Золотой червонец

Даша посмотрела на себя – мокрый свитер прилип к телу, с волос капала вода, но от пояса и ниже она осталась сухой. Значит, в озеро она не падала. Но что тогда?

– Белла, подай, пожалуйста, что-нибудь сухое, и расскажи, наконец, что за хрень тут происходит.

Вытащив из шкафа Дашину толстовку, Белла, часто сбиваясь и путая слова, начала свой рассказ. Даша слушала внимательно, не перебивая. Лишь глаза её с каждой секундой становились всё больше и больше.

Когда подруга закончила, Даша ещё долго не могла отойти от услышанного.

– Это какая-то шутка? – cпросила Даша. – Я? С Гохманом? Белла, признавайся, это что, розыгрыш?!

Даша осмотрелась по сторонам, почти уверенная в том, что из-за двери сейчас выскочат парни и крикнут «С первым апреля!».

Этого не произошло. Лицо Беллы оставалось серьёзным.

– Я бы не поверила своим глазам, если б Игорь и Рома не находились рядом. И… ты как будто не ты была. Взгляд такой стеклянный, у куклы в глазах больше жизни. Ничего не говоришь, только «Паша, мой Паша»…

– Да это бред!

– Даша, это не розыгрыш! – Белла тряхнула подругу за плечи. – Посмотри на себя! Я уже полчаса на тебя водой поливаю! Будь это шутка, разве б ты теряла память?!

Даше уже откровенно стало не по себе. Она взлохматила влажные волосы, вытерла воду, стекавшую по вискам. Погладила сидящего на кровати кота, чтобы успокоиться, но Рыжику не понравились мокрые руки, и он с недовольным «мыррр» перепрыгнул на подоконник.

Не похоже, что Белла врёт. Уж очень взволнованный у неё вид. Всё это было слишком странно.

– Я ничего не помню, – тихо сказала Даша. – Но уж Гохман точно что-то знает. Нужно отыскать его.

– Да, парни как раз пошли его пытать.

– Что делать?!

Глаза Даши вылезли из орбит, а Белла лишь невозмутимо ответила:

– Бить, калечить, уродовать. В общем, делать всё, чтобы он раскололся. И думаю, что Рома увязался за Игорем только для того, чтобы тот не превратил Павлика в фарш.

***

Вообще-то последнее, что собирался делать Игорь, это бить Гохмана и, уж тем более, превращать его в фарш. Он знал, что это неправильно, да и просто нехорошо. А Игорь, несмотря на все свои изъяны, считал себя хорошим человеком. Более или менее.

– Охолонись! – резко бросил Рома, в очередной раз толкая Игоря в сторону, когда тот снова с силой пнул Гохмана, скрючившегося на полу в три погибели. – Ты ему рёбра переломаешь, так всё равно ничего не добьёшься!

– Да знаю я, знаю, знаю!!!

Бить людей нехорошо. Неправильно. Но иногда можно, нужно, просто необходимо!

Игорь резко выдохнул, развернулся и отошёл к стене, уткнувшись лбом в холодные камни и чувствуя, как его заметно потряхивает и даже голос как будто дрожит. Он не думал, что дело дойдёт до драки – у него не было привычки нападать первым. Просто потому, что драться парень умел, как следует. Он и сегодня собирался поговорить, применить любые способы давления или даже шантажа, думал, что логично будет – плевать на стукачество! – даже оттащить Гохмана к Мамонову или Шольцевой…

«Он что-то сделал с Дашей» – эта мысль уничтожила в голове всякую логику, едва Игорь взглянул Павлу в лицо. Слишком свежо оказалось в памяти воспоминание, как он едва успел сбросить Гохмана с девушки за секунду до того, как тот снял штаны. И Игорь не думал, что сорвётся до той степени, что изобьёт однокурсника до крови в первую же минуту после встречи.

