Золотая рыбка

– Наверно, я не лучшая. Или не русская...
– Полина сделала паузу, ожидая, что Вилли проявит осведомленность в её происхождении.

– Собственно, "русский" - это коктейль кровей, но существует некий национальный менталитет, независимо от того, какая кровь намешана... Я побывал в разных странах, поверь мне, ты - типично русская женщина. Относишься очень серьезно ко всему "внутреннему, духовному" и пренебрегаешь житейским. Хозяин платит тебе слишком мало, ты даже не попыталась взять в банке кредит, а мне помогаешь совершенно бескорыстно.

– Ошибаешься. Мне нравится быть с тобой.

– Еще один наворот русской психологии! Тебе нравится быть с другим мужчиной, в то время как ты тоскуешь по своему единственному возлюбленному! С ума сойти можно!

– Осторожней!
– Полина зажмурилась: автомобиль едва не врезался в вынырнувший из-за поворота трайлер.
– Не считай себя таким уж проницательным, господин шпион. Я ведь тоже догадалась, что ты не журналист и не социолог. Вернее, не в первую очередь. Но я так и не поняла, зачем нужна тебе. Бестолковость - моя индивидуальная черта. Я даже теперь не совсем понимаю, какие чувства испытываю к моему российскому другу... Мы собирались пожениться... Я была фантастически счастлива. Но потом... Потом со мной случились страшные вещи, я чуть не сошла с ума, волнуясь о нем. И теперь, вот уже два месяца, этот человек не нашел способ связаться со мной. Ведь у меня есть все основания возненавидеть его и он не может не знать этого. Ты полагаешь, жертвенная любовь - конек русской женщины... Нет, я не могу любить вопреки. Вопреки пренебрежению к себе, вопреки отсутствию ответных чувств... Нет... я не русская... Уж слишком велика гордыня.

– О'кей. Будем считать, что с тобой мы внесли ясность: москвич сильно подпортил свою репутацию и подвергнут забвению. Ты тихо страдаешь и стараешься убедить себя, что тебе хорошо со мной. Ладно, пусть так. Теперь моя очередь раскрыть карты.
– Вилли испытующе взглянул на Полину и сделал тяжелую паузу.
– Я всю дорогу ломаю голову, как мне затащить тебя в постель. Выражаясь языком высокой поэзии, "Но быть бы вдвоем нам в местечке укромном, два бьющихся сердца - рядом!" Джон Китс. Я с университетских лет запасся необходимыми цитатами. Боюсь, с тобой эти штучки не сработают. Я волнуюсь.

Полина рассмеялась:

– Ты не выглядишь неопытным юнцом или скромником, едва оставившим сан священником. Какие трудности?

– Не хочется разрушать очарование, - насмешливо улыбнувшись, взглянул на неё Вилли. Но все же попробую выкрутиться. Смотри...
– Он притормозил у стены темного особняка.
– Как тебе здесь нравится?

– Мы снова в гостях?

– Мы - на необитаемом острове.
– Металлическая гармошка ворот поползла вверх. Вилли въехал в осветившееся помещение гаража, выключил мотор, помог Полине выйти и распахнул дверь в углу. Миновав маленький коридор, они оказались на кухне. Свет в низко висящей над столом лампе вспыхнул автоматически.

Полина огляделась:

– Очень уютно. Рекламное гнездышко для счастливой пары.

– Загляни в холодильник. Нет... Отойди. Пошли наверх. Я уверен, что в спальне полно свежих цветов...

... Через час они спустились на кухню и, отталкивая друг друга, рванулись к холодильнику. Полина - в белой сорочке Вилли, наброшенной на голое тело. Он - в черном полотняном кимоно, перехваченном поясом. На столе мгновенно появилась гора вовсе не диетических продуктов - паштеты, сыры, мясные изыски разной формы, степени остроты и копчености.

– Ненавижу фуршеты. Не умею есть стоя, одновременно общаться с дюжиной болтунов и строить глазки женщинам.
– Вилли до отказа загрузил крупную ярко-зеленую керамическую тарелку. В тон салфетке, покрывающей массивный деревянный стол.

