Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта
Шрифт:
Принято считать, что термин кам обозначает фигуру шамана. По мнению Ала ад-дина Джувайни, «причина идолопоклонства уйгур в том, что в те времена они знали науку магии, специалистов в искусстве которой они называли кам. И сейчас среди монголов есть люди, которые одержимы ubna и говорят бессмысленные вещи, и заявляют, что они обладают демонами, которые их обо всем осведомляют. Мы расспрашивали определенных людей, почитающих этих камов, и они говорят: "Мы можем слышать как демоны опускаются в их юрты через дымовое отверстие и разговаривают с ними. И, может быть, злые духи близки с некоторыми из них и имеют с ними сношения. Их сила достигает вершины сразу после того, как они удовлетворят свои желания противоестественным путем (az manfaz-i-biraz)"» [212] . Рашид-ад-дин пишет, что у монголов области Баргуджин «безмерное количество шаманов (кам), — общеизвестно, что джинны с ними разговаривают» (Рашид-ад-дин. Т. I. Кн. 1. С. 157) [213] .
212
Ata-Malik Juvaini. The History of the World-Conqueror/Trans. J. A. Boyle. Manchester, 1958. P. 59. См. коммент.: Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. С. 11, 117.
213
О термине кам 'шаман' см.: Caferoglu A. Uygur Sozlugu. Istanbul, 1934; Gronbech К. Komanisches Worterbuch. Copenhagen, 1942; Clausen G. An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish. Oxford, 1972, p. 625; Clark L. V. The Turkic and Mongol words in William of Rubruck's Journey//JAOS XCIII. 1973. P. 181–189; Потапов
У кочевников Центральной Азии термин арамса (от древнетюркского irg — предсказание, пророчество, гадание [214] ) употреблялся в значении 'вещий, волшебник, заклинатель' и обозначал людей, обладавших приемами пророчества и волшебства. Шаманы у древних тюрков имели дар пророчества и владели искусством гадания. «Своими жрецами ставят тех, которые, по их мнению, могут дать им предсказание о будущем» — писал Феофилакт Симокатта о древних тюрках (Феофилакт Симокатта, с. 161). Из сообщений византийских послов VI в. известно, что шаманы «предсказывали» судьбу, произнося особое заклинание arvas. Этот термин в значении 'творить, произносить заклинания' зафиксирован в Словаре Махмуда Кашгарского, а ныне бытует в языке алтайцев [215] . По материалам XIX в. прорицатели у сибирских народов, которые гадали при помощи топора, ножа, с помощь ветки горящей ели или глядя в небо, в отношении предвидения и разгадывания причин различных событий считались стоящими выше шаманов [216] . Как пишет Е. С. Новик, «грани между шаманами различных категорий и провидцами, гадателями, предсказателями в ряде случаев весьма зыбки, как зыбки и границы между простыми гаданиями и камланиями, целью которых было получение информации от духов» [217] .
214
Древнетюркский словарь. Л., 1969. С. 220.
215
Потапов Л. П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства//Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. С. 17.
216
Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М., 1984. С. 133.
217
Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М., 1984. С. 133.
§ 2. Жребий прорицателей
Практика монгольских предсказаний была известна и европейским авторам, непосредственно не контактировавшим с монголами, и воспринималась она крайне негативно. Вот ее изложение в хронике Фомы Сплитского: «Видя, что судьба приносит ему удачу во всех войнах, [Чингис-хан] стал чрезвычайно надменным и превознесся гордостью. И, полагая, что в целом свете нет народа или страны, которое могли бы противиться его власти, он задумал получить от всех народов трофеи славы. Он желал доказать всему миру великую силу своей власти, доверясь бесовским пророчествам, к которым он имел обыкновение обращаться. И потому, призвав двух своих сыновей, Бата и Кайдэна, он предоставил им лучшую часть своего войска, наказав им выступить для завоевания провинций всего мира. И, таким образом, они выступили и почти за тридцать лет прошли по всем восточным и северным странам, пока не дошли до земли рутенов и не спустились, наконец, к Венгрии» (Фома Сплитский. XXXVII) [218] . В восприятии Фомы Сплитского образы Чингис-хана и Угедея слиты в одну фигуру. Основатель империи и его преемник составляют единое имперское тело. Фома говорит о двух сыновьях Цекаркана: Бату и Кадане. На самом деле Кадан был шестым сыном Угедея, а Бату — вторым сыном Джучи, т. е. оба они внуки Чингис-хана. Под «трофеями славы», видимо, следует понимать послания с требованием покорности Сыну Неба. Оформление этой доктрины приходится на время царствования Угедея и связано с культом обожествленного Чингис-хана. Трофеи славы Чингис-хану добывали его внуки. Как выглядело распространение доктрины на практике, показывает ситуация, описанная магистром тамплиеров Понсом де Обоном: «И если к ним посылают какого-либо гонца, его берут передовые в войске, завязывают ему глаза, и ведут его к своему государю, который, по их словам, должен быть владыкой всего мира» (Понс де Обон, с. 6).
