Знакомство

— Ну да, про неё… И не байка это вовсе. Там всё чистая правда. Ну кроме деревянной ноги, конечно.

— Что, и хулиганы с ножами настоящие были?

— Не, хулиганов тоже не было. А в остальном, всё чистая правда!

— Постой, а что же там правда, если хулиганов тоже не было? — удивился Геннадий Васильевич.

— То что ту девочку звали Наташа, и то что мы с ней стали дружить… — грустно вздохнул я.

Геннадий Васильевич ухмыльнулся:

— Шутник!…

Он дотянулся рукой и потрепал меня по голове.

— Во-во, я тоже люблю об кошек и собак руки вытирать, которые возле меня трутся, когда я беляш жирный ем, — хмыкнул я, поправляя взлохмаченные им волосы.

— Ну, брат, ты и язва! — рассмеялся Геннадий Васильевич.

— Вы Надюшку не видели… Вот, кто язва! А я, так… её бледная тень…. бездарный ученик…

— Я так понимаю, что обеих твоих подружек нет в городе?

— Не, нету… Их мама отправила в лагерь аж на два сезона… Они сейчас где-то недалеко от Сочи.

— Погоди! Они что, сёстры?

— Ну, конечно, сестры. Кто же ещё?

Геннадий Васильевич кивнул, крякнул и сочувственно, как мне показалось, спросил:

— Скучаешь по ним?

Я тяжело вздохнул:

— Скучаю это не то слово… Мне даже их запах снится… Черт его знает, прошлым летом тоже три месяца не виделись, и ничего…

— Погоди, как это — запах снится? Опять придумываешь?

— Ничего я не придумываю! — возмутился я, — У каждого свой запах, вот их запахи мне и снятся! Наташа пахнет Наташей, Надюшка — Надюшкой и так далее. Все пахнут по-разному… Вы, что ли, не знали?

— Нет, брат, не знал. — усмехнулся Геннадий Васильевич. — Это сколько же у тебя друзей? Наташа, Надя, Серёжа, этот, как его, Валера… — он загибал пальцы на правой руке.

— Ещё Катя, — подсказал я, — Кстати, Катя! Сколько сейчас времени?

Геннадий Васильевич посмотрел на часы:

— Полпервого. Торопишься куда-нибудь?

— Катюша, наверно, уже проголодалась. Пойду разогревать…

— А она что, сама не может?

— Почему? Может. Просто она сейчас учится, а в таком состоянии она очень рассеянной делается. Забывает обо всем на свете…

— Учится? Но ведь сейчас каникулы. Её что, на осень оставили?

— Какая осень, вы что? — оскорбился я за подругу, — Она круглая отличница! Просто она хочет попытаться через седьмой класс перескочить. Ну чтобы поскорее от мачехи свалить. Брат её в этом году восьмилетку закончил и поехал во Владик, в мореходку поступать. Вот и она выклянчила в библиотеке учебники за шестой и седьмой и уже третий день корпит над ними. Пойду я, ладно? — я спрыгнул с верстака и отряхнул штаны.

Геннадий Васильевич кивнул и на прощание сказал:

— Ты заходи, если скучно будет. Я тут до конца июня каждый день работать буду.

***

Как я и думал, Катя и не почесалась, чтобы подняться с кушетки, пойти на кухню и поставить разогреваться кастрюлю с борщом. Она валялась на животе головой к окну, болтая босыми ногами в воздухе и читала очередной параграф в учебнике химии. Рядом лежала раскрытая тетрадь, куда Катюша записывала карандашом вопросы, которые хотела задать Марго.

Я поставил кастрюлю на плитку, нарезал хлеба и пошёл в спальню. Катюша подняла на меня глаза и улыбнулась. Захлопнув учебник, она перевернулась на спину и потянулась.

В пионерском лагере

Остаток лета, почти до конца августа, я провёл в пионерском лагере. Мама записала меня на два сезона подряд. Как она выразилась, чтобы я не болтался попусту.

Заезд состоялся 3-го июля. На площадь перед Дворцом культуры подогнали три автобуса, куда всех нас болтающихся попусту и загрузили. Провожала меня мама, но за полчаса до отъезда подошла и Катюша. Она не выпускала мою руку из своей и заглядывала мне в глаза, что сильно нервировало маму.

В этом лагере я уже бывал. По понятным причинам дневник я с собой взять не мог и поэтому записываю по памяти свои приключения уже сейчас, осенью. В общем-то, если бы не одно странное происшествие, то и писать было бы не о чем. Всё, как обычно — побудки под звуки горна, линейки, маршировки под барабан и неумелую игру горниста, стандартные пионерские забавы после отбоя, такие как разрисовывание зубной пастой спящих, страшные сказки на ночь, чтобы крепче спалось, и так далее. В общем, рутина.

Записался в шахматный кружок и честно отходил туда аж две недели. Играть не научился, но правила игры и азы усвоил. Вернусь домой, будем с Надюшкой рубиться!

В этом лагере хорошо было то, что обязательных пионерских мероприятий было немного — такой себе Дом отдыха для пионеров и детей раннего комсомольского возраста — и, соответственно, оставалось много времени для собственных дел и игр на свежем воздухе.

В ста метрах от условного забора лагеря протекала маленькая речушка наподобие нашей Каменушки, в которой я и трое малышей из третьих и четвёртых классов, которых мне удалось мобилизовать, два дня подряд городили запруду. Бессмысленное занятие, потому что всё равно купаться в этой речке было невозможно, настолько студёной была в ней вода. Занятие бессмысленное, но как времяпрепровождение, вполне себе ничего. Купание можно себе и представить. Была бы фантазия.

Хорошо было и то, что ношение пионерской формы — чёрный низ, белый верх, плюс галстук, ограничивалось только формальными мероприятиями, которых действительно было немного. В остальное же время разрешалось ходить в чём попало. Я, например, носил клетчатую рубашку с короткими рукавами и шорты или спортивные штаны, в зависимости от количества комаров и температуры воздуха за бортом.

Золотая рыбка

Неподалёку от нашего спального корпуса была устроена хорошая волейбольная площадка, где собственно и началась эта необычная история. Точнее, события начали разворачиваться несколькими днями позже, но с главной героиней этой истории я познакомился именно там. Тогда я не знал её имени, только прозвище. Среди мальчишек она была известна как Золотая Рыбка, наверно, из-за слегка выпуклых больших, голубых глаз и шапки кудрявых волос золотистого цвета.

Я случайно попал в ту команду, в которой играла она. Нет, все же ещё пару слов о её внешности! Она старше меня. Как я позже узнал, она перешла уже в восьмой класс, так что это был её последний пионерский лагерь. Да и сюда она попала, по-моему, по ошибке.

Рослая, выше меня на полголовы, с округлыми бёдрами, тонкой талией и длинными ногами, она казалось уже по-настоящему взрослой. Особенно, если учесть её довольно развитую грудь. Если бы не эти глаза навыкате, она могла бы считаться даже красивой. Многие в лагере так и считали. На неё засматривались даже молодые парни из вожатых. Да и на меня её пухлые губы красивой формы, аккуратный небольшой носик и чистая кожа лица произвели сильное впечатление.