша. Тогда почему ей хочется плакать? Рыдать в голос, размазывая слезы по щекам? Потому, что вовсе не она оказалась самой лучшей историей на свете.

Конечно же, она не заплакала. Наоборот, улыбнулась Айди и спросила:

– Она красивая?

– Очень.

– Познакомишь нас?

Вопрос застает Айди врасплох. Он смотрит на Мишу так, как будто видит в первый раз. И, кажется, испытывает неловкость от открывшегося ему зрелища. Миша осталась ровно такой же, какой была два месяца назад, и в начале этой весны, и в конце прошлой осени. Некрасивой девушкой с едва проклюнувшейся грудью, плоской задницей и мальчишеской фигурой. Это не играло никакой роли еще совсем недавно, но теперь она имеет дело с новым Айди. Совершенно незнакомым ей человеком, киношным героем вроде капитана Америки или мальчика-каратэ.

Или лучше назвать его героем комикса?

– Познакомишь нас?

– Даже не знаю… Это зависит не от меня.

– От нее?

– Послушай… Дагмар приезжает только на день. И этот день она хотела провести со мной. Участие других людей мы не оговаривали. Не думаю, что ей придется по душе постороннее вмешательство.

Айди и раньше выражался витиевато, но сейчас он превзошел сам себя. И все его усилия направлены на одно: скрыть от Миши печальную истину. Она больше не главный человек в его жизни. Это место заняла Дагмар, которую Миша ошибочно приняла за рыбку, а потом – за яхту. На самом деле Дагмар – морское чудовище. Гигантский спрут, что обвил своими щупальцами ближайшее воскресенье.

– Может быть, сходим в кино?

– Может быть. Но только не сегодня.

– Завтра?

– Не уверен.

Проклятый осьминожище присосался не только к воскресенью, но и к пятнице (завтра как раз пятница), а заодно – к кинотеатрам, зоопарку, ботаническому саду «Пальменгартен»; и всем остальным местам, в которых они с Айди так любят бывать.

– Послезавтра? – продолжает настаивать Миша.

– Не думаю.

– А потом настанет воскресенье?

– Про воскресенье ты уже знаешь.