– А не вредно ли на ночь столько помидор?
– Покосилась Полина на щедрый натюрморт.
– Не вдумывайся, это русская шутка, цитата из юмористического произведения.

– У нас, у английских интеллектуалов, другое правило. Вот уже тысячу лет.
– Вилли назидательно поднял указательный палец и продекламировал по-английски:

"Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало".

– Это же Омар Хайям... Боже, как странно!.. Мы запомнили одно и то же на разных языках, в разных концах большого мира... Я не знаю персидского подлинника, но по-русски это звучит тоже впечатляюще.

– Подчеркиваю, в прозаической и поэтической форме, что мне хорошо с тобой, детка. И есть, и болтать, и заниматься любовью... У вас не принято обсуждать интимные проблемы за ужином.

– У тебя устаревшая информация! Сейчас всякие сдвинутые на сексуальной почве так и лезут на телеэкран, чтобы посмаковать особенности своей интимной жизни. Кто-то делает себе популярность на больных людях.

– Но мы здоровые. У нас даже нет СПИДа. Я бы стал предохраняться, опасаясь за тебя.

– Сегодня безопасные дни. К тому же, я не думаю, что сейчас могу залететь.

– От меня можешь. Господу не угодно оставить род Уорков без наследников, и только ему известно, сколько отпрысков оставил я на разных континентах, несмотря на применение контрацептивов. Правда, годы берут свое, я стал очень осторожен. С женщинами, которых хочу беречь.

– Я думала, ты скажешь "немножко люблю".

– Могу сказать, "безумно люблю". Если, конечно, так полагается по ритуалу. Только ведь я подозреваю, что любовь - нечто иное. Один раз со мной это случилось. Тридцать пять лет назад... Кстати, мне уже пятьдесят шесть.

– Жуть!
– искренне удивилась Полина.
– Никогда не подумала о тебе так плохо. Если б не седина, то и сорок тебе многовато.

– Спорт, наследственная комплекция юного атлета, энергетика... Самое важное - батарейки, дающие силу. Они пока не подают признаков истощения. О, как мне хотелось тебя все эти дни! Можно было бы запросто снять проблему здесь полно платных, весьма квалифицированных услуг. Но в этом я постарел не тянет на суррогаты. Только раритет и строгий эксклюзив. К несчастью, разборчивость не единственный признак возраста. Прибежал на кухню, вместо того, чтобы проваляться с тобой в постели сутки напролет.
– Вилли жевал холодный бекон с юным энтузиазмом.

– Ты чудесный - мужественный и нежный.
– Полина копалась, разделывая крупные тигровые креветки.
– Убеждена, годы лишь украсили тебя.

– Это с тобой, детка... Я могу быть разным...
– Вилли нахмурился.
– Но сексуальные выверты - следствие нервного напряжения. Сегодня я почти спокоен.

– Спокоен?

– Ну, ты же не держала под подушкой пистолет, за окном, в ночной тиши, не подкрадывались к нашим окнам люди в черных масках и тапочке не затаился подсаженный врагом тарантул. Помнишь, какие штуки случались с Бондом, стоило ему лишь разнежиться.

– Жуть.

– Правда, ему без них было бы скучно. А я, похоже, испытываю склонность к обывательскому покою - к тому, за что сражаюсь всю жизнь. Но для других, увы.

– Значит и для меня. Сейчас мне с тобой так спокойно...

– Спасибо. Я-то тешил себя надеждой, что сумел взволновать тебя.

– Сумел. Ты здорово умеешь распалять страсти. Ты загадочный, Вилли, опытный. Ты точно предугадываешь, что я хочу, даже если я сама думаю совсем по-другому.

– Ты не научилась раскрепощаться, запирать на замок рассудок и давать волю телу. Оно мудрее и всегда дает подсказку. Я не пренебрегал подсказками твоего тела. Мне нравилось "приоткрыть перед тобой дверь в неведомое". Это снова поэтическая цитата. Смешная. Я лишь хотел доказать, что твое упорно сражающееся с собственной привлекательностью и чувственностью тело переполнено страстью. Ведь ты не считаешь себя страстной женщиной?