Змея и Крылья Ночи

— Прекрати.

Хватит говорить. Хватит умирать. Хватит бросать меня.

Но он этого не сделал.

— Я люблю тебя. Я любил тебя с первого мгновения. — В уголках его рта образовались пузырьки крови. Его взгляд скользнул мимо меня к ночному небу. Затем он вернулся ко мне — движение было медленным, кропотливым, как будто он очень старался, чтобы убедиться, что я была последним, что он видел. — В итоге я совершил столько ошибок, — задохнулся он. — Но только не с тобой.

До конца жизни я буду жалеть о том, что не сказала ничего своему отцу, когда он умирал у меня на руках. Он был ужасным мужчиной во многих отношениях. И все же я любила его.

Я любила его.

Я сказала ему об этом с опозданием в три секунды, когда его глаза потухли.

Горе разорвало меня на части. Гораздо хуже, чем я когда-либо думала.

Нет.

Я предпочла гнев.

Сине-белое пламя поглотило мое зрение. Каждый мускул напрягся. Я охраняла тело Винсента, как волчица свое логово, как змея свое гнездо.

Внутри меня что-то разорвалось, и что бы ни находилось в этой тщательно охраняемой коробке, я не могла с этим справиться. Боль, печаль и ярость хлынули через меня, хлынули, хлынули и…

Вдалеке я услышала крики. Они становились все ближе.

Кто-то схватил меня.

Я боролась с этим инстинктивно, сопротивляясь захвату. Я не могла ухватить свою собственную магию, завеса моего сдерживания разрушилась, и она хлынула неконтролируемыми волнами. Пламя полыхало на моих руках и кистях, сдирая кожу.

В конце концов, именно Райн остановил меня.

Я ненавидела то, что сразу же поняла, что это он. Узнала его только по запаху и прикосновению, когда он притянул меня к себе, обхватив руками за плечи.

— Его больше нет, Орайя, — прошептал он мне на ухо.

Они мертвы, маленький человечек, сказал он мне, когда впервые встретил меня.

Они мертвы. Они все мертвы.

Я где-то выронила свои клинки. У меня не было оружия. Только мое пламя, которое было настолько неподвластно мне, что я могла бы сжечь Колизей дотла. Но если они и ранили Райна, он этого не показал. Он развернул меня, крепко обхватил руками.

— Дыши, Орайя. Вернись ко мне. Пожалуйста.

Он сказал это так, словно ему было не все равно.

Как будто ему, черт, не все равно.

Я ненавидела его. Я была готова умереть за него, а он убил моего отца, и он лгал мне, и он…

И все же вид боли Райна, медленно сгорающей кожи на его щеках заставил меня глотнуть воздуха.

Он слабо улыбнулся мне.

— Ты в безопасности.

Я никогда больше не хотела, чтобы он говорил мне эти слова.

Теперь нас окружали люди. Ришанские воины сгруппировались на арене. Я смутно различила Кейриса, наблюдавшего за нами неподалеку, с мечом в руке, и Кетуру, стоявшую недалеко от него. Когда все эти люди оказались здесь?

Я не могла сориентироваться. Что-то, чему я не могла дать названия, было настолько другим. Пламя постепенно ослабевало. Но я все еще чувствовала, что горю изнутри. Мне было трудно дышать. У меня болела грудь, болела шея.

Когда Ночной огонь угас, глаза Райна опустились к моему горлу.

На его лице отразился ужас.

— Орайя, что…

— Черт. — Кейрис подошел ближе, его глаза расширились. — Это… ЧЕРТ.

Что?

Я посмотрела вниз на себя.

Красные чернила растеклись по моей груди.

Кейрис вздохнул:

— Она — Наследница.

Глава

53

Мой разум перестал работать.

Я не была дочерью Винсента. Не по крови. Он даже никогда не обращал меня.

Я не могла быть Наследницей.

Но знак был там, безошибочный. Я могла видеть только его край, но я чувствовала его, чувствовала, как он горит на коже моего горла, ключицы, верхней части груди.

— Это не…, - выдавила я. — Я не могу быть…

Райн все еще держал меня за плечи. Его губы приоткрылись, но слова не выходили из него.

— Убей ее, — сказал Кейрис, не сводя с меня глаз, словно если он это сделает, я могу напасть. — Прямо сейчас.

Хаос взорвался вокруг нас. Толпа протиснулась ближе. Кетура уже доставала свой меч. И многие другие, все эти ришанские солдаты в боевых доспехах, готовые убить меня. Один даже сделал выпад в мою сторону.

Но затем одним резким движением Райн отбросил меня назад. Он развернул меня, прижав к себе так крепко, что я не могла пошевелиться.

— Нет. — Его голос был чужим и холодным. Ничто не напоминало того мужчину, которого я знала. — У меня на нее есть планы получше.

Ришанцы замешкались, растерявшись. На заднем плане губы Септимуса скривились, когда он поднес сигариллу ко рту.

— Я забрал королевство Винсента, — прорычал Райн. — Я забрал его жизнь. Я забрал его титул. А теперь я заберу его дочь. Я сделаю ее своей женой. Буду держать ее поблизости, где я смогу за ней присматривать. И я позабочусь о том, чтобы ей было больно, как было больно нашей королеве, когда я буду трахать ее, так же, когда он изнасиловал нашу королеву двести лет назад.

Я даже не могла переварить услышанное.

Такие разные. Матерь, Райн был так хорош в представлениях. Но я уже не знала, какой из них настоящий. Какая версия о нем была правдой.

Я впустила этого мужчину в свою постель. В свое тело. Этого мужчину, который теперь перед толпой восторженных солдат хвастался тем, что изнасилует меня.

Они колебались. Я знала, о чем они думают, что это было глупо. Но вампиры любили секс и кровопролитие. Любили боль и власть. А когда все это соединяется? Они вряд ли могли устоять.

— Подумайте об этом. — Лицо Райна было совсем рядом с моим, когда он прижимал меня к себе. Краем глаза я заметила его волчью, дикую ухмылку. — Это куда интереснее смерти для нее. Пока она жива, не может быть другого Наследника хиаджей. И я с радостью сделаю ее своей маленькой рабыней навсегда, как Винсент был счастлив сделать ришанцев своими. — Он рывком повернул голову к телу Винсента. — Может быть, я даже сделаю так, чтобы он мог присутствовать на свадьбе своей дочери.

И именно эта последняя капля тошнотворной дикости покорила их. Солдаты засмеялись. Кейрис выглядел неубежденным, лишь слегка отступив назад. А Кетура не убрала меч в ножны, все еще, казалось, готовая сама пронзить меня насквозь.