Золотое руно (сборник)

– Да.

– С какой целью?

– Э-э… как я сказала, в качестве сувенира.

– Правда ли, что иногда это делается с целью каннибализма?

– Да.

– Или в качестве сексуального трофея?

– Да.

– Дайте нам определение каннибализма, доктор Флемингдон.

– Это… ну, это поедание человеческой плоти.

– Это не совсем так. На самом деле это поедание плоти особи того же вида. Когда рыба ест другую рыбу одного с ней биологического вида, мы говорим, что она занимается каннибализмом, не так ли?

– Гмм… да.

– То есть унести часть тела с целью каннибализма может только представитель одного с жертвой биологического вида, не так ли?

– Вы придираетесь к словам, мистер Райс.

– А убийство на сексуальной почве – разве секс имеет место не между представителями одного и того же вида?

– Обычно да.

– То есть нет никаких оснований считать, что тосоки могут иметь каннибальский или сексуальный интерес к частям человеческого тела, не так ли?

– Нет.

– Однако имеется множество случаев убийств людей людьми, в которых части тела жертвы изымались с этими целями?

С явной неохотой:

– Есть много таких случаев, да.

– Спасибо, доктор Флемингдон, – сказал Дэйл.

– Повторный опрос? – спросила судья Прингл.

Зиглер покачала головой.

*18*

По окончании опроса доктора Флемингдон в заседании был объявлен перерыв на обед.

Когда суд собрался снова, Зиглер продолжила опрос свидетелей обвинения.

– Пожалуйста огласите своё имя и фамилию для протокола, – сказал клерк человеку, сидящему на свидетельской скамье.

– Моше Фейнстейн. – Он продиктовал их по буквам.

– Спасибо.

Фейнстейну было сорок четыре года; у него было длинное строгое лицо и волосы светло-серого цвета. Он носил очки в роговой оправе; на нагрудном кармане голубой рубашки с коротким рукавом виднелся пластиковый клапан. Зиглер поднялась.

– Мистер Фейнстейн, пожалуйста, сообщите суду, кто вы такой.

– Я старший криминалист полиции Лос-Анджелеса.

– Ваша честь, у нас имеется резюме мистера Фейнстейна на шести страницах. Мы хотим приобщить его к делу.

Судья Прингл взглянула на Дэйла; тот кивнул.

– Принято, – сказала Прингл.

– Мистер Фейнстейн, не могли бы вы коротко изложить ваш послужной список.

Фейнстейн улыбнулся. Зрелище было не из приятных.

– Я работаю в полиции Лос-Анджелеса шестнадцать лет. У меня степень магистра в области криминологии и вторая степень в области химии. Я вхожу в совет директоров Калифорнийской ассоциации криминалистов и состою в Американской академии судебной экспертизы. Имею сертификаты профессиональной компетентности от обеих этих организаций.

– Спасибо. Рано утром двадцать третьего декабря прошлого года вы были вызваны в Валкур-Холл, общежитие в кампусе Университета Южной Калифорнии. Это так?

– Да.

– Почему вас туда вызвали?

– В качестве старшего криминалиста на месте убийства Клетуса Колхауна, для руководства деятельностью других криминалистов, которые там работали.

– Мистер Фейнстейн, нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, что могло бы служить орудием убийства?

– Возражение, – сказал Дэйл, поднимаясь на ноги. – Предвзятость. Термин «орудие убийства» предполагает намерение убить. Обвинение ещё не установило факт убийства первой степени.

– Принимается.

– Хорошо, – сказала Зиглер. – Нашли ли вы в комнате доктора Колхауна что-либо, чем можно было отрезать его правую ногу от тела?

– Нет, не нашёл.

– Нашли ли вы какие-либо инструменты, с помощью которых можно бы было раздвинуть рёбра доктора Колхауна?

– Нет, но я и не ожидал их найти.

– Не могли бы вы пояснить это?

– Разрез по центру грудной клетки доктора Колхауна был явно произведён механическим устройством – линия разреза идеально прямая на всём протяжении от горла до паха. Разрез рассёк грудную кость и повредил сердце и прочие мягкие ткани под ней. Однако собственно раздвижение рёбер было, по-видимому, произведено с помощью грубой силы.

– Что вы имеете в виду?

– По-видимому, это сделали вручную – кто-то ухватился за края рассеченной грудины и сильно потянул. – Фейнстейн изобразил руками, как он разрывает собственную грудь.

– Что заставило вас думать, что это было сделано вручную, мистер Фейнстейн?

– Когда имеется открытая рана, мы всегда осматриваем её края, и…

– Зачем вы это делаете?

– О, никогда не знаешь, что там найдёшь. Например, мы имеем дело с голым трупом, убитым ударом ножа. Мы смотрим, не внедрены ли в края раны волокна ткани. Если таковые имеются, значит, жертву закололи, когда она ещё была одета. Если нож был ржавый, мы найдём по краям чешуйки окиси железа. И всё такое прочее.

– И вы нашли там чешуйки окиси железа?

– Нет.

– А внедрённые волокна ткани?

– Нет – то есть, на первый взгляд было похоже, что перед тем, как сделать вертикальный разрез, рубашку доктора Колхауна расстегнули.

– Вы начли что-либо необычное?

– Да.

– Что именно?

– Как я уже сказал, грудная кость была рассечена каким-то невероятно острым режущим инструментом, и это означает, что грудина со стороны разреза имела острые края. На одном из этих краёв мы обнаружили розоватые кристаллы.

– Кристаллы, мистер Фейнстейн?

– Да.

– Вы собрали их для анализа?

– Да.

– И что показал анализ?

– Кристаллы имеют очень сложный химический состав. Я не смог идентифицировать вещество, так что я отослал образец на химический факультет UCLA; у нас с ними договор на производство экспертизы.

– Мистер Фейнстейн, позвольте мне высказать предположение: если бы человек схватился за острые края разрезанной грудной кости доктора Колхауна и сильно дёрнул бы их в стороны, чтобы раздвинуть рёбра, что бы произошло с руками этого человека?

– Как я сказал, разрез имел острые края. Если бы этот человек не надел брезентовые рукавицы, он, вероятно, порезал бы себе пальцы.

– Полагаю, на краях грудной кости было много крови?

– О да, конечно.

– Она вся принадлежала доктору Колхауну?

– Да, насколько я могу судить. Кровь совпадает по группе, резус-фактору и ещё нескольким характеристикам.

– Спасибо. Кроме розовых кристаллов, какие ещё улики вы нашли на месте преступления?

– Я нашёл некоторые предметы.