Золотое руно (сборник)

– К чему вы клоните, Холмс?

– А к тому, Ватсон, что инопланетяне здесь. Это не мы их найти не можем, а они потеряли. Наш мир взаимодействует с остальной вселенной асинхронно. Вы и ваши читатели, не сумев принять горькую правду, сами себя сделали потенциальными, вместо того чтобы быть реальными.

Я никогда не подозревал своего компаньона в недостатке самомнения, но на этот раз он явно хватил через край.

– Холмс, вы намекаете, что своей нереалистичностью мир обязан вашей персональной судьбе?

– Конечно же! Ваши читатели не позволили мне улететь на дно пропасти, пусть даже ценой своей гибели я добился того, чего желал больше всего на свете, а именно уничтожения Мориарти. В этом безумном мире наблюдатель утратил контроль над наблюдаемым! Если до того нелепого воскрешения, упомянутого вами в рассказе «Пустой дом», мое существование имело под собой какую-то почву, то этой почвой была логика! Рациональность! Приверженность фактам, доступным для анализа! Но от всего этого человечество отказалось. Наш мир сошел с пути, Ватсон. В результате мы отгорожены невидимой стеной от цивилизаций, существующих где-то еще. Вот вы говорите, в мое отсутствие вас завалили требованиями читатели, но если бы они на самом деле понимали меня, понимали бы, что собой представляет моя жизнь, то знали бы: единственной достойной данью моей памяти могло быть только принятие случившегося. Оставить меня мертвым – вот он, единственно правильный ответ.

Майкрофт отправил нас в прошлое, но не в 1899-й, из которого забрал, – Холмс изъявил желание перенестись на восемь лет раньше, в май 1891-го. Разумеется, тогда еще жили другие мы, более молодые, но Майкрофт переместил их в будущее; там они проведут остаток своих дней в реконструированной по нашим с Холмсом воспоминаниям обстановке. И хотя мы теперь были на восемь лет старше тех джентльменов, которые тогда сбежали в горы от Мориарти, в Швейцарии у нас не было знакомых, и возрастные изменения на наших лицах остались незамеченными.

В третий раз мне пришлось пережить рот роковой день на Рейхенбахском водопаде. И этот третий раз был похож на первый и не похож на второй. Все происходило по-настоящему.

Вот показался мальчишка-посыльный, и мое сердце неистово заколотилось. Повернувшись к Холмсу, я проговорил:

– В этот раз я не смогу вас оставить.

– Сможете, Ватсон. Вы еще ни разу меня не подвели. Сыграете свою роль до конца и сегодня, я уверен. – Он помолчал немного, а когда снова заговорил, в голосе появилась грусть. – Я способен выявлять факты, но менять их мне не по силам.

А затем Холмс с мрачным видом протянул руку. Я ее крепко пожал своими двумя.

В следующий миг появился мальчик, которого подослал Мориарти. Я разыграл святую простоту и оставил Холмса одного возле водопада. Как же трудно было не оглянуться, идя к гостинице «Англия», где меня ждал несуществующий пациент! А вот и человек в черном шествует навстречу. Сейчас бы достать револьвер и всадить пулю в сердце негодяя, но если лишу Холмса возможности поквитаться с преступным профессором, это будет воспринято как непростительное предательство.

За час я спустился к гостинице. Там я, как полагается, поинтересовался состоянием чахоточной англичанки, чем ожидаемо вверг в крайнюю растерянность герра Штайлера-старшего. Без малейшего вдохновения отыграв свою роль, я направился к водопаду. Путь в гору занял два часа; признаться, я напрочь выбился из сил, хоть и не слышал свое тяжелое дыхание в шуме стихии.

И снова я увидел следы двух человек: обе цепочки заканчивались у обрыва. Нашел я и альпеншток Холмса, и, конечно же, адресованную мне записку. Она слово в слово повторяла ту, первую. Мой друг сообщал, что они с Мориарти вот-вот вступят в последний поединок и профессор любезно разрешил написать несколько слов. Но на сей раз у послания был постскриптум.

Мой дорогой Ватсон, вы почтите мою память наилучшим образом, если не позволите поколебаться вашей вере в увиденное собственными глазами. Чего бы ни требовала от вас общественность, позвольте мне остаться покойником.

Я возвратился в Лондон, и там горечь утраты до поры оставила меня – в последние месяцы жизни моей супруги я разделял ее печали и радости. Признаки старения на лице я объяснил ей глубоким шоком из-за гибели друга. В следующем году, точно в положенный день, Маркони изобрел беспроволочный телеграф. Читатели с прежней настойчивостью просили новых приключений Шерлока Холмса, но я отмалчивался, хотя душевная боль была чудовищной; снова и снова моя вера в увиденное на Рейхенбахском водопаде подвергалась жестокому испытанию. О, как я был бы счастлив, если бы вдруг услышал голос человека, порядочнее и мудрее которого не встречал никогда в жизни!

В 1907 году, в конце июня, «Таймс» сообщила о пойманных устройствами беспроводной связи сигналах разумной жизни – они прилетели со стороны Альтаира. И в этот день, когда весь мир ликовал и праздновал, я, не буду скрывать, обронил слезу и поднял одинокий тост за моего славного друга, покойного мистера Шерлока Холмса.

Что тебе отпущено

И познаете истину, и истина сделает вас свободными.

Евангелие от Иоанна, 8:32

– Есть для тебя новое дело, – сказал мой босс, Рэймонд Чен. – Убийство.

Сердце моё забилось чаще. Орбитальное поселение Менделия считалось утопией. Убийство здесь – дело неслыханное.

Чен был тучен – никогда не упражнялся, обожал жирную еду. Он знал, что его образ жизни отнимет от этой жизни пару десятков лет, но это, собственно, только его дело.

– Кто-то прикончил прорицателя на Четвёртом колесе, – сказал он, тяжело вздыхая. – Барански уже на месте.

Я вскинул брови. Мёртвый прорицатель? Это и правда должно быть очень интересно.

Я взял свой портативный сканер улик и покинул «Копоторг». Название официальное – ведь на Менделии, как известно, нет налогов. Тебе нужен коп – ты его нанимаешь. В данном случае, как сказал Чен, нам будет платить Гильдия Прорицателей. Это означало, что мы можем не стесняться в расходах – ГП была отвратительно богата. Один из немногих существующих на Менделии законов предписывает каждому пользоваться услугами прорицателей.

Менделия состоит из пять модулей, каждый из которых напоминает тележное колесо со спицами, ведущими к центральной втулке. Втулки все соединены длинной осью; также транспортные трубы соединяют внешние края колёс. Вся эта конструкция вращается, создавая на ободах силу тяжести, и благодаря транспортным трубам вам не приходится спускаться сначала к оси колёса в область нулевой тяжести по спице, а потом подниматься по спице соседнего колеса.

«Копоторг» находится во Втором колесе. Обода колёс полые, и здания внутри них стоят на внешней стенке крышами к оси. На Менделии много открытых пространств – какая же без этого утопия, но наше небо – голограмма, спроецированная на изогнутую внутреннюю стенку обода над нашими головами. Вход в «Копоторг» расположен рядом с транспортной петлёй Второго колеса – набора магнитных монорельс, вдоль которых бегают роботакси. Я вызвал такую, махнул дебетовой карточкой перед немигающим глазом, и роботакси отправилось в путь. Семья Карлинг, владеющая службой такси, была одной из старейших и богатейших на Менделии.