218
См. также: Sweeney J. R. Thomas of Spalato and the Mongols: a thirteenth-century Dalmatian view of Mongol customs//Florilegium: Carleton University Annual Papers on Classical Antiquity and the Middle Ages 4. 1982. P. 163–165; Штайндорфф Л. Чужая война: военные походы монголов в 1237–1242 гг. в Хронике Фомы архидиакона Сплитского//Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 4 (34). С. 18–29.
Утверждению Фомы Сплитского о том, что Чингис-хан доверился бесовским пророчествам (demonum fretus auspiciis) имеется любопытная параллель в сочинении персидского писателя Джузджани (которая позволяет оценить всю степень «достоверности» сообщаемых им сведений). Чингис-хан «был сведущим в волшебстве и обмане, и многие бесы были его друзьями. Он имел обыкновение время от времени впадать в транс, и в таком обморочном состоянии вещал о многих предметах, и это состояние транса было подобным тому, в которое он впал в пору своего возвышения, когда бесы, помогавшие ему, предсказали его победы. Халат и другие одежды, бывшие на нем во время первого транса, лежали в сундуке, и этот сундук был всегда с ним. Всякий раз, когда вдохновение овладевало им, все, что он ни пожелал бы — победы, соглашения, выступление врагов, завоевание и покорение стран — все изрекалось им вслух. Специальный служитель записывал все слова, прятал запись в ларец и запечатывал его, а когда Чингис-хан вновь приходил в чувство, они перечитывали все произнесенное им по порядку, одно за другим; и согласно этому он начинал действовать, и в большей или меньшей степени, но в целом, все, действительно, имело обыкновение сбываться» [219] . Если рассматривать этот рассказ как мифологический сюжет, то самой загадочной деталью следует признать бережно хранимый халат.
219
Цит. по: Бойл Дж. Э. Тюркский и монгольский шаманизм в средневековье//Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 6. Золотоордынское время. Донецк, 2008. С. 343.
Средневековые историки должны были найти объяснение и оправдание бедствий, связанных с проявлением неизвестной и враждебной силы. Поэтому все, что было написано о монголах в Европе XIII в., является сакральной хроникой событий. В изложении Винцента из Бове мнимые гадания Бату обретают апокалиптический характер. Автор «Исторического зерцала» Винцент из Бове утверждал: когда Батый «вторгся в Венгрию, то принес жертву демонам, спрашивая их о том, хватит ли у него смелости пройти по этой земле. И демон, живущий внутри идола, дал такой ответ: "Иди беззаботно, ибо посылаю трех духов впереди деяний твоих, благодаря действиям которых противники твои противостоять тебе будут не в силах" — что и произошло. Духи же эти суть: дух раздора, дух недоверия и дух страха — это три нечистых духа, подобных жабам, о которых сказано в Апокалипсисе» (Simon de Saint-Quentin. XXXI. 149).
