Золотая рыбка

– Бывает. Это феномен "повторной памяти". Он описан психологами. Каждый хоть изредка испытывает чувство, словно уже однажды переживал происходящее. "Петля во времени", - утверждают любители жанра "фэнтэзи".

– Вилли, если я сейчас предскажу, что ты собираешься кормить меня копченым угрем, ты не станешь отрицать?

– Попала в точку. Видишь за деревьяи озеро? Это Тейгарнзее. Сейчас выберем хороший въезд к берегу и начнем отдыхать. Без угрей, дорогая, никак не обойтись...

На пляжах уже было полно отдыхающих. Но Вилли, похоже, не стремился к уединению, и Полина радовалась этому. Не возникало неловкости, как правило, сопровождающей свидание едва знакомых людей, валяющихся чуть ли не нагишом под солнцем и пожирающих друг друга жадными глазами. В общении Полины и Вилли преобладала спортивно-интеллектуальная тональность, не располагающая к чувственности.

Они плавали, валялись на песке, ели угря в кафе на плотике и много говорили. О национальной психологии, о российской политике и специфике русских и немецких женщин. Вилли не выпытывал никаких секретов, и Полина не узнала о нем ничего нового: журналист-социолог, работает в университете Эдинбурга, периодически живет в Америке, собирает материал в разных странах Европы о жизни эмигрантов из Восточной Европы. Он называл именитых знакомых российских писателей и музыкантов, обосновавшихся в Мюнхене. Полина фантазировала насчет расположившихся поблизости отдыхающих, рассказывала о давнем увлечении дзю-дзюцу. Она испытывала необъяснимое доверие к загадочному Вилли и могла бы рассказать ему гораздо больше. Останавливала не осторожность и не чувство опасности, скорее - обязательство, данное Рассаду.

– Мы неплохо провели время. Ты загорела. Нос будет лупиться, - заметил Вилли, когда они направились к городу. Солнце уже садилось, наступали прозрачные долгие сумерки

Полина заглянула в зеркальце и улыбнулась своему отражению: покрасневшие скулы и нос напоминали детство. Вылазки на рыбалку с отцом и дядей Кирой.

– А ты и так черный, словно отдыхал на Гавайях.

– У меня смуглая кожа. Волосы седеют, пигмент выходит наружу. Не поверишь, - я был жгучим брюнетом. Иногда меня принимали за итальянца.

Полина посмотрела на профиль Вилли, испытывая желание погладить жесткую смуглую щеку, влажные въющиеся волосы.

– Ты чем-то похож на моего отца.

– Это комплимент?

– Более, чем комплимент. Почти признание в любви.

Глава 20

На следующий день они ужинали на террасе дорогого ресторана и даже ходили в зал танцевать вальс под дуэт скрипки и фортепьяно. Платье, взятое у Евы, висело на Полине мешком. Несмотря на это, она чувствовала себя обольстительной и грациозной, словно бабочка.

– Я пьяная...
– сообщила она, вернувшись к столику.
– Не теряй момент, выспрашивай, что тебе от меня надо, выдам любую государственную тайну.

– Ты хоть немножко доверяешь мне?
– Вилли сжал её руку.

– Иначе бы не сидела здесь.

– А, допустим, вон тому джентльмену, что сидит слева и все время поглядывает в нашу сторону?

– Сволочь, - коротко охарактеризовала Полина.
– Я его не вижу, но у меня пробегает мороз по спине. Мерзкий и опасный тип. Так что тебе надо, Вилли?

– Ты мне нравишься. Честное слово. Ты должна понять, что я говорю правду. И ещё ты правильно почувствовала: я нуждаюсь в тебе.

– Не понимаю...
– Полина отстранилась от Вилли, к которому её тянуло, словно магнитом, и пристально взглянула на него.
– Не понимаю!

Легкомысленная веселость прошла и стало вдруг жалко себя. Что за судьба для женщины - занимать некое посредническое место в мужских драках?!

– Я ничего не знаю, Вилли. Ничего важного, что могло бы пригодиться тебе, кем бы ты не являлся... Я побывала в крупной переделке у себя на родине. Но ни в чем не разобралась - меня водили за нос, держали в полном неведении и к тому же пытались убить.

– Давай не будем больше об этом, ладно?
– Он посмотрел Полине в глаза с чувством, в котором нельзя было ошибиться.
– Хочешь, я рассекречу свой незаурядный дар? Вчера мы говорили о ясновидении и я обманул тебя. Теперь признаюсь - главный пророк перед тобой.
– Вилли поднял к увитому плющем потолку торжественное лицо и закрыл глаза.
– У тебя в комнате на тумбочке лежит записка: "Уехала на уик-энд с Вашеком. Вернусь во вторник. Ева". Может, пригласишь выпить кофе?

Он точно процитировал послание Евы. Полина от неожиданности схватилась за голову, с минуту сидела молча, потом взъерошила ладонями волосы и резко поднялась:

– Пошли.
– Всю дорогу она убеждала себя в том, что является обыкновенной, нормальной женщиной, которой очень нравится мужчина, сосредоточенно сопящий рядом.

Маленькая комната с лампами под зелеными пластиковыми абажурами над узкими кроватями не была похожа на приют сладострастия, скорее, - на общежитие. А их встреча - на воровское свидание студентов.

Полина достала растворимый кофе в пакетиках и предложила Вилли занять одно из скрипучих кресел.

– Эй, девочка, перестань дрожать. Я не стану на тебя накидываться с ласками... Хотя с другой не стал бы церемониться.
– Вилли налил себе в чашку кипяток.

– Спасибо. Но я и не рассчитывала на ласки. Эстет и гурман, которым проявил себя мистер Уорк за эти два дня, не стал бы приглашать женщину в такие номера. Догадываюсь, что нужна тебе совсем в другом смысле.

– В этом, детка, в этом.
– Он положил руку на бедро Риты и провел ладонью вниз - медленно и задумчиво.
– Но ты права - не здесь и не сейчас. Чувство стиля не помешает даже "копу", когда он имеет дело с такой женщиной.
– Оставив нетронутый кофе, Вилли поднялся.
– Гуд бай, детка.

Задержавшись в дверях, он грустно подмигнул сразу двумя глазами и выскользнул, бесшумно, но плотно закрыв за собой дверь.

Полина поняла, что больше никогда не увидит Вилли.

Он появился во вторник в "Аисте" и Полина не удивилась. Она лишь пугала и мучала себя тем, что потеряла единственно симпатичного ей здесь человека, а в глубине души не сомневалась - он непременно вернется. Такая вот двойная арифметика теперь путала её рассчеты.

– Как дела?
– пригляделась к своему знакомому, Полина принеся ему пиво.

– Не присядешь?

– Нельзя.

– Так сейчас же никого нет.

– Русские всегда нарушают правила. Запиши в свой блокнот. Чем серьезней правило, тем больше соблазн преступить запретную черту. Национальный менталитет.
– Она села рядом за столик. Тут же подошел Вашек с улыбкой и бутылкой пива:

– Я ж понимаю, дело серьезное: господин журналист берет интервью у нашей девушки. Это хорошо. Пиво для дамы. Черное бархатное.
– Он чмокнул кончики пальцев, изображая удовольствие, и удалился грациозной походкой канатоходца.