Золотое руно (сборник)

Фрэнк вскинул брови.

– Очевидным?

– Конечно. Присяжным задали единственный вопрос: имеются ли обоснованные сомнения в вине О. Дж. Симпсона. И ответ был очень прост: конечно, имеются. Вы и большая часть белой Америки хотели бы, чтобы вопрос звучал так: убийца ли Симпсон? Но присяжным такого вопроса не задавали. Вместо этого их спросили, есть ли обоснованные причины сомневаться. И они несомненно были, десятки таких причин. Очевидные доказательства того, что Марк Ферман лжесвидетельствовал под присягой, предположение о том, что он мог подбрасывать улики, консервант EDTA в образцах крови Симпсона, возможность контаминации образцов ДНК, перчатки не по размеру, и так далее, и тому подобное. Это обоснованные сомнения.

Фрэнк молчал.

– И поскольку были обоснованные сомнения, его отпустили. Мастерская работа защиты не имела к этому никакого отношения.

– Вот как. – В голосе Фрэнка звучало сомнение.

– Джонни, Ли и все остальные не сотворили для Симпсона никаких чудес. Всё, что они делали – указывали на обоснованные сомнения в его вине. Любой компетентный адвокат мог сделать то же самое – в данном конкретном случае. Но вы, доктор Нобилио, вы ищете чудотворца?

– Простите?

– Есть ли обоснованные сомнения в том, что преступление совершил ваш пришелец?

Дэйл разглядел на лице Фрэнка выражение удивления.

– Конечно есть. Хаск не мог совершить убийство.

– Откуда вы знаете?

– Ну… то есть, он ведь пришелец, и…

– Я видел вас в «Ночной линии» [199] пару недель назад, – сказал Дэйл. – Вы говорили что-то о том, что поскольку тосоки настолько очевидно превосходят нас в технологическом плане, то и в плане морали они также должны быть выше нас. Они уже выстояли перед всеми демонами технологического взросления и сумели пройти дальше.

199

Программа поздних новостей на канале «Эй-би-си».

– Я говорил такое, да. И ничто не изменило моего мнения.

– Монти Эйджакс не не стал бы выдвигать такое обвинение, если бы не считал это верным делом.

– Я… полагаю, что так, – сказал Фрэнк. По его лицу было понятно, что он никогда всёрьёз не обдумывал возможность того, что Хаск и правда виновен.

– Если ваш пришелец виновен, его, вероятно, признают таковым, – сказал Дэйл. – Это не Лос-Анджелес Перри Мейсона. Окружной прокурор в этом городе выигрывает девяносто процентов дел.

На лице Нобилио вновь отразилось удивление.

– Я… я думал, что это скорее ближе к пятидесяти.

– Мы выбираем наших окружных прокуроров, доктор Нобилио. Вы думаете, избиратели станут переизбирать прокурора, который не выигрывает большинства дел? Если ваш пришелец это сделал, и если убийство было умышленным, то его, вероятно, признают виновным в убийстве первой степени.

– Нет. Нам нужно, чтобы его освободили.

– Я не могу этого гарантировать. И если он виновен, и полиция не нарушила его прав – а это очень маловероятно, я вам говорю – то нет никаких причин отпускать его.

– На кону не только вопрос о том, кто убил Клетуса Колхауна. Господи, да это же наш первый контакт с инопланетянами. Последствия будут невообразимые. Послушайте, вы застали меня врасплох своим вопросом. Я пришёл к вам не потому, что вы чёрный. Я пришёл к вам из-за карьеры, которую вы сделали. Вы берёте дела, в которых рассматриваются большие вопросы – дела по гражданским правам, прецедентные дела против несправедливых законов. Вот почему я здесь. Вот почему мне нужны вы.

Дэйл задумался. Его лицо оставалось непроницаемым; единственным звуком в кабинете было его сиплое дыхание.

– Моя расовая принадлежность, разумеется, не могла быть фактором – я это признаю. Но людям любой расы приходится считаться с естественным течением времени. Вы всё ещё достаточно молодой человек, доктор Нобилио, но мне уже скоро стукнет семьдесят. У меня есть домик в Джорджии, где я планирую поселиться, удалившись от дел. А это дело может оказаться чрезвычайно сложным и изнурительным.

– На это мне нечего возразить, – сказал Фрэнк. – И я не могу сказать, что вам нужно это дело в качестве венца карьеры – вас и без него будут помнить за дюжину других дел.

– Всего за дюжину? – сухо уточнил Дэйл. Он немного помолчал, потом сказал: – Я хочу аванс в пятьдесят тысяч долларов. Моя ставка – пятьсот долларов в час за моё время, плюс двести долларов в час за время моих помощников, плюс расходы.

– С этим у нас э-э… есть проблема.

– Вы ожидали, что я буду работать pro bono ?

– Нет-нет, вы заслуживаете вознаграждения, и я это понимаю. Но у тосоков нет денег, а офис моего босса, разумеется, не может в этом участвовать открыто.

– Что вы предлагаете?

– Тосокские технологии, разумеется, будут внедряться на Земле; капитан Келкад согласился запатентовать все технологии, имеющиеся на борту звездолёта, и заплатить вам четверть процента всех доходов, полученных от лицензирования этих технологий.

– В течение всего срока действия? – спросил Райс. – И независимо от исхода дела?

– В течение всего срока действия, – подтвердил Фрэнк. – И вы их получите независимо от того, выиграете ли дело. – Он улыбнулся. – Не успеете оглянуться, станете богаче Билла Гейтса.

– Я не алчен, доктор Нобилио, но…

– Но подумайте обо всём хорошем, что вы сможете сделать с такими деньгами.

Дэйл кивнул.

– Хорошо.

– Вы берёте дело?

– Беру.

– Спасибо. Спасибо. Когда вы сможете увидеться с Хаском?

– Где он? В Паркер-центре?

Фрэнк кивнул.

– Я скажу Карен освободить мне вечер. – Он поднялся, медленно и грузно. – Идёмте.

Фрэнк встал.

– Нам, наверное, нужно поработать над его алиби.

Дэйл вышел из своего широкого дубового стола. Он положил гигантскую ладонь на плечо Фрэнка.

– Нет никаких «нам», молодой человек.

Фрэнк моргнул.

– Прошу прощения?

– Вы не адвокат. Вы не можете присутствовать, когда я разговариваю с Хаском.

– Что? Почему?

– Потому что разговоры между ним и мной конфиденциальны – но только в том случае, если ведутся наедине. Иначе любой из участников – не только вы, но также он или я – может быть вызван в суд в качестве свидетеля.

– Но я хотел бы в этом участвовать. Чёрт побери, президент хочет, чтобы я в этом участвовал.