Змея и Крылья Ночи

Он вздернул подбородок, на губах появилась усмешка. Он различил этот звук раньше меня. Но тогда, вероятно, он слышал его всю свою жизнь.

— Ты меня жалеешь? — прохрипел он.

Я покачала головой.

Нет. Я не чувствовала жалости к Ибрихиму. Он сражался, и сражался хорошо.

Может быть, мы были похожи. Мы оба выросли в мире, который нас искалечил. Мы оба учились бороться вдвое усерднее, чтобы компенсировать то, чем мы не были. У нас обоих было все, что мы ненавидели.

Я была всего в двух шагах от него. Достаточно близко, чтобы увидеть, как его плечи слегка опустились, а на лице мелькнула улыбка.

Он думал о том, чтобы сдаться.

— Нет. Не останавливайся. — Я вытащила другой клинок. — Да пошли они. Не позволяй им издеваться над тобой. Дай мне достойный бой, и я дам тебе достойную смерть, Ибрихим.

Его челюсть напряглась. Через мгновение он разжал дрожащие пальцы и позволил луку упасть на землю. Когда он вытащил меч, то едва мог выдержать его вес. И все же он вложил все силы в эти последние удары.

Я не поддавалась ему. Это заняло у меня несколько секунд.

И когда я подтащила его поближе, когда я приготовилась к убийственному удару, этот единственный оставшийся глаз встретился с моим, как будто я смотрела в зеркало.

— Я рад, что это была ты, — тихо сказал он.

И я удостоверилась, что мой прицел был верен, когда я вонзила свой клинок прямо в его сердце.

Глава

47

Толпа закричала. Глаз Ибрихима закатился и стал отрешенным, когда он умер. Я выдернула свой клинок из его груди и позволила ему упасть на песок.

Краем глаза я заметила движение. На другой стороне арены открылась еще одна дверь.

Я повернулась, готовая сделать выпад, но вместо этого облегченно вздохнула.

Райн стоял там, опустив плечи. Его доспехи были изодраны в клочья, Матерь, я не знала, что за существо могло так разодрать кожу, и он промок насквозь, его слипшиеся волосы прилипли к лицу и шее. Возможно, Зарукс — бог моря?

Черт, мне было все равно. Он был жив. Я бы поблагодарила за это любого бога. И я увидела ту же безмолвную молитву на его губах, когда его взгляд переместился на меня.

Четвертая дверь распахнулась, нарушив наш транс.

Анжелика выглядела как богиня: заплетенные в косу волосы вырваны из плетения, на бледной как лед щеке порез. Позади нее я увидела картину, забрызганную кровью. Она расправилась со своими противниками.

Как только она вышла на арену, все четыре двери захлопнулись за нами, оставив нас здесь в ловушке.

Райн, Анжелика и я напряглись, глядя друг на друга. Может быть, мы ждали еще одной уловки, еще одной демонстрации Ниаксии.

Но ничего. Только рев зрителей, нарастающий до кровожадной кульминации.

Нет, здесь не было никакого другого фокуса. Просто три животных в клетке друг с другом. Но кому нужен был фокус, когда мы уже давали им это? Человек, изгой, монстр. Любовники, вынужденные отвернуться друг от друга. Убитый горем вампир, жаждущий мести.

Это уже было адское шоу.

Шевелись, маленькая змейка. Шевелись, пока они не сделали это.

Это все еще был голос Винсента в моей голове. И несмотря ни на что, я все равно послушалась.

Сначала я обратила свое внимание на Анжелику.

Ее пронзительные глаза нашли мои, и мы обе сделали рывок.

АНЖЕЛИКА БЫЛА БЕЗЖАЛОСТНА.

Она не бросила ни единого взгляда на Райна. Его могло бы и вовсе не быть. Даже когда он давал ей явные возможности, даже когда он явно пытался привлечь ее внимание, она приходила только за мной.

Я была меньше ее, быстрее, проворнее. Но это было единственное преимущество, которое я имела против нее. Анжелика была прирожденной убийцей. Она была такой же высокой, как Райн, и почти такой же сильной. Удержать острие ее клинка было одно дело — удержать мое хрупкое человеческое тело от того, чтобы оно не рассыпалось, буквально рассыпалось, под сокрушительной силой ее ударов, было совсем другое.

Во время одного особенно жесткого замаха я заблокировала ее своими клинками, только услышав отчетливый ТРЕСК, раздавшийся в моей спине. Боль пронзила мой позвоночник, как молния.

Я изо всех сил старалась удержать блок. Из моего горла вырвался хриплый рев. Я бросила все, что у меня было, в свой Ночной огонь, и он разлетелся по всей длине моих клинков.

Но Анжелика почти не реагировала, когда эти белые языки пламени обжигали ее. Она не вздрогнула ни при одном порезе, который мне удалось открыть на ее плоти, даже когда яд разъедал кожу.

Ее глаза, красные и холодные от ярости, не отрывались от меня. Она не обращала внимания на Райна, отмахивалась от его ударов и продолжала свой неудержимый шквал.

Секунды тянулись за минутами, а минуты тянулись бесконечно.

Это было больше, чем стратегия. Она не просто выбрала меня, потому что я была более слабым противником. Нет, это было личное. Я была уверена в этом, хотя и не понимала до конца, почему. Винила ли она меня в смерти Айвана, хотя именно Райн бросил его в туман?

Имело ли это значение?

Нет времени думать. Нет времени на вопросы. Нет времени переходить в наступление, только уклоняться от ее ударов, как я могу.

Мои глаза на долю секунды встретились с глазами Райна через плечо, когда я блокировала один из ее сокрушительных ударов. Ужас отразился на его лице, когда он пытался оттащить ее от меня, ужас из-за моего имени ошеломил меня. Отвлек меня.

Я колебалась слишком долго.

Ее меч пролил реку крови у меня на плече, и ее губы скривились в удовлетворении.

Черт.

Я попыталась вырваться, но кончики ее пальцев поднялись. Она была искусным пользователем магии. Возможно, не так хороша, как Айван, но более чем хороша для этого. Одно движение ее руки, и мое собственное тело предало меня.

Я упала на колени. Мое сердцебиение дрогнуло, когда кровь в моих венах хлынула и закрутилась странным, необычным образом. Боль бурлила внутри меня, как медленное горение, начинающееся на слабом огне и быстро переходящее в агонию, которая поглощала все остальное. Я не могла пошевелиться.