Золотой червонец
Шрифт:
Гохман поёжился от внезапного порыва ветра, не холодного, но в условиях нынешней влажности пробравшего до костей. Действительно некомфортно: сырость стала частью естества, зубы выбивали азбуку Морзе, костяшки пальцев побелели, нос, казалось, сейчас отвалится. Павел уже раз двадцать пожалел, что надел такую тонкую куртку, но в следующий миг забыл и о холоде, и о куртке, и о шмыгающем носе: по заснеженной аллее в синем пальто и в полосатой вязаной шапочке, весело болтая со своей подругой-коротышкой, шла Даша. Рыжая чёлка растрепалась на ветру и прикрывала глаз, щёки раскраснелись, но девушку, кажется, не заботили ни холод, ни сырость, ни грязный снежок, пролетевший в сантиметре от её лица. Ей было хорошо, ей было весело. О, как Павел мечтал оказаться сейчас на месте Аванисян! Идти с Дашей под
Из транса Павла вывел неприятный удар комком мокрого снега в область скулы. Павел схватился за лицо и злобно оглянулся: на вершине грязного сугроба катался от смеха один из близнецов, с которыми Павел иногда видел Дашу, второй стоял на ногах у подножия и прокричал Павлу «Извини, я не нарочно! Промахнулся!»
Павел обернулся: Даша уже скрылась. Посмотрел на близнецов: они продолжали обстреливать друга снежной грязью, кататься по обледеневшим сугробам и дико хохотать. Кажется, даже позвали Павла поучаствовать, но он не был уверен, а подойти и переспросить не решился. Внезапно Гохман почувствовал, как на глаза навернулись слёзы, не то от обиды, не то от боли в разбитом глазу. Он быстро развернулся и побрёл в сторону замка, с желанием сесть в банкетном зале с кружкой горячего молочного чая, но потом остановился. Кухня РМТА обеспечивала всех студентов, преподавателей и рабочий персонал бесплатным трёхразовым питанием. И если между этими приёмами пищи тебе внезапно хотелось чего-нибудь перекусить, то милости просим: чай и кофе, морсы, соки, разнообразная выпечка, бутерброды, фрукты и сладости. Всё, что душе угодно, вот только предлагалось всё это уже за монетки, а после того, как ректор срубил стипендию, с деньгами у Павла был вечный напряг. На всякий случай парень ещё раз пошарил рукой в кармане – вместо медных грошей только пара листочков бумаги с заметками, выдранные из блокнота.
Павел в сердцах пнул сугроб, но поскользнулся и упал навзничь, после чего встал и, вконец расстроенный, поплёлся в общежитие номер пять.
***
«Если б рядом был хоть кто-то, жизнь бы не казалась такой поганой…»
На данный момент эта мысль была едва ли не единственной, витавшей в голове Гохмана. Ну а что-то вроде «Уроды, как вы задолбали орать!» или «Я сейчас прокляну всех, кто сейчас сидит в общем зале!» не считались.
Павлу приходилось нелегко, ведь закончился последний день учёбы, и студенты сейчас весело отмечали успешно сданную сессию и грядущий отъезд домой. Шум стоял невообразимый, и Павлу, очень любившему тишину, привыкшему к тишине перевала Дорхор, всё это безобразие порядком надоело.
Более всего ему надоело собственное одиночество. Вот сейчас он сидел у себя на кровати, с ног до головы укутанный одеялом, с отбитой спиной, с признаками зарождающейся простуды, но никто не мог даже принести ему кружку чая. А Павел хотел чаю. И молока с мёдом, пожалуйста. А ещё вот таких вот рассыпчатых печенюшечек, они на розочки немного похожи, а в центре мармеладка…
Павел мечтательно улыбнулся, но следом чихнул так, что обдал себя собственными слюнями, под носом стало мокро, а из холла дружно прокричали «Будь здоров!». Через пару минут кто-то постучался в дверь и спросил, всё ли в порядке, но Павел ответил, что у него всё прекрасно, сам не зная, зачем он соврал. Его ведь знобило и трясло не по-детски, и сейчас бы очень не помешала нежная забота любимой девушки, эта почти материнская любовь, о которой он мечтал так долго. Если б был хоть один способ!
«Нет, даже не смей думать об этом!» – Павел в очередной раз отогнал от себя эту мысль, но она с каждым днём всё сильнее и сильнее тяжёлым звонким молоточком долбила ему по вискам, стараясь привлечь к себе внимание. Способ был, но если кто-нибудь узнает… Да его тут же посадят в тюрьму! Применят казнь Веди без суда и следствия!
