Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 2

Кончик чужого хвоста скорее бессознательно поглаживал ее собственный, стремясь успокоить. Это всего лишь ночная слабость, неужели она не может позволить себе так мало? Рин откинулась на грудь ал-шаэ Нильяра, чувствуя, как отступает слабость — их связь позволяла восполнять энергию за счет друг друга.

— Это я должна вас охранять, — слабо усмехнулась.

— И будешь, мой Щит, — голос наследника прозвучал неожиданно жестко, — когда закончишь обучение в Академии и принесешь присягу. Несмотря на все твои особенности и нашу связь, которую не имеет смысла отрицать, ты еще слишком юна, чтобы пытаться сейчас нести такую ответственность.

Надо понимать, что возражать бесполезно. От такого тона слетела вся расслабленность, заставив напрячься в этих полуобъятиях. Рин попыталась отстраниться, но не смогла даже пошевелиться — настолько стальными казались сейчас объятия ал-шаэ. Пришло осознания того, что мужчина, будучи иршасом, полностью обнажен, а на ней осталась лишь легкая ночная туника, едва ли что-то скрывающая. Щеки припекало так, что, казалось, на них можно воду кипятить. Вот же идиотина.

Золото, присыпанное пеплом… красивый окрас чешуи, и темнота не помеха его разглядеть. Сейчас он казался почти горячим, от прикосновения к покрытой пластинами чешуи груди разбегались ручейки жара по венам, рождая легкую улыбку. Пальцы невольно коснулись более прохладных чешуек хвоста — чувствительность ладоней иршасов превышала человеческую во много раз. Как приятно… Гладкая и неожиданно гибкая, сейчас чешуя совсем не казалась жесткой. Пальцы коснулись хвоста снова, когда ее руку бережно, но непреклонно отстранили.

Больше всего на свете Нильяр сейчас походил на змею, приготовившуюся к броску за самой желанной добычей. Мужчина подался чуть вперед, почти касаясь ее волос. Черты его лица утратили любые эмоции, резко заострившись. Крылья тонкого носа подрагивали, втягивая воздух, а объятья стали почти удушающими. Наверное, именно поэтому особенно остро резанул спокойный голос, выцветший и лишенный любого проявления эмоций.

— Так что ты увидела, шианнэ?

Захотелось зашипеть. Громко и желательно нецензурно. Этот мужчина, даже находясь рядом оставался столь далеким, как звезда в небе. Даже ужас, испытанный от видения, поблек, вытесненный вспышкой иных эмоций.

Вдох. Выдох. Ты сильная, Рин. Ты выдержишь. Ты должна, и забудь всякие «хочу-не хочу». Не девочка уже, чтобы в сказки верить. Грело уже то, что в тоне ал-шаэ больше не было снисходительного пренебрежения, которое так часто перепадало всем остальным, за исключением его близких.

Рассказ не отнял много времени, но лишь об одном она отчего-то умолчала. Знала, что он не станет полностью ее читать, и так не нашла в себе силы рассказать о таких родных глазах на чужом, изможденном лице.

— Значит, он жаждет мести и воскрешения… Что ж, все, как мы и предполагали. Куда интереснее, что у нашего мертвеца, оказывается, есть дорогое ему существо… — мужчина задумался, продолжая рассеянно поглаживать ее хвостом, от чего перехватывало дыхание и хотелось коснуться губами мерцающей в полутьме чешуи.

— Ты говорила, что ему уже много веков, и большую часть времени он себя не осознавал?

— Да, так и есть, — вспоминать было тяжело и… больно. Ей было жалко, до дрожи, до стона это безумное существо. Слишком уж он напомнил…

— Да, я тоже подумал об Эраньяше.

— Он поправится? Как он? — осторожное.

— Неплохо. Думаю, скоро ты сможешь его навестить. Раш спрашивал о тебе, — в голосе промелькнуло тепло, адресованное, увы, не ей. Да и вообще, наверное, показалось. — А его не жалей, не стоит. Он убийца и предстанет перед Судом, причем судом не только Верховного Судьи, но и императора, и, возможно, даже жрецов. Слишком беспрецедентный случай. Дом в твоем видении я посмотрел, но зацепок у нас по нему нет. Все слишком смазано и непонятно. Но, зная его цели, мы, по крайней мере, можем помешать ему получить желаемую добычу.

Аш арзал, змейство. Он так близко, что разум мутиться, а надо бы высчитать желанные коэффициенты. Если они несовместимы, то и рассчитывать не на что, Нильяр слишком практичен, да и опасно это и безрассудно.

