Зодиакальный свет

– Я привыкла к облегчённым моделям, для внутренних помещений, – призналась она. Однако, о том, чтобы остаться в корабле, панторанка и не заикнулась.

Хорошие у них тут, всё-таки, скафандры! По покрою и толщине – как утеплённый горнолыжный комбинезон, с той лишь разницей, что конструкция полужёсткая, чтобы в вакууме костюм не раздувался воздушной прослойкой. Верхняя часть армирована системой пластин, позволяющей свободно дышать под давлением. Штанины оканчиваются герметичными носками и дополнительно стыкуются со стандартными моделями ботинок своим верхним слоем. Шлемы могут быть разной конструкции, у нас, например, они состояли из трёх деталей: передней лицевой из прозрачного транспаристила, затылочной с наушниками комлинка и воздуховодами и верхней, на которой крепился фонарь. Последняя у Осоки отличалась по форме, возвышаясь лопатообразным выступом, чтобы вместить рожки. Сложный шарнир на плечах позволял поворачивать голову вместе со шлемом.

– Алекс, а пистолет-то тебе зачем? – удивилась панторанка, увидев, что я закрепляю на бедро мореллийское оружие. – Майноков здесь нет.

– Мало ли…

– Кабели присосок состыковал? – спросила Осока.

– Разумеется.

– Повнимательнее, на аварийных батарейках долго не походишь. Дай, проверю. Порядок.

Чувствовать себя воздушным шариком, привязанным за щиколотки, мне уже приходилось. Ощущение не очень приятное, но через несколько шагов к невесомости приноравливаешься и идёшь почти нормально. От сравнительно плоского участка, где прилепилась лапами «Амидала», до разлома, из которого виднелся оливиновый выход, было не более пятнадцати метров, лишь пересечь складку поверхности глубиной примерно метр. Я уже хотел стукнуть клювом геологического молотка по жиле, но был вовремя остановлен Осокой:

– Ничего не забыл?

С этими словами подруга сняла у меня с пояса гарпунный метатель в виде трубки с ручкой, выстрелила в породу рядом с жилой, движением рычажка подмотала тонкий молекулярный фал толщиной всего пятую часть миллиметра и вручила агрегат мне.

– Держись и бей, а мы будем ловить осколки, – сказала она.

Под оплавленной и припорошённой мелкодисперсной пылью поверхностью показалась чистая жила. К сожалению, почти жёлтая, не представляющая никакой ценности даже на Земле. Я сообщил об этом девушкам. Осока наклонилась над трещиной там, где заканчивалась жила, и посветила фонарём шлема в глубину. Затем отодвинула меня в сторону, включила мечи. Взмах крест-накрест – и крупный кусок породы отделился от астероида. Рийо оттолкнула его прочь.

– Другое дело! – улыбнулся я, высветив фонарём фрагмент ярко-зелёного камня. Он казался мутным, но так и должно быть: прозрачность появляется после огранки.

– Дотянешься? – спросила Осока. – Отлично.

Один из отбитых камешков стукнул меня по шлему, другой пролетел мимо наушника. Осока ловко подхватывала их… и оставляла висеть в пространстве на расстоянии вытянутой руки. Я попытался проделать то же самое с куском, движущимся медленнее. И тут же понял, что не так это просто. Отпустить камень таким образом, чтобы не придать ему никакой скорости – задачка на идеальную координацию. У меня не получилось, хотя я пробовал несколько раз. Вскоре рядом с нами скопилось несколько десятков тусклых неправильной формы камней различных размеров.

– Думаю, вполне достаточно, – сказал я, цепляя молоток на пояс. – Как вытащить гарпун?

– Он одноразовый, – отозвалась Осока. – Просто обрежь фал. Одновременно спуск и треугольную кнопку над рукоятью. – Да, так. Собираем добычу и полетели дальше.

Миновав ещё один оливиновый астероид и пометив маячком железоникелевую глыбу примерно сто пятьдесят метров в поперечнике, совершили посадку на крупном астероиде, в отражённом зайчике которого обнаружился спектр ферротитанового оксида. Крупных месторождений титана в окрестностях пока не находили, а он требовался для производства дюрастила и других сплавов. Рийо нашла здесь несколько прозрачных друз чистой двуокиси титана – готовые кристаллы для твердотельного лазера. Но на этом фортуна повернулась к нам тылом. Мы как раз собирали кристаллические друзы, когда в наушниках скафандров зазвенел встревоженный голос Падме:

– Наблюдаю рой. Плотность шесть баллов, скорость восемнадцать точка три, пеленг не меняется.

