Знак вопроса 2002 № 01

— Все похоже на истории с засекречиванием НЛО, — говорят исследователи непознанного. — Поэтому возникают догадки, а не связаны ли появления монстров с чем-то, что происходит за пределами нашего мира? Тем более, что свидетели утверждают, будто к берегу иногда прибивает и трупы инопланетян-амфибий, попытавшихся приспособиться к обитанию в среде наших океанов…

Еще одна версия: быть может, мы являемся нечаянными свидетелями неких генетических опытов, о которых лица, их проводящие, предпочли бы не распространяться? И те эксперименты, что намерены провести китайские генетики с яйцами динозавров, являются, по существу, лишь частью некой обширной засекреченной программы, которую ведут военные в разных странах…

А что, если натравить на противника стадо хищных динозавров или стаю зубастых птеродактилей — так эффект будет похлеще, чем от применения в свое время боевых слонов. Во всяком случае, для партизанской войны в джунглях — весьма потрясающее средство…

МАРС:

ЕЩЕ НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО?..

Добрую сотню лет философы и поэты убеждают нас в космическом будущем человечества и что во Вселенной судьба разумных существ любых обитаемых миров, — пишет нам из Уфы Г. С. ШЕВЯКОВ. — Освоив околоземное космическое пространство и истово изучая дальние миры, мы, однако, столкнулись с парадоксом, очевидным еще в начале прошлого века: если в Галактике существовала хотя бы одна цивилизация, способная передвигаться между звездами со скоростью в 1000 раз меньше скорости света, то за 100 миллионов лет она распространилась бы по всей Галактике. Почему же мы не видим ее представителей на Земле?

Учитывая, что согласно некоторым расчетам обитаемых миров, подобных нашему, должно быть в Галактике тысячи, по крайней мере представители доброго десятка внеземных цивилизаций должны посетить Землю. Можно уповать на несовершенство наших знаний или лидерство в развитии, но может быть, все обстоит гораздо проще, и «космических чудес» мы не наблюдаем не потому, что других цивилизаций нет. но потому, что космос им не нужен.

Другими словами, не исключено, что обитаемые миры есть, человечество не одиноко, но времена и расстояния и жестокость диалектики разделяют цивилизации; когда одни всматриваются в космос, старшим уже не до него, а младшие в лучшем случае стучат камнем о камень. Это также означает, что космическая деятельность разумных существ, если таковая имеется, настолько незначительна во времени и пространстве, что даже в период своего расцвета не может быть замечена соседними одновременно существующими цивилизациями. Скорее всего за пределы родных звездных систем она не выходит.

Возможно, существует один шанс из миллиарда, что рядом с нами уже была обогнавшая нас цивилизация, образовавшая впоследствии постсоциальную форму материи, следы которой, быть может, помогут нам понять свое будущее. И нет здесь более притягательного объекта, кроме Марса.

Последние сообщения по поводу Марса, казалось, прибавляют оптимизма. Исследование одного из метеоритов, как предполагают, попавшего к нам с этой планеты, показали наличие в нем микроскопических живых существ — нечто вроде земных простейших организмов. Причем среда их обитания, если судить по метеориту, есть не поверхность, а глубины Марса. Средства массовой информации сообщают порой, ссылаясь в основном на НАСА, данные об обнаруженных там следах жизни.

Всем также памятна фотография его поверхности, выполненная американским спутником, на которой причудливое сочетание теней создали подобие человеческого лица. Надежда на встречу с другой цивилизацией, вызванная этой фотографией, едва теплится. И «едва» лишь потому, что даже осуществись она, то это будут следы ушедшей цивилизации. Не мертвой, уточним, но переродившейся.

Другими словами, не исключено, что развитие материи на Марсе обогнало аналогичное на Земле и период Разума там позади. В этом случае при непосредственном изучении планеты мы оказываемся в ситуации, которая способна внести ясность в наши глобальные представления о путях развития материи и в то же время произвести хаос в наших конкретных представлениях о человечестве, о его истории и развитии. Оставляя в стороне первое, как удел философов, рассмотрим следствия, могущие быть весьма любопытными. Первая их группа касается самой планеты и нашего изучения ее, вторая — человечества на Земле.