Но она так и не успела — словно проклятье какое-то. Мужчина потянулся лениво — и разжал руки, выпуская. Только чужой хвост на мгновение прижал ее сильнее, вызывая сладкую странную дрожь — и тут же отпустил.

— Ложись спать, Дейирин. Завтра будет тяжелый день. В третьем иторе после полудня жду в своем кабинете. По сути, ты уже здорова, и нам пора, наконец, решить, что предпринять.

И прежде, чем она успела или сумела хоть что-то ответить, ал-шаэ также неслышно и быстро исчез. Змей вредный. Коснулась плеч, которые щекотали выбившиеся из косы белоснежные пряди. Это уже больше, чем просто симпатия и привязанность, и вырвать ее из души невозможно. Только заледенеть навеки для любых чувств.

Остаток ночи она проспала крепко и без сновидений.

***

Утром на столике возле кровати она нашла припечатанный жреческой темной печатью пергамент с несколькими строками, дороже которых в этот момент не существовало. Так же, как и подчеркнутой размашисто заветной цифры — 99, 6 %. Ее бог сдержал свой обещание.

Девяносто девять с половиной процентов… Даже чуть больше. Это же… это невероятно. Рин подскочила резко с постели, закружившись в каком-то безудержном вихре, пальцы бережно прижимали заветный пергамент. Она запнулась о ножку столика, и в голове, опьяненной долгожданной новостью, прояснилось. Змей. И к чему весь этот базар? Хорошо, конечно, что их совместимость так высока, да только на одной совместимости далеко не уедешь… Пусть даже по терминологии иршасов они и есть та самая «истинная пара». Кто знает, сколько таких еще есть? Да и не была она никогда сведуща во всех этих женских штучках, чтобы сообразить, как поступить, чтобы наследник смотрел только на нее. Что-то подсказывало — с ним бы все это и не прошло. Этот мужчина обратит внимание только тогда, когда захочет сам, а, учитывая скандал в начале года… Интересно, про эту девицу и младенца хоть что-то удалось разузнать?

За этими мыслями собиралась она быстро, но неторопливо. Завтрак, как и обычно в эти дни, появился в специально отведенной под это нише в соседней комнате. В окно лился розовато-фиалковый свет нового дня, лучики скользили по лицу, перепрыгивая на маленький столик и блестящего темного дерева и солидный каменный стул на одной ножке — в истинном виде на нем было очень удобно сидеть, обвившись вокруг хвостом, что она сейчас и сделала.

В этот раз за ней заполз отец — Илшиарден был непривычно серьезен, даже, пожалуй, чересчур. А еще напряжен — словно ждал неприятностей, что заставляло напрячься самой. Необходимая встреча в узком кругу, похоже, плавно превращалась в нечто куда более значимое.

— Порталом отведешь? — спросила, чтобы хоть что-то сказать, разрушить затянувшуюся паузу.

— Пожалуй. Не стоит тебе показываться прямо сейчас во дворце. Еще успеешь.

Карри сосредоточенно кивнул, очерчивая когтями в воздухе портал и подавая ей руку. Хвост легко скользнул по плитам, перенося вперед, в зависший полукруг, мерцающий зловеще-багряным светом.

Их уже ждали — и связь, натянувшись, зазвенела, заставляя губы разъехаться в глупой улыбке, которую, впрочем, она поспешила убрать. Кроме наследника — увы, без привычно замершей неподалеку фигуры Эрайша, здесь находился еще один иршас, тоже в маске — только более простой, серебряной, почти без узоров.

— Иршарр Льяш-Таэ, — младший ненаследный принц коротко склонил голову, скручивая хвостом приветственный знак. Заостренные уши шевельнулись, словно стремясь что-то уловить — темные волосы младшего были затянуты в тугую воинскую косу.

— Дейирин Илшиарден Найритин, наследница карриарша Илшиардена, — негромкий голос ал-шаэ Нильяра прозвучал почти оглушительно.

Вот оно что…

Она поклонилась в ответ вызубренным движением — и тут же скользнула вперед, вставая за спиной ал-шаэ. Рин и сама не поняла — как это получилось. Просто показалось самой естественной вещью на свете. Наверное, для Нильяра в какой-то степени тоже — по крайней мере, он даже не дернулся, оставляя ее за спиной, зато шаэ Иршарр заметно напрягся.