Змея и Крылья Ночи

Я расстегнула кожанку до конца. Прохладный воздух устремился к моей плоти, охлаждая потную рубашку под ней.

Я повернулась к нему. Его горло дернулось, глаза потемнели.

Я знала этот взгляд. Другой вид голода. Он быстро прошел, но я все еще чувствовала его на своей коже, и мне вдруг стало стыдно за то, что мое тело теперь открыто.

— Я не могу этого сделать, Орайя. — Прохрипел он.

— Какие у тебя есть альтернативы? Ты умрешь под солнцем. Ты умрешь бездумным зверем от отравленной крови. Или ты умрешь здесь до захода солнца, ничего не делая. И я не собираюсь просто сидеть рядом с тобой, пока ты умираешь, Райн. Я просто… просто не могу.

Ни один из нас не обратил внимания на легкую дрожь в моем голосе.

Я подошла к нему. Я чувствовала каждый шаг, каждое увеличение нашей близости. Он прислонился к стене. Я опустилась перед ним на колени, так что наши взгляды встретились, и его глаза искали мое лицо.

— Ты думаешь, я не знаю? — задыхался он. — Ты думаешь, я не знаю, что это значит для тебя? Я не могу.

Возможно, я должна была удивиться тому, что Райн понял то, что я никогда ему не говорила, что он собрал портрет моего прошлого из каждого момента гнева или страха, которому я позволила проскользнуть сквозь свои стены.

Может быть, я должна была удивиться, когда его кончик пальца нежно погладил мое горло, не в голоде, а в печали, по шраму, по этим двум маленьким неровным белым линиям.

Может быть, я должна была удивиться, что он знает меня больше, чем я хотела.

Но я не удивилась.

Слова были слишком бесполезны, чтобы передать то, что я хотела сказать ему сейчас.

Возможно, он думал, что я буду меньше думать о нем после того, как увижу его в жажде крови. Но это не так. Тогда он был ужасен, да. Но теперь я поняла, как сильно он старался. В Лунном дворце ему было бы так легко поддаться ей, принять легкое решение. После Третьей четверти луны я была для него лишь обузой. Никто бы не осудил его за то, что он сделал то, что должен был сделать. И все же, он предпочел бы остаться в том апартаменте, сдерживая себя все больше и больше, чем оставить меня или причинить мне боль. Наверное, это было мучительно.

Предлагать себя голодному вампиру было более чем опасно. Практически самоубийство.

И все же… я абсолютно доверяла ему.

Я не знала, как сказать все это. Поэтому я остановилась на:

— Я не боюсь тебя, Райн.

И я увидела в его глазах, как много эти слова для него значат. Как будто ему дали то, чего он ждал всю свою жизнь.

Я сглотнула.

— Итак. Как… как лучше всего это сделать?

Ему понадобится мое горло. Иногда запястья, или руки, или… я задрожала от этой мысли, но ему нужно было сразу много крови, и горло было лучшим способом сделать это.

Я подумала, что он может запротестовать. Но через мгновение он сказал:

— Иди сюда. Наклонись ко мне.

Я придвинулась ближе, затем перекинула ноги через его бедра и обхватила их, расположившись на нем.

Я старалась не думать о том, что он чувствовал себя подо мной именно так, как я себе это представляла. Старалась не думать о том, как хорошо, как правильно, чувствовать тепло его тела, прижатого к моему, моим внутренним бедрам, моему животу.

И я старалась не обращать внимания на то, что он явно тоже все это заметил. Что мышцы его горла, такие близкие сейчас, напряглись при глотании. Что его руки сразу же опустились на мою талию, как будто уже ждали меня.

— Вот так? — спросила я.

— Идеально.

На самом деле, это было не совсем идеально. Я была настолько ниже Райна, что даже с учетом дополнительной высоты его коленей, мне нужно было немного приподняться, и ему приходилось вытягивать шею, чтобы дотянуться до моей.

Кончики его пальцев коснулись угла моей челюсти, и на один ужасающий миг я подумала, что он собирается поцеловать меня, это было бы так легко, едва он наклонил бы голову. Но вместо этого его пальцы двинулись вниз, коснулись моего плеча, затем талии, а потом дотянулись до кинжала на моем поясе. Он обнажил его и обхватил рукоять моими пальцами, а затем направил лезвие ему в грудь.

— Ты все контролируешь, — пробормотал он. — Хорошо?

Теперь я понимала. Он хотел оставить меня в этой позиции, чтобы я могла отстраниться, если бы захотела.

Я кивнула. Моя хватка вокруг кинжала была потной. Мне стало интересно, слышит ли он биение моего сердца.

Это была глупая мысль. Конечно, он мог его слышать. И чувствовать запах.

— Ты все еще можешь сказать «нет», — мягко сказал он.

— Прекрати говорить мне это, — рявкнула я.

Он издал слабый смешок.

— А вот и ты.

И, словно приняв это за сигнал, он притянул меня ближе, его руки скользнули по моей спине и потянули меня вперед, пока наши тела не оказались прижаты друг к другу, не считая кинжала, который я все еще сжимала между нами.

Я думала, что готова к этому, но я не была готова к тому, насколько нежным было движение. Как будто он держал что-то драгоценное.

Я откинула голову назад, пристально вглядываясь в темноту камня. Еще сильнее я почувствовала его дыхание на чувствительной коже моего горла.

— Это будет не очень больно. Но ты можешь почувствовать… ох…

— Я знаю, — сказала я, слишком резко.

Возбуждение. Это было то, что он пытался мне объяснить.

Яд вампира оказывал подавляющее воздействие на человеческую жертву. Биологический замысел заключался в том, чтобы сделать их мягкими и податливыми. Иногда это проявлялось в виде мутной, опьяненной дымки, как в случае с укусом Министера, учитывая его возраст, место укуса и мое отвращение к нему. Но чаще это проявлялось как сильное возбуждение.

И особенно если человек уже чувствовал…

Я не закончила оставшуюся часть этой мысли.

— Просто сделай это, — огрызнулась я.

Он тихонько рассмеялся.

— Как пожелаете, принцесса.

А потом его губы оказались на моем горле.

Каждый мускул напрягся. Я приготовилась к боли. Но вместо этого я почувствовала лишь ласку. Только мягкое прикосновение его рта к моей плоти, слабое движение языка, словно просящего разрешения войти.

Моя дрожь перешла в трепет.

— Ты в безопасности, — прошептал он, касаясь моей кожи.

А потом он укусил.

Он был быстрым и сильным, его клыки глубоко вонзились один раз и сразу же попали в цель.

Он издал непроизвольный стон, который пронесся по всему моему телу.

Яд не мог подействовать так быстро. Тем не менее, мои ресницы затрепетали. Все сомнения исчезли под теплым прикосновением его рта, под его прижатым телом к моему. Моя грудь, внезапно ставшая чувствительной, выпирала под слишком тонкой тканью моей рубашки так плотно прижатая к его груди, что я чувствовала каждый вдох, неровный и учащенный. Его язык скользил по моей коже, когда он сделал первый глоток, одно томное, медленное движение.