Зато Рома знал это наверняка, потому и пришёл. Он снова почти успел оттолкнуть Игоря, подскочившего с хриплым рыком «Что ты с ней сделал, мразь?!», но удар под дых Гохман получить всё-таки успел. Рома вдруг подумал, что Игорь, несмотря на меньшую физическую силу, в разы ловчее его самого, и сдерживать его оказалось более сложно, чем могло показаться на первый взгляд. А ещё подумал, что Гохман, несмотря на кажущуюся бесхребетность, умеет держать язык за зубами, что даже вызвало бы уважение, происходи это другое время и в другом месте.

Сам Гохман понимал – если он расскажет о том, что сделал, он потеряет Дашу навсегда. Уже ничто не поможет. Поэтому он всё больше вжимался в каменный пол академии, прижимая колени к животу и паху, сглатывал кровь от прикушенного языка и старался не шевелить сломанными пальцами руки. Просто лежал, пытаясь не показывать боли, и молча молился, чтобы из-за угла сейчас показался кто-то из домовых или преподавателей и спугнул этих горилл.

– Ещё раз спрашиваю, – Игорь подошёл вплотную, готовый снова ударить. – Какую часть мозга ты ей вырезал, чтобы она пошла с тобой?

– А ты не думал, что она могла и сама согласиться на свидание?

Павел впервые произнёс хоть что-то с начала избиения и произнёс с явным вызовом. Его почему-то до глубины души оскорбили слова Воронцова о том, что погулять с ним, с Павлом, Даша может только по принуждению. Игорь же в ответ лишь расхохотался, но взгляд его остался ледяным и полным первобытной ненависти.

– Ты серьёзно сейчас? Ты насильник, чёртова свинья! Ты пытался её изнасиловать! Ты бы изнасиловал, не разбуди меня в ту ночь призрак! За кого ты её держишь? За идиотку? Последний шанс твой: что ты с ней сделал? – Гохман не сдавался, и Игорь услышал в ответ лишь молчание. – Я тебя кастрирую, урод. Честно.

Павел, словно в замедленной съёмке, видел, как в ладони Воронцова материализуется пара больших и ярких вспышек. Видел, как Рома стоит молча, чуть поодаль, и, кажется, в этот раз как будто и не собирался мешать своему ненормальному другу, а может, лишь делал вид, ожидая реакции Павла. Игорь же с видом безумца уже нависал тенью; он не сжимал руку в кулак, вспышки вышли не из кольца, а прямо из ладони – о, Чародеи-Первооткрыватели, да сколько же дури у этого социопата?!

Вовремя сообразив, что если промолчит и в этот раз, то любить Дашу будет нечем, парень решил сдаться.

– Хорошо, хорошо! Я скажу! Я всё скажу!

– Не прошло и года, – прохрипел Игорь, сделав шаг назад. Вспышки в его руке померкли, но не исчезли, продолжая ползать вдоль пальцев. – Выкладывай.

– А… с чего начать? – сдуру ляпнул Павел, сев на полу.

Рома вздохнул. «Ты хороший человек, потомственный волшебник из интеллигентной семьи. Игорь твой друг, но не опускайся до уровня его агрессии и не дай скатиться ему». – Парень прогнал в голове эту мантру, а потом с душой отвесил Гохману пинка, чтобы Игорь снова не начал того колотить.

– Хорош трепаться! – рявкнул Рома, нависая над Павлом, подобно шкафу. – Отвечай, козёл, что ты с ней сделал?!

– Я… я её приворожил.

– Что?!

Парни воскликнули одновременно. В воздухе повисла пауза, звенящая, словно лопнувшая струна.

– Ты её приворожил? – Вспышки погасли, оставив темноту и едва уловимый запах озона. В наступившей атмосфере голос Игоря прозвучал как-то подозрительно тихо и спокойно, от чего Гохману стало невыносимо жутко, как будто рядом с ним стоял не однокурсник, а разозлившийся вампир. – И как же?