Напротив, в сочинении «Opus majus» ученого-францисканца Роджера Бэкона, опиравшегося на донесение Вильгельма де Рубрука, практика предсказаний выглядит как занятие астрономией. Дело в том, что брат Вильгельм перепутал слова qam 'шаман' и qan 'хан', в результате, он утверждает, что дивинаторов зовут cham и монгольских князей зовут cham. Вслед за ним ошибку повторяет Роджер Бэкон: «…хам (cham) — титул, и означает то же, что прорицатель. Ведь предводители там управляют народом с помощью прорицаний и наук, которые сообщают людям о будущем, или являются частями философии, как астрономия и наука об опыте, магическими искусствами, которым предан и которыми пропитан весь восток. И все татарские властители называются "хам", как у нас они именуются императорами и королями. <…>. Ведь известно, что тартары более других занимаются астрономией, так что, хотя у многих народов есть ученые астрономы, однако правители государства не управляют только с их [помощью]. Но те, которые у тартар выполняют [роль] как бы наших прелатов, являются астрономами. Мангу-хам, император тартарский, живший в год от Рождества Христова 1253, когда государь король Франции Людовик послал брата Вильгельма из ордена миноритов к тартарам, сказал христианам, собравшимся пред ним, в присутствии упомянутого брата: "Мы имеем закон от бога через мудрецов наших и делаем все, что они говорят. А вы, христиане, имеете закон от бога через пророков, но не соблюдаете его". Он сказал это, потому что на востоке есть плохие христиане, как несториане и многие другие, которые не живут достойно, по закону Христа. И этот брат написал государю королю, что, если бы он знал немного о звездах, его бы хорошо приняли у них; но так как он не знал понятий астрономии, они презрительно к нему относились. И потому тартары во всем следуют по пути астрономии — ив предвидении будущего, и в трудах философии» (Английские источники, с. 216–219).
В августе 2008 г. в Улан-Баторе на Международном конгрессе монголоведов медиевист из Финляндии Антти Руотсалла прочитал доклад о Роджере Бэконе, который видел причину монгольских побед в умении применять астрологические прогнозы [220] . Кратко тезисы доклада таковы. Монголы покорили множество земель, и если бы Господь не сеял среди них взаимную вражду, то,
полагает Роджер Бэкон, они бы опустошили также Египет и Африку и окружили бы латинян со всех сторон. Вероятно, они смогли бы захватить весь мир. И дело вовсе не в мощи монгольской армии, пишет францисканец. Они тщедушные люди, вооруженные только стрелами. Роджер Бэкон, единственный из средневековых ученых Запада, объясняет триумф монголов их познаниями в астрономии и астрологии. Он делит астрономию на три категории: первая имеет дело с математическими принципами, применяемыми в теории движения небесных тел, вторая обращена к использованию канонов, астрономических таблиц и инструментов, третий компонент — астрология. Он был убежден в том, что планетарные или небесные сущности являются не только универсальными, но также частными причинами всего происходящего на земле [221] . В этом отношении монгольская жажда власти, главенство над другими народами и воинственность также были астрологически связаны с передвижениями семи планет, и, в первую очередь, Юпитера и Марса [222] . Кроме того, у монголов не было духовенства, место которого занимали ориентированные на философию мудрецы, занимавшиеся наблюдением за светилами. Эти мудрые философы были единственными советниками монгольских императоров, направлявшими их своими астрологическими предсказаниями и научными познаниями по пути расширения и управления их империей (что по сути верно, при дворах Чингизидов служили и астрономы, и астрологи и иные предсказатели [223] . В известном смысле система управления в Монгольской империи опиралась на магические практики. Это обстоятельство редко учитывается в позитивистских исследованиях [224] ). На взгляд францисканца, монголы в целом были склонны к философии, экспериментальной науке и магическому искусству. Своим успехом монголы полностью обязаны своей чудесной науке [225] . Бэкон подкрепил этот тезис с помощью аналогии из древней истории: завоеваний Александра Великого. Бэкон считал, что победы Александра основывались на использовании экспериментальной науки или, собственно, науки опыта (scientia experimentalis). Александра сопровождал не только Аристотель, но и другие великие греческие философы, которые научили его, как завоевать мир с армией меньше чем сорок тысяч человек. «Sed constat eum non posse hoc fecisse potentia corporali, sed magna sapientiae virtute» 'Очевидно, что Александр не мог бы сделать это физической силой, но только великой силой мудрости' — заключает Роджер Бэкон. Ср. с загадочной репликой Рашид-ад-дина о племени йисут: «Когда род Чингис-хана производит устройство [государственных] дел (йасал йасамиши микунанд), а оно у них состоит в правильном применении их правил и обычаев, то за всем тем, что относится до сего порядка, обращаются к сему племени, и [его] шаманы [каман], как у них принято, осуществляют [это] исправление» (Рашид-ад-дин, Т. I. Кн. 1. С. 193–194).220
Antti Ruotsala. Roger Bacon and the Imperial Mongols of the thirteenth-century.
