Золотой ребенок Тосканы

— Я надеюсь, вам удастся что-нибудь собрать, или они начнут что-то подозревать.

— Я тоже на это надеюсь. Последние дни стояла такая сырость, и это самая подходящая погода для грибов. И каштанов заодно наберу побольше. Тоже подспорье. В наших краях принято использовать каштановую муку, особенно если настоящей больше не достать.

Сегодня на руке Софии висела большая корзина.

— Лучше посмотрите, что я вам принесла: это фаджоли аль фьяско сото де ла сенере [30] !

30

Фасоль, запеченная в оливковом масле.

Она протянула ему миску с чем-то похожим на белую пасту. Хьюго не понял ни слова на ее диалекте, за исключением разве что фаджоли — но эта еда была не похожа на бобы, скорее на овсянку. Правда, он не припоминал, чтобы видел овес во Флоренции, а тем более, чтобы кто-то ел там овсянку.

— Что это? — спросил он.

— Это белая фасоль, ее варят в воде, а затем томят на углях в печи всю ночь с оливковым маслом, розмарином, шалфеем и чесноком. Я кладу все в глиняную бутыль из-под кьянти и ставлю на угли. Тогда фасоль можно растолочь в пюре. Очень вкусно и сытно. Когда мяса и яиц не хватает, приходится часто готовить фасоль. — София дала ему специальную деревянную лопатку, чтобы он мог зачерпнуть себе пюре. Затем она снова полезла в корзину. — И вот вам кусок хлеба. Его испекла нам синьора Гуччи.

Фаджоли удалась на славу — нежная, без малейшего комочка, так что Хьюго решил, что туда добавили молоко или сливки. София смотрела, как он ест, с таким выражением материнской заботы на лице, будто он был ее ребенком, которого ей наконец-то удалось хорошо покормить. Когда Хьюго покончил с обедом, она удовлетворенно кивнула:

— Это поможет вам продержаться. Я тут принесла еще пару вещей. Вот — это одна из рубашек Гвидо, он надевал ее на полевые работы зимой. Она сделана из шерсти, в ней вам будет теплее.

— Я не могу взять рубашку Гвидо, — сказал он, даже не пытаясь взять вещь из ее рук.

— Возьмите, пожалуйста. Пока его нет, рубашку носить некому. А она ведь шерстяная, того и гляди, до нее доберется моль, и тогда ее останется только выбросить. А если… Когда он вернется ко мне, я буду только счастлива сшить ему новую рубашку из лучшей ткани, какую найду на рынке.

— Спасибо. — Он принял дар со всем почтением.

— И я подумала, что ночью в темноте тут, наверное, совсем неуютно, так что я прихватила с собой свечу. Придется, правда, растягивать удовольствие. У меня их осталось всего несколько, а электричества последнее время нет. Вам нужны спички?

— У меня есть зажигалка. — Он погладил свой карман.

— У вас есть сигареты?

— Да. Хотите сигарету? — Он сунул руку в карман.

Она покачала головой:

— Я не курю, спасибо. Но жаль, что я не могу никому рассказать о вас. Сигареты — самый ходовой товар тут. За пачку сигарет мне могут дать кролика или даже фазана. — Она помедлила и покачала головой. — Но, увы, было бы глупо кому-то показывать английские сигареты.

— Да, гораздо безопаснее пойти и поискать грибов, — сказал он.

— Вы правы. — Она встала. — Лучше мне не задерживаться. Мой сынишка чуть не расплакался утром, все просил, чтобы я взяла его с собой за грибами. Пришлось сказать, что я пойду слишком далеко. Он пугается каждый раз, когда я ухожу, бедняжка. На его глазах хватали людей из нашей деревни. И думает об отце, которого никогда не видел.

— Пожалуйста, будь осторожна, София, — произнес он. И сам не сразу понял, что назвал ее просто по имени.

Их глаза встретились.

— Не волнуйся обо мне. Я привыкла осторожничать.

— В вашей деревне сейчас есть немцы?

