Золотой череп. Воронка душ

– А что знаешь про «Воронку душ»?

– Для эльфов это неприятная тема, – пожал плечами Клут. – Вам людям не понять, что такое беспричинный страх, который невозможно контролировать. «Воронка душ» это страшный сон, это ворота в ад, из которого не выбраться. И лучше быть разорванным орками, чем очутиться в сердце воронки.

Клут пыхнул дымом и покосился на Всебора.

– Только человек способен выдержать несокрушимую мощь воронки, но ещё ни один представитель вашего рода не осмелился сунуться к зверю в пасть. И потому я не уверен, что наше предприятие увенчается успехом.

Слова старика заставили задуматься. Клут, конечно, мог преувеличить опасность, но какое-то чувство подсказывало, что эльф говорит правду. Именно ему, Всебору, отводилась роль смельчака, которому и было суждено сунуться зверю в пасть, и только от него зависел успех всего предприятия.

– Ты готов рискнуть? – поинтересовался толстяк. – Всякое может случиться, ведь поиск эльфийской реликвии сопряжён со смертельной опасностью.

– Разве то, что уже с нами случилось, не было сопряжено с опасностью? – отозвался Всебор. – Как-нибудь справимся.

– Как-нибудь не получится, – бросил Клут. – Каждому из нас придётся работать с отдачей, а тому, кто отправится за реликвией вдвойне.

Над скальбурской пустошью эхом разнёсся рокот далёкой грозы. Сразу же завыли какие-то твари, а в ответ им рыкнули твари ещё более могучие.

Вернулись Ританаль и Броль. Громила криво улыбался и исподтишка поглядывал на охотницу. А Ританаль невозмутимо вертела в руках сломанный хлыст.

– Чем раньше мы доберёмся до болот, тем лучше, – сказала она. – Местные пустоши кишат нечистью, особенно расщелины и овраги. Мой отец видел одну такую тварь, когда она растерзала его помощника.

– Разве болота безопаснее? – спросил Клут. – Думаю, что твари и туда ходят.

– Зверье боится болот, – ответила Ританаль. – Бездонные топи, вызывают ужас у тварей, порождённых навьим колдовством, потому что они слишком велики, чтобы передвигаться по трясине.

Не прошло и часа, как в воздухе стал ощущаться запах тины и водяных растений. Появились комары, редкие болотные птицы. Ещё через какое-то время, показались заросли камышей и огромные лужи со стоячей водой. Здесь, на границе миров, начинались проклятые скальбурские топи, которые простирались до горизонта и уходили во тьму навьих царств.

– Когда я служил в калибарской гвардии, мы частенько наведывались к болотам, пощекотать нервы, – заметил Клут. – А всё из-за огней, которые появляются над водой. Был у нас один знаток, так вот он утверждал, что это водяные духи.

– А я слышал, что огни над болотами это неприкаянные призраки утопленников, – добавил Палько. – Скитаются в ночи, ищут заплутавших путников и заманивают в трясину. Чтоб составили им компанию.

– Тёмные вы люди! – усмехнулась Ританаль. – Какому нормальному человеку придёт в голову, ночью бродить по болотам, да ещё наслушавшись таких россказней?

– За что купил, за то и продал, – огрызнулся толстяк. – А только был в моём отряде один парнишка, который решил проверить собственную храбрость. Всё бахвалился вытащить из трясины водяного духа. Вот и отправился, как-то вечером никого не предупредив. Хватились мы его только через пару дней, а когда нашли сразу и поняли, ума лишился бедняга. Глаза пустые, изо рта слюна капает, голова вся седая – одним словом безумец. Тогда-то и сказал нам один лекарь, что разума его лишили блуждающие болотные огни.

– Про водяных духов ничего сказать не могу, – бросила Ританаль. – А для тварей, в чьих жилах течёт кровь, всегда найдётся острый клинок.

Она дёрнула за узду и, когда лошадь остановилась, спрыгнула на землю.

– Всё ребята, слезайте. Дальше только пешком.

Лошадей расседлали и отпустили пастись. Всё необходимое снаряжение распределили по заплечным мешкам. А провиант доверили тащить Палько и Зубастику.

– Эту часть Скальбура я знаю достаточно хорошо, – заметила Ританаль. – Но всё равно держите дистанцию. Болота меняют рельеф каждый год, и там, где были острова, могут появиться зыбучие пески. Ворон не считать, клювом не щёлкать.

– Всегда восхищала твоя показная строгость, – улыбнулся Броль. – Тебя бы в эльфийский отряд записать. Мигом дисциплину поправила бы.

– К твоему сведению, у меня есть ещё один хлыст, – отозвалась девушка. – Хочешь испытать и его прочность?

Броль рассмеялся и примирительно покачал головой.

– Больше не надо, – сказал он. – После падения в реку я заметил, что моя шкура приобрела поразительную чувствительность.

Тьма запада медленно поглощала красный солнечный диск. Вечерело. От болот тянуло промозглостью и холодом. Над водой появилась лёгкая дымка испарений. Выползли ночные твари, и вскоре над бесконечным пространством скальбурских топей, зазвучала монотонная песня амфибий.

В сапогах хлюпало от воды, ступни затягивало в грязь. Каждый чётко осознавал, что останавливаться нельзя ни при каких условиях, иначе бездна поглотит их одного за другим.

Замыкая отряд, Всебор шёл за своим приятелем Жилем и вспоминал мудрые рассказы Сейбилена. Он не мог поверить, что старый дипломат, который так легко общался с высокопоставленными особами, сам принимал участие в походах по Скальбуру. Не верилось потому, что прирождённый аристократ, привыкший к комфорту и сытости, не мог пройти через испытания, не потеряв себя. Но ведь Сейбилен смог. И не только приспособился, а выжил и даже стал крепче.

– «Неужели не справлюсь? – подумал Всебор. – И что это за «Воронка душ», которая перемалывает всё живое, калечит и рвёт?»

Теперь-то он понимал, что главная роль с самого начала отводилась только ему. Эльфы не в счёт, Ританаль тем более. А Зубастик… Зубастик закадычный товарищ, рисковать которым, он никогда бы не стал.

Всебор улыбнулся, вспомнил унылый приют, те странные, в чём-то нелепые эпизоды жизни, которые непознаваемыми нитями связали его с этим недотёпой.

Жиль кряхтел и стонал. Лямки мешка натёрли плечи, а груз тянул к земле. Со своей задачей Зубастик справлялся с трудом, а «Воронка душ» и вовсе была ему не по силам.

– Тебе помочь? – спросил Всебор. – Можешь часть поклажи переложить в мой мешок.

– Ну, уж нет! – Жиль обернулся и, улыбаясь, выпятил резцы. – Такая ноша не тянет. Жратву и ползком тащить буду.

На болота опустились сумерки. В воздухе носились огромные стрекозы, пищали летучие мыши. Иногда, тревожно и тоскливо, вскрикивала одинокая ночная птица.

Блуждать в темноте по скальбурским топям становилось небезопасно и Ританаль, как никто другой, хорошо это понимала. К счастью, они наткнулись на какой-то островок, где общим голосованием и решено было заночевать. Раздобыть сухие дрова оказалось задачей сложной, потому пришлось срубить пару небольших деревьев. Кое-как удалось развести костёр и приготовить нехитрый ужин. Разговор не клеился, и трапеза прошла в молчании.