221
The Opus majus of Roger Bacon. Vol. I–III/Edited, with Introduction and Analytical Table by J. H. Bridges. Unveranderter Nachdruck. Frankfurt/Main 1964. (1897–1900). Vol. I. P. 287; The Opus majus of Roger Bacon/A Translation by R. B. Burke. Vol. I–II. University of Pennsylvania Press. Philadelphia, 1928. Vol. I. P. 307. Это астрологическое credo вновь и вновь повторяется на страницах трудов Бэкона.
222
The Opus majus of Roger Bacon/Ed. Bridges. Vol. I, 377; II, 368, 372. Астрологические взгляды Бэкона были близки к детерминизму и, вероятно, навлекли на него неприятности, поскольку он был посажен под арест в 1250 г. и заточен в тюрьму в 1278; Sidelko Р. L. The Condemnation of Roger Bacon//Journal of Medieval History. 22, 1/1996. P. 69, 80–81; cp.: Easton S. C. Roger Bacon and His Search for a Universal Science. A Reconsideration of the Life and Work of Roger Bacon in the Light of His Own Stated Purposes. Oxford, 1952. P. 142–143, 191, 199–200; Hackett J. Roger Bacon on Astronomy-Astrology: the Sources of the Scientia Experimentalis//Roger Bacon and the Sciences. Commemorative Essays/Edited by J. Hackett. (Studien und Texte zur Geistesgeschichte des Mittelalters; Band LVII) Leiden; New York; Koln, 1997. P. 19. На астрологические воззрения Бэкона повлияли труды его арабских предшественников, особенно Абу Машара (lat. Albumazar, d. 886).
223
Allsen Th. Culture and Conquest in Mongol Eurasia. (Cambridge studies in Islamic civilization). Cambridge University Press. Cambrige, 2001. P. 161–175, 203–207.
224
Cp.: Храпачевский P. П. Армия монголов периода завоевания Древней Руси. М., 2011. В. этом исследовании предсказатели вообще не упоминаются.
225
The Opus majus of Roger Bacon /Ed. Bridges. Vol. I, 368, 399; II, 388.
При желании можно найти объяснение пристрастию монгольских ханов, окружавших себя предсказателями и астрологами. Их политические противники, будь то хорезмшах или китайский император, также прибегали к услугам предсказателей. По свидетельству Джувайни, после первого столкновения хорезмшаха с монголами, «астрологи сказали, что положение благоприятных планет находилось ниже зенита, а также ощущалось присутствие десятого дома и неблагоприятных планет; и пока не произойдет переход [влияния] к Темному дому, благоразумнее будет не начинать никаких дел, предполагающих встречу с противником. Это обстоятельство повергло его в еще большее смятение, и он решил повернуть назад и поспешить в другое место» (Джувайни. II. 105). Звездочеты играли важную роль и при дворе хорезмийского султана Джалал-ад-дина. Так, перед битвой с монголами у стен Исфахана «звездочеты советовали султану воздерживаться [от выступления] в течение трех дней и только на четвертый день вступить в сражение, и он оставался на месте, ожидая указанного дня и назначенного времени» (ан-Насави. 61).
Армянский историк Киракос, побывавший в монгольском плену в качестве писца и переводчика, пишет о монгольских прорицателях: «Женщины их были колдуньи и гадали обо всем; без повеления своих колдунов и кудесников [монголы] не пускались в путь — [делали это] только с их разрешения» (Киракос Гандзакеци. 32). Жребий прорицателей влиял даже на выбор и назначение высших военачальников. Так, в 1242 г. командующим всеми войсками на Востоке был избран Бачу-хурчи: «Ему выпала доля быть предводителем, поскольку [монголы] руководствовались указаниями волхователей» (Киракос Гандзакеци. 34).