Однако прежде еще одно замечание. Ситуация с точностью наоборот существует, как ни странно, между Землей и Венерой. Весьма вероятно, что по мере остывания Солнца на Венере возникнет жизнь и далее разум, но для Земли этот этап будет далеко позади и что будет к тому времени с нами никакому богу не известно. Весьма вероятно, когда-нибудь разумные венеряне на страницах своего «Знака вопроса» будут обсуждать земное безмолвие, как мы ныне обсуждаем марсианское, и искать свидетельства земного пребывания у себя, если мы удосужимся их оставить.

Если цивилизация на Марсе была, следы ее непременно сохранятся. Искусственная деятельность разумных существ не менее примечательна, чем геологические преобразования или следы биологических существ в толщах горных пород. События, преобразившие там разум, несомненно, сотрут многие из них в пыль и песок, но кое-что должно остаться. Скорее всего это будут просто следы, наподобие статуй или фресок на камнях, и вряд ли мы найдем или, точнее, поймем в них нечто указующее. Изучение этих следов будет любопытно, но поучительность сомнительна, за исключением разве что судьбы живого вещества.

Его отсутствие на Марсе или смертельный упадок, в котором оно там находится, знаменательно для понимания происходящих ныне на Земле перемен этого вещества. Другими словами, если живое вещество на Марсе некогда процветало, а ныне мертво или в упадке, значит, оно, несмотря на все наши нравственные убеждения и потуги «зеленых», обречено на Земле. Мы можем столкнуться на Марсе с постсоциальной формой движения материи? Пожалуй, мы сможем догадаться, с чем имеем дело, но не более того. Понять качественно иное и превосходящее невозможно, ибо в этом случае мы будем в положении водоросли или комара перед человеком. Мы будем мыслить, т. е. реагировать на действительность согласно своему развитию, но действительность будет превосходить наши способности в понимании ее.

В своем отношении к возможной постсоциальной форме движения материи на Марсе мы должны исходить из обстоятельств, очевидных для последовательности этих форм. К ним относятся: саморазвитие форм материи, возрастание скоростей развития на каждом последующем этапе, уменьшение объема и масс, усложнение структуры веществ и качественно иные их свойства, слабость новых конструкций вещества и ужесточение условий их существования, компенсируемое создаваемыми средами, возрастание независимости от внешней среды и, что немаловажно, иная действительность для них, превосходящая известную нам, как мир человеческий превосходит мир животного. Отчего и построения ими собственных сред существования будут включать элементы действительности, недоступные нашему пониманию.

Отсюда не исключены аномальные зоны на Марсе, где могут происходить события, не вписывающиеся в действия известных нам законов природы. Эти зоны могут быть блуждающими, скрытыми в недрах планеты и даже недоступными для нас и наших приборов. Возможно, в них исследователи будут испытывать психические трудности и даже станут объектом внимания постсоциального (или даже постпостсоциального) вещества, причем ситуация, напоминающая Солярис, здесь отнюдь не показательна. Контакт, случись он, будет не игрой, не благоденствием и опытом. То будет иное отношение и даже не изучение или испытание нас, ибо последнее присуще только разумному.

Перед постсоциальной или следующей формой материи мы будем в положении камня или червя перед человеком, и интерес к нам будет для нас фатален. Мы можем вообще не обнаружить воздействия на себя постсоциальной материи, должной, скорее всего, действовать в области психики, но незаметно для нас самих воля и желания наши могут быть нам продиктованы. И полагая, что действуем мы согласно своим желаниям, исполнять мы будем волю случайную и неземную. Впрочем, губительность такого воздействия неочевидна, а его пространственные возможности, вероятно, должны быть ограничены.