Золотой ребенок Тосканы

Я пыталась следовать за ее движениями, колдуя над своей горкой муки. Это было вовсе не так просто, как выглядело со стороны. Тесто липло к моим пальцам. Мука превратилась в липкую кашу.

— Добавь побольше муки. — Паола любезно помогала мне, пока передо мной на столе не появилось гладкое тесто.

— Теперь начинается настоящая работа. Мнем и разминаем. Самое малое десять минут.

Я снова повторяла ее действия. Это требовало усилий, но мне было приятно работать руками, создавать что-то самой. Я обнаружила, что расслабилась, и улыбнулась. Я рассматривала кухню, пока работала. Пучки трав сохли в углу, привязанные к полке, а вдоль одной из стен стояли большие керамические банки с оливковым маслом и другими припасами, которые я не могла опознать с того места, где стояла.

— Теперь мы должны дать тесту отдохнуть, — сказала Паола. — Присаживайся, попьем кофе с бискотти, пока ждем.

Она налила две чашки густого черного кофе и поставила передо мной тарелку с сухим печеньем. Я сидела рядом с ней и грызла эти сухарики.

— Нравится? — спросила она. — А бискотти вкуснее, когда макаешь их в Вин Санто [28] . Потом покажу.

— Просто замечательно, — сказала я, хотя не привыкла к столь крепкому кофе, который заставил меня серьезно встряхнуться.

28

Род сладкого вина.

— Ну вот, теперь мы закончим пичи. — Паола встала и сняла холстину с нашего теста. — Дай я покажу тебе, как мы это делаем.

Она оторвала кусок теста и положила его на посыпанный мукой стол. Затем скатала его руками — так мы лепили змей из глины, когда я была маленькой. Она катала эту змейку взад и вперед, пока та не стала равномерно тонкой, длинной и похожей на веревочку. Затем она выдала кусок и мне. Моя веревочка была не такой ровной и гладкой, но мне ужасно понравился сам процесс.

— Сегодня вечером у нас будет кроличье рагу, — сказала Паола, пока мы работали. — Кролики совсем распоясались, грызут наши овощи, так что я пригласила парней из деревни прийти и перестрелять их. Они любят охотиться, а я люблю есть кроликов. Потом я дала парням по кролику, чтобы они отнесли их домой своим мамам, и все остались довольны.

Мне пришлось очень сильно сосредоточиться, чтобы понять ее, не зная итальянского слова «кролик», но, как только она упомянула, что те воруют овощи в ее саду, я угадала, кого она имела в виду.

— Как готовить кроличье рагу?

— Тоже просто. Добавляешь панчетту [29] , лук, шалфей и розмарин и, конечно, помидоры и чеснок и готовишь подольше, пока мясо не станет мягким. Я приготовила его еще рано утром.

Я решила, что пришло время поговорить о моем отце.

— Синьора Россини, я сказала вам, что приехала сюда, потому что мой отец был в этом месте во время войны. — Я сделала паузу. — Он был английским летчиком. Его самолет сбили. Вы слышали что-нибудь об этом? О британском летчике? Самолете, который упал поблизости?

29

Род итальянского бекона.

Она улыбнулась мне виноватой улыбкой:

— Я не жила здесь во время войны. Мама отправила меня к моей тете на холмы из-за немцев. Я была совсем юная, а немцы… они думали, что это их право — взять любую девушку, которая им нравилась. Так же как они считали, что имеют право убивать, когда хотят. Они были настоящими скотами. Я даже описать не могу, как мы настрадались.

Я кивнула с пониманием, но все же спросила наудачу:

— Вы помните женщину по имени София Бартоли из этой деревни?

— София Бартоли? О да, конечно, я ее помню. Помню, например, как ее муж Гвидо привел ее домой прямо перед войной. Знаешь, она была не местная, поэтому жители в городе смотрели на нее с подозрением. Они не любят посторонних. И она была сиротой, без семьи. Я же тогда была всего лишь девочка и считала, что она очень красивая и добрая. Я слышала, что она потеряла мужа на войне в Северной Африке. Я вернулась в деревню, когда война закончилась, но она уже ушла. Я мало знаю об этом, но ничего хорошего не слышала. Она ушла, бросив своего маленького сына.

Глава 13 ХЬЮГО Декабрь 1944 года

Ночь, ледяная, бесприютная, стала для Хьюго настоящей пыткой. Рану на ноге дергало, от нее расходились волны боли, пронизывающей тело каждый раз, когда он пытался пошевелиться. Одеяло почти совсем не защищало его от сырого холода, идущего от каменного пола. Он сделал небольшой глоток траппы, и несколько долгих мгновений она разливалась внутри, словно жидкий огонь. Хьюго сунул руку в нагрудный карман, достал сигареты и зажигалку, но быстро затушил сигарету, когда понял, что крохотный огонек тлеющего табака не смог рассеять непроглядную тьму. Но эти несколько затяжек хотя бы успокоили его истерзанные нервы.

Неудивительно, что Хьюго почувствовал радость, когда увидел первую полоску зари над горизонтом и услышал, как вдали петух приветствует рассвет. Он съел кусок поленты и сыр, оставив лук на потом, затем заставил себя выйти на улицу и найти место, чтобы справить телесные нужды. День занимался свежий и ясный, с запада по небу неслись редкие белые облачка. Морщась от каждого шага, он добрел до дождевой бочки, утолил жажду, умыл лицо и руки, зачерпнул жестяной кружкой воды с собой.

Среди обломков Хьюго нашел ложку и еще немного набивки для подушки. Эта маленькая удача подбодрила его. Когда он почувствовал, что сил немного прибавилось, то продолжил поиски. Вдруг где-нибудь под обломками крыши найдется и матрац.

Ему даже удалось донести воду в кружке до часовни, не расплескав ее по дороге. Хьюго снял штаны и оторвал лоскут от полотна, принесенного Софией, чтобы снова почистить рану. Та была в весьма неприглядном состоянии, и из нее сочилась темная кровь. Хьюго плеснул йода на свой доморощенный бинт и попытался промокнуть рану и убрать побольше крови. Жгло ужасно, и он невольно чертыхнулся, чувствуя на себе укоризненные взгляды Богородицы и нескольких изрядно ободранных святых, смотревших на него с высоты.

Затем он перевязал рану и приспособил принесенную Софией дощечку, чтобы сделать шину. Хьюго не слишком надеялся на то, что шина ему поможет, и действительно, нормально перенести вес на раненую ногу он так и не смог. Бегство на юг оставалось несбыточной затеей. «Мне просто нужно набраться терпения», — сказал он себе и со стыдом почувствовал в душе легкий огонек счастья при мысли, что сможет видеться с Софией еще как минимум несколько дней.

И в этот день она пришла тоже.

— Мне повезло, — сказала София, входя в часовню и сбрасывая платок с головы на плечи, — синьора Гуччи разболтала всем, что вчера я принесла ей грибов и обещала насобирать еще специально для нее. И что я такая милая и добрая юная синьора. Теперь если кто-нибудь увидит, как я поднимаюсь по холму в лес, то скажет: «Ах, это София, она идет за грибами для бедной старой синьоры. Какая добрая женщина!»