Золотое руно (сборник)

На следующий день в десять утра Мария Лопес предстала перед Карен, снова занявшей свидетельское место.

– Доброе утро, миз Бесарян.

– Доброе утро, – ответила Карен.

– Вы приятно провели… провели время с прошлого заседания суда? – спросила Лопес.

– Да.

– Я могу спросить, чем вы занимались?

– Возражение, ваша честь! – сказал Дешон. – Не имеет отношения к делу.

– Прошу у суда минуту терпения, – сказала Лопес.

– Хорошо, – ответил Херрингтон. – Миз Бесарян, ответьте на вопрос.

– Ну, дайвайте посмотрим. Я читала, смотрела фильм, написала кусочек нового романа, бродила по сети. Совершила приятную прогулку.

– Очень хорошо. Вы делали что-нибудь ещё?

– Множество других мелких дел. Я правда не понимаю, к чему вы клоните, миз Лопес.

– Хорошо, тогда я спрошу напрямую: вы спали?

– Нет.

– Вы не спали. Будет ли верным сказать, что вы также не видели снов?

– Очевидно.

– Почему вы не спали?

– Моё искусственное тело в этом не нуждается.

– Но вы можете заснуть, если вам этого захочется?

– Я… я не вижу, зачем кому-то может захотеться заснуть, если в этом нет необходимости.

– Вы уклоняетесь от вопроса. Вы способны заснуть?

Карен нескольго мгновений молчала, потом сказала:

– Нет. По всей видимости, нет.

– Вы вообще не спали с того момента, как были воссозданы в этой форме, не так ли?

– Это так, да.

– И поэтому вы также не видели снов, верно?

– Не видела.

Дешон вскочил на ноги.

– Ваша честь, это непохоже на надлежащий перекрёстный допрос.

– Простите, – сказала Лопес. – Просто несколько любезностей в начале дня. – Она взяла со стола большую бумажную книгу и поднялась. – Мы поговорим о ваших физических параметрах, миз Бесарян. Начнём с простых. Ваш возраст.

– Восемьдесят пять.

– Дата рождения.

– Двадцать девятое мая 1960.

– И как вы появились на свет?

– Я… прошу прощения?

– Это были нормальные роды? Кесарево сечение? Другая процедура?

– Нормальные роды, по крайней мере, по стандартам того времени. Моей матери дали большую дозу обезболивающего, схватки были вызваны искусственно, а мой отец не был допущен в родовую палату. Карен посмотрела в сторону присяжных, желая сразу увидеть их реакцию. – С тех пор мы прошли большой путь.

– Нормальные роды, – повторила Лопес. – Через расширенный родовой канал к дневному свету, мягкий шлепок по заднему месту – полагаю, тогда это ещё было в ходу.

– Да, думаю так.

– Первый крик.

– Да.

– И, конечно, перерезание пуповины.

– Да.

– Пуповины, через которую питательные вещества передавались от вашей матери растущему эмбриону, верно?

– Да.

– Пуповины, удаление которой оставляет шрам, который мы называем пупком, верно?

– Да.

– И шрам этот бывает двух видов – выпуклый и впалый, правильно?

– Да.

– И к какому виду принадлежит ваш, миз Бесарян?

– Возражение! – сказал Дешон. – Отношение к делу!

– Мистер Дрэйпер поднимал вопрос о биометрических показателях, – сказала Лопес, разводя руками. – Очевидно, что я могу исследовать любые связанные с биометрией вопросы, а не только те, с которыми устраивал фокусы мистер Дрэйпер.

Похожее на обувной рожок лицо судьи качнулось вверх и вниз.

– Отклоняется.

– Миз Бесарян, – сказала Лопес, – так какого же он типа – выпуклый или впалый?

– Впалый.

– Могу я его увидеть?

– Нет.

– И почему же?

Карен вскинула голову.

– Потому что это будет бессмысленно, и – я уверена, судья со мной согласится – вряд ли прилично в зале суда. Вы надеетесь, что у меня нет пупка, и вы из этого факта сможете извлечь несколько лёгких очков в свою пользу. Так вот – пупок у меня есть; моё тело анатомически корректно. И поэтому, когда я обнажу пупок, вы попытаетесь заработать хоть какие-то очки, указывая на то, что это не настоящая рубцовая ткань, а простая скульптурная имитация. Я избавлю вас от хлопот: я это признаю. Но так как пупок совершенно ни для чего не служит, это вряд ли что-то меняет. Мой ничуть не хуже, чем любой другой. – Она снова взглянула на присяжных. – В нём даже пух скапливается.

Присяжные, и даже сам судья, рассмеялись.

– Двигайтесь дальше, – сказал Херрингтон.

– Хорошо, – сказала Лопес; её голос звучал чуть пристыжено. – Ваша честь, я хотела бы приобщить к делу первую улику ответчика – печатную копию инструкции по эксплуатации платёжного терминала, приобщённого к делу мистером Дрэйпером ранее.

– Мистер Дрэйпер? – спросил судья Херрингтон.

– Не возражаю.

– Улика приобщается к делу, – объявил судья.

– Спасибо, – сказала Лопес. Она перешла «колодец», подошла к месту свидетеля и протянула инструкцию Карен. – Как вы видите, я отметила одну страницу закладкой. Откройте её, пожалуйста.

Карен так и сделала.

– Пожалуйста, прочитайте выделенный фрагмент, – попросила Лопес.

Карен откашлялась – излишний с механической точки зрения элемент театральности – и прочитала:

– «Этот сканер использует биометрические данные для обеспечения безопасности транзакций. Для подтверждения личности пользователя сканируется отпечаток пальца и узор сетчатки. Никакие два человеческих существа не имеют одинаковых отпечатков пальцев, и ни у каких двух индивидуумов не может быть идентичного узора сетчатки.

– Звучит впечатляюще, не правда ли, – сказала Лопес.

– Да. И этот терминал меня…

– Простите, миз Бесарян, вы можете лишь отвечать на вопросы, которые я задаю. – Лопес сделала паузу. – Нет, прошу прощения; я не хочу показаться грубой. Что вы хотели добавить?

– Лишь то, что сканер опознал меня как Карен Бесарян.

– Да, он это сделал. В ключевых биометрических категориях вы, по-видимому, идентичны – по крайней мере, близки настолько, насколько необходимо – с оригинальной Карен Бесарян.

– Именно так.

– Теперь, если суд не возражает, я хотела бы кое-что попробовать. Ваша честь, прошу приобщить к делу улики ответчика номер два, три и четыре. Номер два – это искусственная рука, номер три – искусственное глазное яблоко; и то и другое, как свидетельствует номер четыре, сертификат происхождения, произведено компанией «Моррелл GmbH» из Дюссельдорфа, ведущим мировым производителем протезов. Собственно «Моррелл» и производит многие компоненты, используемые компанией «Иммортекс».