§ 3. Знамения
Биография Елюй Чу-цая, советника Чингис-хана, изложенная в «Юань ши», раскрывает причины обстоятельств, в которых требовались предсказания. Одна из них была связана с выпадением снега в день окропления знамени, последнее вполне могло расцениваться как злокозненная магия {77} . «В [году] цзи-мао летом в 6-ю луну (13 июля — 11 августа 1219 г.) император [Чингис-хан] выступил в карательный поход на запад против мусульманского государства, и в день окропления знамени выпал мокрый снег [толщиной] в три чи. Император заподозрил в этом недобрый знак, а [Елюй] Чу-цай сказал [ему]: "Дыхание [божества зимы] Сюань-мина в разгар лета — это предзнаменование победы над врагом". Когда в [году] гэн-чэнь (6 февраля 1220 г. — 24 января 1221 г.) зимой прогремел гром большой силы и [император] снова обратился к нему с вопросом [об этом явлении], [он] ответил: "Умрет в дикой местности правитель [мусульманского] государства!". Впоследствии подтвердилось все. <…> В 8-ю луну [года] жэнь-у (7 сентября — 6 октября 1222 г.) в западной стороне наблюдалась комета с длинным хвостом. [Елюй] Чу-цай сказал [императору]: "У чжурчжэней (нюйчжи) сменится правитель!". Действительно, в следующем году умер [император династии] Цзинь Сюань-цзун. Перед каждым карательным походом император непременно приказывал [Елюй] Чу-цаю погадать [об исходе похода]. Император сам также обжигал баранью лопатку для сличения результатов [гадания]. <…> В [году] цзя-шэнь (22 января 1224 г. — 8 февраля 1225 г.) император, достигнув Восточной Индии, остановился у горного прохода Железные ворота. Какой-то однорогий дикий зверь, по виду похожий на оленя, но с лошадиным хвостом и зеленой масти, произносящий слова, как человек, сказал телохранителю: "Пусть твой правитель побыстрее возвращается обратно!". Когда император спросил о нем у [Елюй] Чу-цая, [он] ответил: "Это благовещий зверь. Имя его цзюе-дуань [226] . [Он] умеет говорить на всех языках, любит жизнь и ненавидит убийства. Небо ниспосылает этот знак, чтобы предостеречь Ваше величество. Ваше величество — старший сын неба, а все люди Поднебесной — сыновья Вашего величества. Внемлите воле Неба и сохраните жизнь народам!". Император в тот же день повернул войска обратно» («Юань-ши». Гл. 146, с. 2а–2б; цит. по: Сун Цзы-чжэнь, с. 186–187).
226
Подробнее о китайском единороге цзюе-дуань, см.: Franke Н. From Tribal Chieftain to Universal Emperor and God: The Legitimation of the Ytian Dynasty. Munchen, 1978. S. 64–66.
Мне кажется, что в диалогах между Чингис-ханом и Елюй Чу-цаем речь шла о человеческих усилиях, а небесные знамения послужили лишь поводом для вопросов и ответов. Задача Елюй Чу-цая заключалась в правильном истолковании недобрых знаков. Император и его астролог понимали, что ни снег посреди лета, ни зимний гром не имеют отношения к судьбе хорезмшаха. Судьба хорезмшаха зависела от усилий Чингис-хана и его полководцев. Ситуация с принятием решений выглядела так, как ее описывает южносунский посол Сюй Тин, прибывший с дипломатической миссией ко двору наследника Чингис-хана, Угедея: «Что касается таких важных дел, как походы, война и другие, то [они] решаются только самим татарским правителем. Однако он еще обдумывает их вместе со своей родней. Китайцы и другие люди не участвуют [в этих обсуждениях]. Правитель обычно называет татар "своей костью"» (Хэй-да ши-люе, с. 142).