Золото императора династии Цзинь

– И идишь твой – сказал Уваров, - из нас никто не понимает. А шамана все поняли!

– Но он точно со мной на идише говорил! – упорствовал Гуревич.

– Да, странно – задумчиво сказал Дудек. – Всё это очень странно.

– Да что вы гадаете – сказал с раздражением Пилипчук. – Пойдём к нему и всё спросим.

Но в фанзе никого не было. Она была абсолютно пуста, и, судя по пыли, пуста очень давно. На месте висела юбка шамана, его бубен и зловещая колотушка из медвежьей лапы.

– Пойдём отсюда побыстрей – сказал Суздальцев.

– А это всё сожжем! – сказал Ганин.

– Какой ты кровожадный, Коля – сказал Пилипчук. – А лес загорится? Дурья башка!

– И будет гибель нашей земли! – сказал Дудек и улыбнулся.

– Будет мировая революция! – серьёзно сказал Суздальцев – И не будет земли своей или чужой! Всё будет общее! Где хочешь там и живи! Хочешь в России, хочешь в Германии или Японии или где-нибудь в Африке или Америке!

– А если я не хочу? – спросил Пилипчук.

– А не хочешь – не живи! – сказал Уваров, и все заржали.

Собрались они довольно быстро, наскоро перекусили и ушли, не оглядываясь от фанзы шамана Белая Сова.

– Почему такой большой обход? – спросил Лу Вэйюй.

– Маньчжуры говорят, что там живёт шаман Белая Сова – ответил Чу Вэньхуа.

– И что же в нём такого страшного?

– Ничего. Но люди говорят, что он может и погубить, если путники ему не понравятся.

– Кто говорит? Эти несчастные дикари? Ты, Вэнь, веришь в их сказки?

– Никто и никогда не видел его молодым! И никто и никогда не видел его старым, говорят они. Говорят, что он всегда такой! И может превратиться в кого угодно!

– Я не верю. – Лу Вэйюй усмехнулся. – Я верю только в свою удачу!

ГЛАВА 21. ПРОМЫШЛЕННИК ИВАН МАЗУР.

Иван Мазур, мужчина лет тридцати был промышленником. Он промышлял не что-то конкретное, а вообще всё: и зверя и человека. В его одежде причудливо сочетались, как русские, так и китайские и корейские черты. Что добыл, то и одел. На нём были русские сапоги и китайская куртка, корейская рубашка и русский картуз на голове и неизвестного происхождения штаны. За плечами у него была котомка, которую обычно носят гольды.

Он шёл осторожно, пригнувшись, прислушиваясь к звукам тайги и держа охотничью винтовку системы Винчестер наготове. Он был всем врагом и ему были все враги.

На полянке стояла фанза. Старик-кореец копался на своём огороде. Промышленник затаился. Прошло полчаса, всё было тихо. Судя по всему, старик был один. Иван вытащил нож из голенища сапога, винтовку закинул за спину и тихо направился к корейцу. Кореец оглянулся. Иван прыгнул и полоснул старика по горлу. Кореец захрипел, упал на бок, дёрнулся и затих. Кровь тихо вытекала из старческого тела, удобряя почву. Иван всадил нож в землю несколько раз, стирая кровь, запихнул его в голенище и стал обыскивать корейца. Ничего ценного он не нашёл ни на самом корейце, ни в его фанзе. Только старая берданка, источенный нож и так по мелочи – нитки, иголка, да на огороде морковка созрела.

Иван Мазур сложил немудреную добычу в свою котомку, осмотрелся, проверяя – ничего не упустил? – и двинулся прочь. Мазур злился – не везёт который день! С другой стороны, успокаивал он сам себя, мелкое невезение может быть перед большой удачей.

