Золотая Вспышка

– Да?
– Роза перестала следить за бликами на потолке и посмотрела на Элизу. Та улыбалась.
–

Но я... То есть я думаю... Я имела в виду, что в доме возможно все благополучно, но вот...

Она отвернулась и снова уставилась на потолок, чувствуя что еще немного, и ее просто

прорвет. Она водопадом выльет на Элизу все свои опасения, и та подтвердит их.

Роза сглотнула и закрыла глаза, готовясь к самому худшему. Если бы она видела сейчас лицо

Элизы, то очень бы удивилась. Не страх, не горе читались на лице смотревшей на нее

Элизы, напротив, ее лицо светилось торжеством.

– Ты могла бы пояснить, что тебя тревожит, - мягко промолвила, она борясь с улыбкой, -

может все не так уж и плохо?

– Вряд ли.

– Но тогда... Почему не уточнить?

– Уточнить?

Вот и все... Момент, как видно, настал.

– Ты знаешь, я полагаю, ты бы не так тревожилась, если бы знала то, что знаю я.

Поморщясь, Роза кивнула. Вот от чего бы она с радостью отказалась бы в этот момент, так

это от нравоучений, и разговора о познании мира старшими.

– Знаешь что, - Элиза улыбнулась и встала, - не мне это говорить. Пусть скажет кое-кто

другой, идет?

– То есть как?

– А вот так.

И, весело подмигнув наконец обратившей на нее внимание Розе, она открыла дверь, и уходя,

пропустила в комнату другого человека, с появлением которого Роза застыла и вцепилась

одревесневшими пальцами в одеяло, на котором лежала.

Это был ее новый гость, ее Леон.

* * *

И тут, все вдруг остановилось. Она почувствовала, как все вокруг нее стихает и замирает.

Птицы приостановили свой безостановочный гомон и щебет за окном, ветер стих. Легкий

скрип двери все еще возвещал o том, что никто не выключил звук, и она в состоянии

слушать, смотреть. Ощущать. До нее уже снова доносился шелест ветерка за полуоткрытым

окном и громкий, отчаянный стук собственного сердца, которого уже ничто не могло

успокоить и заставить приостановить свой бег.

Роза снова решилась поднять глаза на проем в двери, где стоял Леон.

Слыша, как удаляются шаги Элизы, она была не в силах думать не о чем другом, кроме того

человека, что стоял сейчас в дверях и смотрел на нее. Недели, нет, целые месяцы, года, она

провела без него, думая, что больше никогда не увидит ни его взгляда, в котором читались и

счастье и боль, ни его улыбки, каждый раз когда она что-то говорила. Целая вечность

прошла с тех пор, как пролегла пропасть между ней самой и той Розой, которую когда-то он

спас.

Разлука полностью изменила ее, обновила, оставив далеко позади самоуверенную и

невозмутимую Розу, освободив место ей. Настоящей Розе, понявшей наконец на краю какой

пропасти она стояла, и каким чудом она перелетела с одного краю на другой, от безразличия

к чувству, от равнодушия к зависимости. Она перелетела на новый этап ее жизни и

существования, понимая что покидает, какие чувства оставляет позади, и каким открывает

дорогу.

Слеза соскользнула с ресниц и упала на колени. Она не могла сдержать ее, и не видела, как

ей теперь бороться с подкатившим к горлу комком. Леон здесь, он пришел. Он вернулся.

Смотря в его посветлевшие глаза, она ощущала, как возвращается к жизни. Ей даже не

требовалось от него не единого слова, ни прикосновения. Главное было то, что она никогда

еще не чувствовала себя настолько защищенной и счастливой. Эта боль, разрывавшая ее

изнутри все это время время, исчезала, раны затягивались, чудесным бальзамом проливался

его взгляд ей в душу, открывая ей наконец, какой она была слепой, когда думала, что он ей

не нужен. Теперь она понимала, что без него, как цветок без солнца, умрет, согнется и

исчезнет.

Прошло несколько минут, но ей казалось, что прошло лишь мгновение, прежде чем она

смогла наконец вздохнуть.

– Роза, - выдохнул Леон, - наконец-то.

Он подошел к ней и крепко прижал к себе, отрывая от земли и гладя по спине, в то же время

стараясь не дотрагиваться до кожи.

Роза даже не пыталась отстраниться. Она никогда еще не чувствовала себя настолько

счастливой, как теперь. Никогда еще не знала чувства сильнее и ярче, способного смести все

на своем пути.

Если бы кто-то видел их со стороны, то ему наверняка показалось бы, что эти двое

постепенно набираются сил, или что каждый дает эти силы другому, помогая вернутся к

жизни.

Этот самый "кто-то" мог бы еще заметить, как светлеют волосы и Лео и Розы, и как они

разглаживаются, превращаясь в красивые длинные локоны у Розы, и густую, жесткую

шевелюру у Леона.

Наконец он отпустил ее и мягко провел рукой ей по ее щеке. Роза не почувствовала не

малейшего жжения, какое чувствовала раньше от его прикосновения, лишь приятное тепло и

удивилась.

Никто не проронил не слова. Все и так было ясно и без слов. Сияющее лицо Розы выдавало

ее с головой, да и Леон тоже был отнюдь не несчастен. Он улыбался. Окинув ее всю

внимательным взглядом он лишь покачал головой, и сказав ей, что никогда еще она сама

себя так не мучила отсутвием прогулок и отдыха как теперь, вывел ее из комнаты на свежий

воздух, где их встретили бежaщие навстречу Рем со Стеллой и Джоном. Они смеялись и не

сразу их заметили.

Как только они чуть было не врезались в них, Стелла одарила брата сияющей улыбкой и

подтолкнула Джона. Тот прыснул и тоже поздоровался. Рем обратил внимание на странный

вид сестры, и компания помчалась дальше, исчезая в дверях.

– А здесь все по-прежнему, - тихо сказал Леон, - кажется, что никто никуда и не уезжал.

Он посмотрел по сторонам, на залитый солнцем двор.

– Где ты был?
– справившись наконец с голосом спросила Роза.
– Мы все волновались.

– Но ведь были письма.

– Да, но... Элиза не говорила никому, что именно...
– она замялась, - ты пишешь. А "что