Золотой ребенок Тосканы

— Вечно ты лезешь со своими выдумками. — Альберто отодвинул его в сторону и взял меня за руку, чтобы вывести из толпы.

— Этот Джанни — просто индюк надутый, — поведал мне Альберто. — Смело можно делить все, что он скажет, надвое, синьорина. В военное время он и правда передавал сообщения, но они предназначались для торговцев с черного рынка, а не для партизан. Ни один партизан не доверил бы ему важных сведений. Он бы разболтал об этом кому не следует и выдал все немцам, если бы они допросили его.

Мы шли в тишине через площадь и туннель. Я подозревала, что говорить моему спутнику сейчас трудновато и наверняка он уже спрашивал себя, что ответить своей сварливой жене, когда та узнает, что его видели с молодой леди.

С другой стороны туннеля мы вышли в тающие розовые сумерки. Летучие мыши порхали вокруг и бесшумно падали вниз перед самым нашим носом, охотясь на комаров, которые гудели вокруг. Мы дошли до парадной двери Паолы.

— Мы пришли, синьорина, — сказал Альберто. — Желаю вам приятного аппетита к вашему ужину и добрых снов. — Он со старомодной галантностью поклонился, а затем пошел дальше по тропинке, ведущей в долину.

Глава 16 ХЬЮГО Декабрь 1944 года

Посреди ночи Хьюго проснулся, стуча зубами. Его колотил озноб. Он сел и нащупал рубашку Гвидо, которую сунул в парашютную сумку, чтобы подложить под голову. Ему потребовалось время, чтобы вытащить ее, снять куртку и надеть рубашку. Она пахла сырой овечьей шерстью, но на самом деле была совсем сухой. Пока Хьюго возился, снова пытаясь натянуть куртку, дрожь одолела его окончательно. Он попытался свернуться калачиком, но с шиной на ноге это было невозможно.

В конце концов, озноб прекратился, оставив его измученным и мокрым от пота, и Хьюго провалился в кошмарные сны. Он летал, а вокруг сновали комары, которые пытались его укусить. Затем комары превратились в немецкие самолеты, крошечные гадкие самолеты, жужжащие вокруг головы, когда ему не удавалось сбить их.

— Убирайтесь! — крикнул он в темноту. — Оставьте меня в покое!

Тогда самолеты превратились в переливающихся летающих чудищ, и они оставили его и, прыгая по красноему небу, помчались туда, где София шла через оливковые рощи. И они напали на нее, хватая за шаль и платье, чтобы оторвать от земли.

— Нет! Не трогайте Софию! — закричал он, пытаясь встать и побежать к ней. Но его ноги превратились в желе и подломились под ним. Он беспомощно наблюдал, как чудища поднимают ее и уносят в темноту.

— София! — закричал он в отчаянии. — Не уходи. Не покидай меня!

— Соно кви. Я здесь, — раздался тихий голос совсем рядом с ним. Кто-то поглаживал его волосы.

Он с трудом открыл глаза. Был день, и через зазубренный край стены в часовню заглядывало бледное солнце. В голове все еще будто молотки били, и ему было трудно сосредоточиться, но постепенно он смог разглядеть лицо Софии, тонкое лицо доброй феи, с беспокойством смотрящее на него сверху вниз.

— Ты кричал, — сказала она.

— Правда? Это было во сне.

Она опустилась на колени рядом с ним.

— Какой горячий лоб! У тебя сильная лихорадка. Видимо, твоя рана воспалилась. Дай посмотреть.

Он был слишком слаб, чтобы остановить ее, когда она расстегнула на нем ремень и стянула с него брюки.

— Твоя одежда вся мокрая от пота, — проговорила она, досадливо мотнув головой. Осторожно она сняла с него импровизированную повязку и снова покачала головой, будто говоря: «Ай-яй-яй, да что же это такое!»

— Тебе нужен доктор. Рана выглядит очень плохо. — Она уставилась на его ногу, покусывая губу, как взволнованное дитя, пытаясь что-то решить. — Я думаю, что доктор Мартини хороший человек. Он был весьма добр к Ренцо, когда тот подхватил корь.

— Никакого доктора, — прервал ее Хьюго. — Это риск, на который мы идти не должны. Тем более что за ним могут проследить.

— Это верно. — Она кивнула, соглашаясь. — Но боюсь, если мы не приведем доктора, ты умрешь.

— Да будет так, — пробормотал он. — Я лучше умру, чем буду рисковать твоей жизнью.

Она взяла его за руку.

— Ты смелый человек, Уго. Надеюсь, твоя жена ценит то, какой ты хороший и добрый.

Даже сквозь лихорадку эта мысль заставила его улыбнуться. Вряд ли Бренда могла охарактеризовать его как храброго, хорошего или доброго. Но тогда, дома, он и был совсем другим человеком: высокомерным, эгоистичным, играющим в хозяина поместья.

— Я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу, — сказала она. — Давай попробуем одно средство и посмотрим, поможет ли это убить заразу в ране.

Она взяла небольшую бутылку траппы.

— Хорошо, что ты не выпил ее всю.

Она оторвала лоскут от старого полотна и смочила его в граппе. Он закричал от боли, когда она промывала рану, затем устыдился самого себя и прикусил губу, чтобы не закричать снова.

— Я сделала, что могла, — проговорила София. — Снаружи выглядит чисто. Конечно, я не знаю, что творится внутри, может, пуля повредила какой-то кровеносный сосуд. Нам остается только надеяться на лучшее.

Хьюго наблюдал, как она сложила в несколько слоев кусок полотна, прижала к ране и перевязала.

— У тебя больше нет морфина? — спросила она.

— Увы, нет. У меня был только один шприц, и я его уже использовал.

— И больше никаких лекарств?

Он порылся в аптечке. Там нашлось несколько маленьких лейкопластырей, годящихся разве что для порезов на пальцах, и упаковка аспирина.

— Вот все, что тут есть.

— Аспирин. Температуру можно сбить. Это хорошо. Но смотри, сильно мерзнуть тебе тоже нельзя.

Она заглянула к нему под куртку.

— Рубашка совсем мокрая, но думаю, нам лучше не пытаться ее снять. Давай я быстро надену на тебя брюки, а потом заверну в одеяло и парашют. — И она приступила к делу, с большой осторожностью миновав рану, а затем натянула брюки до конца, приподняв его бедра. Потом она сходила за водой и удерживала ему голову, пока он пил и глотал четыре таблетки аспирина.

— Кстати, я принесла тебе бобового супа, — сказала она. — Тебе нужно хорошо питаться. Ты сможешь поесть хотя бы немного?

София сняла с миски крышку, помогла ему приподняться, опереться на нее и попыталась накормить. Хьюго сделал несколько глотков, а затем в изнеможении обмяк.

— Ты должен поесть. Тебе надо оставаться сильным, — настаивала она.

— Я не могу. Прости.

Она переложила его голову на подушку и встала.

— Я вернусь в деревню и посмотрю, есть ли в аптеке лекарства, которые я могу попросить, не вызвав подозрений. Спирт для раны — это не проблема. Я воспользуюсь граппой. Боюсь, сульфиты [37] без рецепта мне не продадут, но я все равно попытаюсь выпросить. Скажу им, что у Ренцо болит горло. Тем более, что он и впрямь слегка простужен. Ничего серьезного. И постараюсь вернуться сегодня вечером.

37

Группа средств, например стрептоцид, широко использовавшихся для лечения воспалений до изобретения антибиотиков. В настоящее время применяется ограниченно из-за токсичности.