Был способ. Бабка-ведьма жила на окраине Солнечной Долины, и поговаривали, что она не только порчу снимает. Некоторые к ней ходили. Она часто помогала, хоть и не бесплатно. Согласится ли она на такое? Бред. Её арестуют. Уже арестовывали в прошлом году, а это ведь только по голословным подозрениям. Она не станет
рисковать. Но кто узнает? Боги! Как же тяжело принимать решения, когда тебя трясёт от озноба!Способ был. Жуткий, противозаконный, но такой простой и действенный, что Павлу всё реже удавалось прогнать эту навязчивую идею.
Глава 10
Даша сидела на мостках на берегу одного из трёх озёр близ академии. День был ветреный, но тёплый, занятия закончились, и сейчас можно было безо всяких зазрений совести предаваться блаженной лени. Особенно приятно думать о том, что сегодня уединение гарантированно никто не нарушит: друзьям Даша соврала, что будет в гостях у Мамонова, а вот Мамонов был свято уверен, что Даша гуляет с друзьями. Почему-то именно сегодня очень хотелось отдохнуть ото всех: общежитие – это весело, но его проблема в том, что одиночество в нём маловероятно. Даже в туалете в соседней кабинке обычно кто-нибудь сидел, а в душе иногда имели привычку напевать песни, что, на вкус Даши, было сродни кошмару, ведь маги, как оказалось, совершенно не умели писать музыку, а каждая песня в параллели напоминала не то балладу про крымского царя из «Ивана Васильевича»*, не то трактирную частушку.
Сегодня Даше этого не хотелось. Она запаслась бутербродами, налила в термос сладкий кофе с молоком и просто ушла к озеру. Сидела на мостике, жевала булку с творожным сыром и персиковым джемом, запивала всё это безобразие кофе, думая о том, что выражение «попа слипнется» вполне к ней сейчас применимо, но это всё совершенно незначительно в сравнении с тем, какой сейчас красивый и красочный закат. Девушке было хорошо. Забылись невзгоды, дни текли своим чередом и напоминали радужную сказку. Никто и ничто не могло испортить романтику колдовской жизни, и так было ровно до тех пор, пока сзади кто-то не подошёл и не прикрыл ладонями глаза.
Даша попыталась угадать по кольцу, но не получилось – руки подошедшего оказались в перчатках.
«Не Белла, не Игорь и не Рома» – подумала Даша.
Ладони показались слишком большими для Беллы, а парни не носили перчаток. «Так халатно к себе относиться!» – этим восклицанием заканчивалось каждое обвинительное выступление Беллы, когда пятикурсники приходили в общагу и побелевшими негнущимися пальцами стягивали с себя куртки.
Даша мягко стряхнула со своего лица ладони, обладателя которых так и не смогла узнать, и повернулась.
– Привет.
Павел как-то затравлено улыбнулся. Только Даша собралась послать его по адресу, как вдруг…
Руки расслабились, и термос упал в воду. Все чувства, все мысли будто исчезли, улетели, как воздушные шарики, которым перерезали верёвки. Через мозг словно пропустили разряд тока, который выжег из сознания всё, что в нём когда-либо было, любую осознанную и неосознанную мысль. В голове образовался вакуум, и в этой невесомости неспешно плавала одна единственная фраза: «Паша, мой любимый Паша».
***
Время было позднее, и народ начал расходиться по комнатам. Лишь отдельные студенты ещё находились в холле третьего общежития, да кое-кто иногда сновал туда-сюда по лестнице.
Среди засидевшихся были Белла и Рома. Девушка, по-турецки скрестив ноги на мягком диване, с азартом смотрела на карты в своих руках. Рома с каменным лицом сидел напротив. Покер. Он учил подругу играть. Белла искренне заинтересовалась, но пока слабо понимала правила и плохо запоминала карты, а её вечно смущающееся лицо выдавало информацию с потрохами. Когда Рома в очередной раз сгрёб к себе конфеты, что парень с девушкой использовали в игре вместо фишек, Белла даже почти расстроилась.
– Нет, ты всё время меня обыгрываешь. – Девушка всё же не устояла перед тем, чтобы взять из победной кучи сладостей утешительный приз и сейчас печально разворачивала обёртку шоколадки. – Я так тебе даже бабулины банки с вареньем проиграю! В следующий раз давай хотя бы в дурака, там правила легче. Будь здоров, Игорь.
Чихнувший возле кухни Воронцов лишь поднял вверх большой палец, мол, порядок.
– Может, всё-таки сходишь в больницу? – спросил у него Рома, в свою очередь разворачивая симпатичный оранжевый фантик конфеты.