Золотое руно (сборник)

Они отвечали на вопросы Гунтера в течение получаса, описывая круг его обязанностей, сообщая, должен ли он открывать дверь гостям и отвечать на телефонные звонки, инструктируя его не заходить в ванную, когда там кто-то есть, если только его специально не позовут, и так далее.

Однако главной обязанностью Гунтера было следить за тем, чтобы Сара была жива и здорова. Поэтому Дон спросил:

– Ты умеешь делать СЛР [147] ?

– Да.

– А приём Геймлиха? – спросила Сара.

147

Сердечно-лёгочная реанимация – процедура выведения организма из состояния клинической смерти.

– И это тоже. Я умею оказывать все виды первой помощи. Если потребуется, я даже смогу проделать экстренную трахеотомию, а в мои ладони встроены дефибрилляторные пластины.

– Видишь! – воскликнул Дон. – Как у Гунтера. Настоящий Гунтер умел пускать клешнями молнии.

Сара тепло улыбнулась Дону.

– Настоящий Гунтер?

Дон рассмеялся.

– Ну, ты понимаешь, о чём я. – Он обернулся к голубоватой машине. – Что нам нужно делать, когда мы ложимся спать? Отключать тебя?

– Можете отключать, если пожелаете, – сказал Гунтер и ободряюще улыбнулся. – Но я бы рекомендовал оставлять меня включённым, чтобы я мог реагировать на критические ситуации. Вы также можете давать мне задания, которые я буду выполнять, пока вы спите: я могу вытирать пыль и делать другие дале, а также приготовить завтрак к тому времени, когда вы проснётесь.

Дон огляделся вокруг, и его взгляд упал на камин.

– Умеешь разжигать камин?

Робот чуть-чуть склонил голову набок, и, если линзы вообще способны «уставиться в бесконечность», то Гунтер на секунду сделал именно это.

– Теперь умею, – ответил он.

– Здорово, – сказала Дон. – Когда придёт зима, мы раздобудем для него дров.

– Ты не скучаешь, когда тебе нечего делать? – спросила Сара.

– Нет, – ответил робот и снова улыбнулся той же ободряющей улыбкой. – Я рад возможности расслабиться.

– Очень полезная способность, – сказала Сара, взглянув на Дона. – Как так получилось, что у нас её нет?

Глава 30

С каждым прошедшим днём Дон чувствовал себя всё более и более сбитым с толку. Он прожил жизнь, чёрт возьми. Он ощущал её ритмы, её стадии, и он прошёл через все, по порядку, прожив каждую из них.

Юность, он знал, предназначена для учёбы, для первой фазы профессионального становления, для экспериментов в сексуальных отношениях.

Зрелый возраст для заключения брака, воспитания детей и консолидации материального благополучия, какого удастся достичь.

После этого приходит средний возраст, время переоценки. Ему удалось пережить его без интрижек на стороне и спортивных машин; его кризис среднего возраста, ознаменовавшийся неопасным сердечным приступом, наконец-то стимулировал снижение веса, а наслушавшись от множества женщин и от нескольких мужчин о том, как хорошо он стал выглядеть, в сорок четыре он стал энергичнее, чем был в тридцать, приобрёл тонус, позволивший ему прожить эти годы, не нуждаясь ни в чём для доказательства того, что он всё ещё привлекателен.

И, в конце концов – так, по крайней мере, должно было быть – пришли так называемые золотые годы: пенсия, внуки, «спокойнее», «не волнуйся»; эпоха для смирения и размышления, для дружбы и мира, для распутывания узлов перед близящимся концом.

Ступени жизни; он знал их все и понимал их: сюжетная линия с предсказуемыми, заезженными началом, серединой и концом.

Но теперь вдруг возникло продолжение; не просто добавленный в конце эпилог, но целый новый том, и притом совершенно незапланированный. «Роллбэк: Книга вторая Истории Дональда Галифакса». И хотя Дон понимал что он – её автор, он понятия не имел, что будет дальше и к чему приведёт. Не было стандартного сюжетного плана, которому можно бы было следовать, и он совершенно не представлял, чем она должна окончиться. Он не мог даже вообразить, что ему следует делать в ближайшие десятилетия; он не уверен был даже в том, что ему делать в настоящем.

Но было одно дело, про которое он точно знал, что скоро ему придётся им заняться, хотя это и повергало его в ужас.

– Я хочу тебе кое-что рассказать, – сказал Дон Леноре при их следующей встрече.

Ленора, голая, лежала рядом с ним на кровати в её полуподвальной квартирке на Эвклид-авеню. Она подпёрла голову рукой и поглядела на него.

– И что же?

Он помедлил. Это было тяжелее, чем он думал, а думал он, что это будет очень тяжело. Как он умудрился попасть в ситуацию, когда сказать своей… своей… в общем, той, кем Ленора ему сейчас приходилась, о том, что он женат, было лёгкой частью разговора.

Он позволил воздуху вытечь из лёгких через маленькую щель между губ, раздувая при этом щёки.

– Я… дело в том, что я старше, чем ты, вероятно, думаешь, – сказал он, наконец.

Её глаза немного сузились.

– Мы не ровесники?

Он покачал головой.

– Ну, тебе не может быть больше тридцати, – сказала она.

– Я старше.

– Тридцать один? Тридцать два? Дон, мне безразлична разница в шесть или семь лет. У меня есть дядя, который на десять лет старше тёти.

Я съем эти десять лет за завтраком , подумал он.

– Продолжай считать.

– Тридцать три? – В её голосе послышалось напряжение. – Тридцать четыре? Тридцать…

– Ленора, – сказал он, на секунду прикрывая глаза. – Мне восемьдесят семь.

Она тихо фыркнула.

– Господи, Дон, ты…

– Мне восемьдесят семь , – повторил он; слова словно сами вырывались из него. – Я родился в 1960. Ты наверняка слышала о процессе омоложения, который недавно изобрели. Я прошёл его в начале этого года. И это, – он обвёл пальцем вокруг лица, – его результат.

Она заелозила по постели, отползая подальше от него.

– Боже… мой, – сказала она. Она вглядывалась в него, изучала его в поисках какого-то знака, способа распознать правду. – Но эта процедура, она же стоит целое состояние.

Он кивнул.

– Да. У меня был… э-э… благодетель.

– Я тебе не верю, – сказала Ленора, но судя по голосу, говорила неправду. – Я… это не может…

– Это правда. Я могу доказать это сотней различных способов. Показать тебе документ со старой фотографией?

– Нет! – выражение – чего? – вероятно, отвращения на секунду возникло на её лице. Конечно, она не хотела увидеть старика, который только что её…

– Я должен был сказать тебе раньше, но…

– Да уж точно должен был, не сомневайся. Да что за хрень, Дон! – Но потом, вероятно, у неё возникла мысль, возможно, вызванная звуком его имени; проблеск надежды появился в её глазах, словно она поняла, что это может быть какой-то замысловатый розыгрыш.

– Но, погоди, ты же внук Сары Галифакс! Ты сам мне говорил.