«Пеленг не меняется» означало, что метеорный рой идёт прямо на нас.

– Подлётное время? – мгновенно откликнулась Осока.

– Ноль шесть тридцать пять.

– Рассчитать тень! – приказала моя подруга. – Мне на деку. И немедленно стартуй! Уходи за пределы роя. Старт!

Я увидел, как озарились бледным пламенем три ряда главных двигателей «Амидалы», и двухсоттонный корабль буквально сорвался с места, словно какая-нибудь зенитная ракета.

– Ребята, – торопливо сказала Осока, – по моей команде прыгаем вверх. Присели. Отключаем присоски. Держитесь за меня. Три-четыре!

Последнее предупреждение было не лишним. Тело Осоки устремилось вверх, словно выпущенное из баллисты. Должно быть, она помогала себе Силой. Мы с Рийо в первый момент буквально повисли на поясе её скафандра. Длилось это одно мгновение, затем я безо всякого усилия согнул руки и поравнялся с подругой. Рийо она подтащила к себе сама, взмахом руки погасив момент вращения.

– Почему ты приказала Падме стартовать? – спросил я, переведя дыхание. – За шесть с половиной минут мы успели бы добраться…

– А перелететь в безопасную зону не успевали, – перебила Осока. – Маневрировать слишком долго.

– Ты поэтому и велела ей уходить подальше?

– Да, это займёт меньше времени, – сверившись с экраном датапада, Осока указала рукой:

– Рийо! Стреляй гарпуном вот туда. Постарайся как можно ближе к краю.

Панторанка кивнула, насколько позволял шлем, тщательно прицелилась и всадила гарпун в поверхность астероида у самого «условного горизонта». В ту же секунду, как «волосяной фал» натянулся, Осока включила тормоз катушки. Сделав десяток оборотов, катушка остановилась. Теперь инерция несла нас по дуге, и казалось, что мы неподвижно висим на конце чёрной блестящей нити, а астероид медленно поворачивается под нами. Через минуту с небольшим мы миновали верхнюю точку траектории и начали опускаться, сначала медленно, затем всё быстрее. Осока вложила в метатель новый гарпун, закрепила на нём конец своего фала.

– Достаточно! – решительно сказала она, стреляя гарпуном ещё дальше. И перерубила мечом фал Рийо. Лишённые центростремительной силы, мы теперь двигались к поверхности по диагонали, и Осока всё ускоряла поступательную составляющую, сматывая фал электроприводом.

– Успеваем, – солнечно улыбнулась она. – Осталась почти минута. Падме?

– Я в безопасном районе, – доложила «душа» корабля, – вытормаживаю, готовлюсь вас подобрать после прохождения роя.

– Отлично! Алекс, Рийо, включайте присоски.

«Приземление» оказалось сродни прыжку с метрового парапета. На экране Осокиной деки яркая точка, обозначающая наше местоположение, находилась возле радужной линии, проведённой по трёхмерной модели астероида. С зелёной, безопасной стороны границы.

– Не расслабляйтесь! – предупредила Осока. – Сделайте растяжки. Ты туда, а ты вот туда.

Пока она стягивала страховочные концы между нашими поясами, мы с Рийо загнали по гарпуну с шагом примерно сто двадцать градусов от её фала и натянули. Теперь мы стояли треугольником и могли только повернуться кругом, двигая каретки фалов по направляющим ремней.

– Падме! Какова глубина роя? – спросила Осока.

– Порядка двадцати мегаметров. Через восемнадцать минут после подхода могу выдвигаться к вам.

– А кислорода у нас? – я посмотрел на манжету скафандра. – У меня час десять.

– Значит, у нас ещё больше, – отозвалась Рийо. – Ты крупнее и расходуешь быстрее.

– Я могла много истратить на силовой прыжок, – сказала Осока. – Да, смотри, как забавно, тоже семьдесят минут. Меня беспокоит другое. Как бы астероид, вращаясь, не подставил нас под камни.