Золотое дно (сборник)

искивающе, и эта просительная нотка в ее голосе вы з­

волила Гелю из раздумий и снова заставила напрячься

его душу, потому что он уже знал, что скаж ет сейчас

мать. Он не ошибся и, услыхав только первые слова,

отвернулся к окну.

— Только у Гели жить буду. Правда, Гелюшка? Мне

почему-то кажется, что я у Гели буду последние дни

доживать. Ведь он у меня добрый. Шучу, шучу, — з а ­

смеялась она неискренне, расслышав материнским

чутьем тягостное сыновнее молчание. — Никому не ну­

жна я, старая, и никуда не поеду, тут и помирать буду,

278

только схоронить хоть приезжайте... Ой, Кронюшка,

давно ли я экой малехонькой из лесу беж ала да едва

не замерзла, почти голехонька была, а меня как дезер­

тира искали всюду. Будто ночку одну выспала, столь

быстро жизнь прокатилась. Будто рюмочку одну при­

губила.

— Д а чего гам... Я перво-то время каждую ночь

войну видел, а нынче и вовсе ее стал забывать. Уж

редко когда чего вспомню, будто и не со мной эка беда

случилась.

10

Под Кронин мат ушел Понтонер с мужичьих посиде­

лок и сразу на заулке в работу ударился: думал з а ­

быться в делах и лишку не расстраиваться. Но топор

отчего-то увязал в сырой елине или соскальзывал звон­

ко, норовя тесануть по ноге. Нет, заколодило работу,

тошной стала, да еще солнце калит, хоть бы с утра от­

дых дало, даж е вздохнуть толком нечем. И Федор с до­

сады оседлал бревно, как покорную лошадь, и прислу­

шался напряженной спиной, что делается там, на

крыльце.

— Я в плену не скрывался, — бунчал он будто са­

мому себе, но нарочно громко, чтобы расслышали на

крыльце. — Нет, Федор Чудинов честь свою не зап ят­

нал и в плену не скрывался, как некоторые. Мне нечего

таить, я, можно сказать, на одном духу от смерти ушел.

Но сзади всхлопала дверь — и все стихло, а Федор

Понтонер, забыв о солнце и радиации, которая прони­

зывает насквозь, стянул с головы пропотевший колпак

и стал помахивать им перед лицом, возбуж дая прохла-

ДУ-

«Нет-нет, вы подумайте только, какие сволочные лю ­

ди на свете есть: и сами не живут, и другим мешают—и

сам не ам и людям не дам. Д ля них наизнанку выкру­

чиваешься, только бы с добром к ним, а они яму норо­

вят поглубже вырыть да спихнуть со всеми потрохами,

чтобы не поднялся человек, не пикнул, не крикнул о

помощи, а земельку-то разровнять, растереть и сверху

плюнуть. Сволочь, глядит, будто я тысячу рублей у не­

го занял и не отдал. Откуда знать мне было, что ж и ­

вой он, на лбу ведь не написано. А может, и не Кронь-

279

ка тогда был, тот-то уж вовсе дохлый леж ал, а кабы он

случился, давно бы накасгил, с навозом давно бы сме­

шал. Смотри, глазами-то как наворачивает, сволочь,

глазами так и ест. А я ему ничего не должен, я жизни

своей для Родины не пожалел, и недаром меня орденом

отметили, ордена зря не дают, их кровью нужно было

заработать...

Кабы Степка Ж вакин был, он бы не дал соврать,

честнейший человек. Эх, Степка, Стейка, Ж вакин Сте­

пан, душа твоя детская и глупая: кой черт тебя пома­

нил винтовку-то к кустышку приткнуть? Еще и нагова­

ривал: «Если случай подвернется, так прихвачу, а ты,

Федька, если особист спросит, сообщи, что снарядом ее

бабахнуло и непригодна она для пользования стала».

А я разве могу соврать, да я никогда и врать-то не умел.

До своих добирались — одна дума была, как бы из п а­

мяти не выпасть; лежу, а руками-то подгребаюсь, как

веслами, сколько могу помогаю Степке, аж локти до

костей сжег. Леж у, а на уме одно: не оставь! Все про­

шли: и ничейную полосу, и минные поля, и перекрест­

ную стрельбу, а особиста не прошел Степа Ж вакин,

споткнулся на нем, даж е слова грамотного сказать не

мог.

Меня-то — в медсанбат: совсем плох был, ноги хоть

отрубай напрочь, ноют и ноют. Особист приходил, до­

прашивал, поначалу орал: судить, мол, вас надо, устав

военный нарушили, какие вы к хрену вояки, если вин­

товки побросали. Когда он кричал, страшновато было,

а потом притерпелся и подумал даж е: «Реви-реви, если

глотка луженая, пи черта ты мне не сделаешь, нет т а ­

ких прав, чтобы обезножевшего солдата карать». Тот,

видно, поняв свою неделикатность, устыдился, притих,

выспрашивать стал, где шли да каким путем, знать,

проверял, гад, не шпионы ли мы. И тут я будто с дру­

гого света пришел, все припомнилось вдруг: где у нем­

цев танки, да сколько их, да какие машины видел, да

каким путем шли... Орден обещал, наверное, за соо­

бразительность... Эх, если бы не контузия, да разве

бы я тут, да разве бы эдак жил, тьфу, нечисть!.. А про

винтовку соврать не мог, как на духу и выложил, что

предупреждал Ж вакина: не поступай так, без оружия

солдату не дозволено — ведь не послушался, поставил у

куста, потом, мол, заберу, ничего с ней не случится...

280

И забрили Степку в штрафники, и будто в воду канул

парень — пи слуху ни духу, да мало ли тогда пало

людей — как траву, косили..

А может, и жив ты, Степан Ж вакин, гробы строга­

ешь потихоньку, людей подальше прячешь, но до Во­

логды не добрался, нет, не добрался, потому как узн а­

вал я, нет на Вологде гробовщика Степана Ж вакина,

знать, где-то в ином месте осел: Россия-то вон как ве­