Она помотала головой. Пауза затянулась, а потом она сказала:

— Немецкая служебная машина приехала сегодня рано утром, потому что кто-то сообщил, что видел, как упал самолет. Мы рассказали им, что слышали взрыв, но была ночь, и мы ничего не видели. Потом они уехали.

Хьюго облегченно вздохнул.

— Они часто бывают в вашей деревне?

Она снова помотала головой:

— Последнее время они приходят не слишком часто, потому что с нас уже нечего взять и деревня на отшибе, далеко от хорошей дороги. Но невозможно угадать, когда они явятся в следующий раз. Я каждую ночь молюсь Мадонне, чтобы американцы пришли и вынудили их бежать на север. Арриведерчи [31] , Уго. Храни тебя Бог. — В дверях она остановилась, закутала шалью голову и плечи, оглянулась на него и улыбнулась.

31

До свидания (итал.).

Он сидел неподвижно, как статуя, провожая ее взглядом. «Она еще совсем ребенок», — подумал он. Если София вышла замуж в восемнадцать лет, то сейчас ей должно быть немногим за двадцать, и все же она переносила эти тяготы и лишения с таким достоинством и мужеством!.. Не обвиняла Бога и не оплакивала пропавшего мужа. Просто продолжала жить — в том самом духе, в котором был воспитан и сам Хьюго. «Настоящий ребенок», — повторил он про себя. Слишком юная, чтобы тронуть сердце мужчины тридцати пяти лет.

Хьюго испуганно вздрогнул от шума, внезапно прервавшего его мысли, — голуби опустились на разбитую балку. «Нужно попробовать сделать ловушку», — подумал он. И вспомнил свое детство. В те дни в лесах Лэнгли то и дело появлялись браконьеры. Главный егерь играл с ними в бесконечную игру в кошки-мышки.

Хьюго думал, что это пустая трата времени, потому что в основном они охотились на кроликов. Но фазанов сквайра следовало беречь от охотников. Хьюго вспомнил, как делал обход владений в компании Эллисона, брюзжащего пожилого егеря. Старик не переставая ворчал о черни, бездельниках и о том, что он хотел бы с ними сделать, то и дело уничтожая ловушки, которые удавалось обнаружить. Им попадались грубые капканы со стальными зубьями, достаточно острыми, чтобы глубоко вонзиться в ногу животного. Силки же, сделанные местными парнями, представляли собой простые веревочные петли, которые захлестывались на лапах, когда зверь наступал внутрь кольца.

Хьюго пытался вспомнить, как они выглядели и как были устроены. Это было бессмысленно, потому что у него не было веревки, но, по крайней мере, эти мысли немного отвлекали его. Он подумал, как бы обрадовалась София, если бы он подарил ей парочку голубей.

Хьюго поднялся на ноги, что с привязанной шиной оказалось сделать куда труднее, поднял свой импровизированный костыль и побрел к двери. Легкие утренние облака сменились тяжелыми серыми, с запада надвигался плотный фронт туч. Когда он вышел во двор, ветер попытался закружить его и сбить с ног. Скоро пойдет дождь, это точно.

Хьюго снова попил воды из бочки и попытался высмотреть что-нибудь полезное среди обломков, но он не мог перелезть через валяющиеся повсюду камни и рухнувшую кладку и не мог даже наклониться, чтобы сдвинуть обломки и посмотреть, что лежит под ними. Рядом не нашлось ни веревки, ни хотя бы ниток, но ему удалось вытащить старый ящик. «Он может пригодиться», — подумал Хьюго, и в этот момент по камням застучали первые капли дождя.

Он был только на полпути к своему убежищу, когда гроза разразилась с такой силой, будто небеса разверзлись. Капли дождя забарабанили по коже его куртки. Хьюго попытался двигаться быстрее, но почувствовал, что теряет равновесие. Он схватился за какую-то балку и не дал себе упасть, пот, от усилий выступивший у него на лице, смешивался с дождем. К тому времени, когда Хьюго заполз в свое укрытие, он уже насквозь промок. Он лежал, дрожа от холода, ветер задувал в щели между досками. Парашютный шелк оказался вовсе не таким водонепроницаемым, как он надеялся. Пытаясь укрыться, Хьюго тянул на себя мокрую ткань.