Перешёл перевал и стал спускаться к реке. И вдруг на той стороне он заметил какое-то движение. Мазур остановился, достал из котомки бинокль. На той стороне он увидел восемь лошадей, их вели восемь человек в форменных студенческих тужурках. И это радовало – значить, они в тайге если и не новички, то, по крайней мере, и не старожилы. Наверное, подумал он, какая-то научная экспедиция. За плечами людей заметил винтовки. Это обстоятельство его несколько огорчило. Но он решил проследить за караваном. А вдруг удастся отбить хотя бы одну лошадь, что уже не плохо. И отбить желательно с поклажей. Возможно, это и есть его большая удача. Лошадь, сбруя, винтовка, научное оборудование, всё это стоит денег. И не малых денег. Другими словами, промышленнику будет, чем поживится. И он решил перебраться на другую сторону. Как волк он шёл за экспедицией, и очень надеялся на удачу, на свой фарт. И, наконец, удача ему улыбнулась – похожий на еврея студент сел на камень у дороги перематывать портянку. Успел он перемотать только одну портянку, когда занялся второй, то получил прикладом по голове и потерял сознание. Это Мазур незаметно и бесшумно подкрался к нему. Нанёс удар, схватил лошадь под уздцы и повёл в другую сторону по тропинке быстрым шагом. Он уже почти перешёл реку вброд, когда за спиной послышались шаги и крики:

– Стой! Стой!

– « Щас!» - зло подумал Мазур. – «Разбежался и шлёпнулся!»

С того берега раздался выстрел. Мазур перевёл лошадь на другую сторону и из-за ствола дерева, укрываясь, выстрелил два раза из винчестера. За ним по пятам шли люди, по внешнему виду явно не студенты. Кто это были такие, Мазур не понял. «Наверное, одновременно и охрана и рабочие» - подумал он.

Промышленник погнал лошадь наверх по склону, изредка останавливался и стрелял. В ответ получил ещё два выстрела. Пули просвистели рядом с ним.

– Трёхлинейки, издалека бьют, не то, что эта американская «пукалка»!» - с завистью подумал он и с сожалением вспомнил о своей трёхлинейке, которую утопил позапрошлой зимой.

Погоню Мазур уже не слышал, как не прислушивался и с облегчением подумал: «Потеряли, не таёжники, однако». Опасность миновала. Он перекинул ремень винчестера за спину через шею и плёчо, стволом вправо и вниз, чтобы винтовка не болталась, и не мешала идти, но была бы под рукой в случаи опасности.

Мазур перевалил через хребет и стал спускаться зигзагами по другой стороне к реке. Река эта текла на запад. И там, на равнине, в предгорьях, стояло небольшое поселение из нескольких домов, логово для таких, как он, где можно было скинуть добычу и отдохнуть – выпить и расслабиться с проститутками. Поселение это называлось Сахалинский Приют, потому, что основал его и содержал каторжанин, эстонец Ааре, по кличке Сахалин, он имел когда-то возможность, познакомится с этим островом. Этого поселения не было на карте, но кому надо, его знали. К нему и направился Мазур. Солнце жгло нещадно. С Мазура и лошади струился пот. Наконец он добрался до берега реки. Лошади пить не позволил, боясь её застудить, а сам припал губами к холодной воде. И тут какая-то тень легла на него.

– Много не пей! – услышал он насмешливый голос.
– Простудишься, помрёшь, однако.

Мазур оглянулся, перед ним стоял огромный китаец и держал в скрещенных руках трёхлинейку. За ним стояли ещё китайцы с винтовками всех мастей и калибров.

– Ты кто? – спросил китаец.

– А ты кто? – в свою очередь спросил Мазур.

– Я хозяин этих мест. Моё имя Лу Вэйюй.

– Не слышал.

– Ещё услышишь – пообещал Лу Вэйюй.
– И как же тебя звать, элос (русский)?

– Мазур Иван.

– Хао (хорошо). И что же ты тут делаешь, Мазур Иван?

– А тебе что за печаль? – дерзко спросил Иван и подумал, что всё равно убьют, так пусть же не считают его хотя бы трусом. Что это хунхузы он догадался.

– Я же тебе объясняю, бестолковый элос Мазур Иван – я здешний хозяин! А ты тут безобразничаешь, шалишь! Зачем ты у геологов лошадь увёл?

От этих слов Мазур не вольно улыбнулся, а потом искренне рассмеялся, улыбнулся и китаец.

– И что? Ну, виноват! Теперь им надо вернуть?

– Им не надо – возразил Лу Вэйюй и уточнил. – Нам отдать надо.

– С какого это перепугу?

– С такого, что это наша добыча! – прорычал хунхуз.
– Мы их от самой «железки» ведём!

– А что раньше не брали?

– Говоришь много! Что они везут, знаешь? Бу ши (нет)? Не любопытный?

– Не досуг было.

– Покажите ему – приказал Лу Вэйюй по-китайски.

Один из хунхузов подошёл к лошади, открыл перемётную суму, выкинул оттуда камни и вытащил слиток золота.

– Давай!